Райчел Мид - Последняя жертва
Каким облегчением было снова отправиться в путь! Я радовалась, что больше не надо общаться с хранителями, и горела желанием действовать, чтобы начать наконец помогать Лиссе. Лексингтон — первый шаг к этому. До него было шесть часов езды, и Сидни, по своему обыкновению, никому не желала уступать место за рулем. Мы с Дмитрием пробовали протестовать, но без толку, и в конце концов сдались. К тому же перед встречей со стригоями не мешало бы отдохнуть и поберечь силы. По указанному адресу Донована — стригоя, который якобы знал Соню, — можно было найти только ночью. Это означало, что в Лексингтон необходимо приехать до рассвета — чтобы не упустить его, когда он, пережидая светлое время, уберется в свое логовище. Это также означало, что нам предстояло встретиться с ним в темноте. Решив, что по дороге мало что может произойти — в особенности когда покинем Западную Виргинию, — мы с Дмитрием посчитали, что можем позволить себе немного подремать.
Хотя негромкое гудение мотора успокаивало, я спала беспокойно, часто просыпаясь, и после нескольких часов такого состояния впала в подобие транса, приведшего меня к Лиссе. Я попала в исключительно удачный момент — происходило одно из самых значительных событий в жизни мороев. Вот-вот должен был начаться процесс выдвижения кандидатов для избрания нового монарха. Это — первый в длинной череде шагов к цели, и все собравшиеся были сильно возбуждены, что неудивительно, учитывая, как редко происходят выборы монарха. Никто из моих друзей не рассчитывал в ближайшее время стать свидетелем такого события, а в сложившихся обстоятельствах… В общем, эти выборы вызывали особый интерес. На кону стояло будущее мороев.
Лисса сидела на краешке кресла в одном из королевских танцевальных залов, огромном, со сводчатым потолком и золотыми украшениями повсюду. Я бывала в этом ослепительно сверкающем помещении с фрескам и изящной лепкой. Наверху сияли люстры. Именно здесь происходил прием по поводу окончания Академии, когда новоиспеченные стражи старались выставить себя в выгодном свете, чтобы получить хорошее назначение. Сейчас эта комната напоминала зал Совета — с длинным столом с одной стороны и двенадцатью креслами позади него. Напротив стола тянулись ряды кресел — на них во время заседаний Совета размещались зрители. Разница состояла в том, что сейчас кресел было примерно вчетверо больше обычного, почему, по-видимому, и потребовался этот зал. Все кресла были заняты, многие присутствующие даже стояли. В толпе сновали возбужденные стражи, следя за тем, чтобы не возникало скопления у дверей.
Кристиан сидел рядом с Лиссой, а рядом с ним устроился Адриан. Я приятно удивилась, обнаружив также сидящих неподалеку Эдди и Мию. Мия — наша моройская подруга; она оставила Академию Святого Владимира, жила сейчас с отцом при дворе и почти так же активно отстаивала право мороев обучаться боевым искусствам, как Таша. Моего дорогого отца нигде видно не было. Все они молчали — трудно разговаривать, перекрывая гул столь большого скопления людей; кроме того, мои друзья с огромным волнением ожидали дальнейшего. Никто из них не предвидел, что соберется так много народу. Эйб оказался прав, говоря, что после похорон Татьяны события начнут развиваться быстро; так оно и происходило.
— Вам известно, кто я такая?
Громкий голос, прорвавшийся сквозь общий гул, привлек внимание Лиссы. Она повела взглядом вдоль ряда и через несколько мест за Адрианом увидела двух мороев, мужчину и женщину, сидевших бок о бок и глядевших на очень сердитую женщину. Уперев руки в боки, та стояла перед ними, в розовом бархатном платье, выглядевшем нелепо рядом с джинсами и теннисками. Не говоря уж о том, что в нем можно было не упариться только в непосредственной близости от кондиционера.
Злобное выражение искажало ее лицо.
— Я — Марселла Бадика. — Никакой реакции со стороны пары не последовало, и она добавила: — Принц Бадика — мой брат, и наша последняя королева была моей троюродной сестрой. Все сиденья заняты, а такой человек, как я, не может стоять у стены вместе с остальными.
Морои переглянулись.
— Наверное, вам следовало прийти сюда пораньше, леди Бадика, — ответил мужчина.
Марселла от ярости тяжело задышала.
— Вы не расслышали, кто я такая? Не умеете отличать вышестоящих? Я настаиваю, чтобы вы освободили мне место.
Пара по-прежнему не проявляла никаких признаков волнения.
— Это заседание открыто для всех, и места не распределены, насколько я в курсе, — сказала женщина. — Мы имеем такое же право на них, как и вы.
Марселла в ярости повернулась к стоящему неподалеку стражу. Он лишь пожал плечами. Его дело — защищать ее, но не вытаскивать из кресел других, в особенности тех, кто не нарушает никаких правил. Марселла высокомерно фыркнула, резко повернулась и ушла, без сомнения, с целью прицепиться еще к какому-нибудь бедняге.
— Очаровательно, — заметил Адриан.
Лисса улыбнулась и принялась снова изучать собравшихся. Глядя ее глазами, я начала замечать кое-что удивительное. Я не могла сказать точно, кто есть кто, но здесь собрались не только королевские особы — как это обычно происходило на заседаниях Совета. Присутствовало также множество простых людей — вроде той пары, которая сидела неподалеку от моих друзей. Большинство мороев двор не волновал. Они жили во внешнем мире, вели там борьбу за существование, предоставляя королевским мороям развлекаться при дворе и принимать законы. Но только не сегодня. Выборы нового лидера затрагивали всех мороев.
Толчея и суматоха продолжались еще какое-то время, а потом один из стражей объявил, что зал больше никого вместить не может. Оставшиеся снаружи были в ярости, но их крики стали не слышны, когда стражи закрыли двери. Вскоре после этого на свои места расселись одиннадцать членов Совета, а двенадцатое кресло — к моему изумлению — занял отец Адриана, Натан Ивашков. Глашатай громко призвал всех к вниманию. Его назначили на эту должность именно из-за необыкновенно звучного голоса, хотя меня всегда удивляло, почему в подобных ситуациях они просто не используют микрофон. Опять древние традиции, надо полагать. И конечно, превосходная акустика.
Когда зал успокоился, заговорил Натан:
— В отсутствие нашей любимой королевы…
Он выдержал скорбную паузу — как дань уважения покойной.
Будь на его месте кто-то другой, я могла бы заподозрить его в притворстве, в особенности если учесть, как он всегда раболепствовал перед Татьяной. Но нет. Натан любил свою раздражительную тетю так же искренне, как Адриан.
— …И вследствие ужасной трагедии я буду председательствовать на предстоящих заседаниях и выборах.
