Развод со зверем - Анна Григорьевна Владимирова
Когда она выбежала за пропускной пункт, ее озарило красно-синими всполохами машины скорой помощи. Она и врачи оказались рядом одновременно.
— Черт, Князев! — выдохнула Лара, подхватывая меня под руку, и я рывком прижал ее к себе, не отрывая взгляда от суеты врачей над телом Алана.
— Реанимация не дала результатов, — сообщал я им машинально.
— Время смерти…
— Яр, — шептала Лара, сжимая пальцы на моем плече. — Я когда увидела, что ты что-то делаешь с Аланом, так испугалась…
— Что произошло?
— Я не знаю, — растеряно прохрипел я, но руки сами потянулись к мобильнику, и через секунду я уже набирал Игоря.
Я не мог продолжать делать вид, что меня это не касается. Алан уже мертв, а мои ладони все еще мерзли от холода, который оставила его влажная грудная клетка. Все же понятие «бывший лучший друг» оказалось куда легче «мертвого лучшего друга». И умер он не своей смертью.
Наконец, гудки прервались, и я услышал голос Игоря:
— Яр?
— Слушай, — начал я сипло без приветствия, — у вас в больнице был какой-то тип из органов. Похож на оперативника, только выше статусом… Насколько я понял, вы ему доверяете…
— Что случилось? — подобрался Игорь.
— Моего друга убили…
***
67
***
Перевести дух не довелось. Только мне показалось, что можно немного выдохнуть, как все закрутилось с новой силой.
Поверить, что Алан Азизов мертв, до сих пор не удавалось. И не только мне. Ярослав был напряжен как никогда. Наверное, таким я видела его только в операционной. Но, в отличие от того времени, сейчас он не рычал на меня, а искал поддержки. И если и выпускал мою руку на какое-то время, то непременно возвращал себе.
Я молча следовала за ним по площадке от скорой к машине оперативников и обратно, переодически отвечая на звонки мамы.
— Вы же подниметесь потом? — спрашивала она. — Как Ярослав?
— Пока не понятно. Я дам знать, хорошо?
— Ты не замерзла? Может, кофе вам вынести?
— Если задержимся…
Князев вдруг бросил на меня быстрый взгляд, возвращаясь от машины оперативников в очередной раз.
— Мама звонила?
— Да, переживает.
— Я бы отпустил тебя в квартиру, но не могу отвести — мне нужно караулить тело Азизова, — он болезненно поморщился. — А саму не пущу. Сядешь ко мне в машину?
— Не нужно меня отпускать, — решительно заявила, — я останусь с тобой.
А потом вскинула руку, повинуясь порыву, и он подхватил мою ладонь, прижимая к своей щеке:
— Спасибо, — шепнул, внимательно всматриваясь в лицо.
— Не за что, — сипло выдавила я.
И как-то само случилось, что мы одновременно потянулись друг к другу и коротко поцеловались, будто делали это уже не один раз в знак поддержки. И это, казалось бы, такое простое действие неожиданно остановило для меня весь мир. Невозможно, но посреди всей этой пугающей суеты вокруг страшной смерти, как это часто бывает с хирургами, я вдруг поняла, что от меня уже ничего не зависит. Прохладный ветер резким порывом продул насквозь, распахнул короткую куртку, пересчитал ребра под футболкой и слизнул каплю холодного пота, скатившуюся по позвоночнику.
Ярослав выпустил мою руку, что-то шепнул на ухо и направился к еще одной машине, подъехавшей к скоплению спецслужб, а я так и осталась остолбенело стоять, кутаясь в куртку и не имея возможности согреться…
***
— Давид Горький, — протянул мне руку тот самый тип, которого я видел в больнице у Игоря.
— Ярослав, — ответил я на приветствие. — Спасибо, что быстро приехали…
— Давай на «ты»? — И он огляделся. — Смотрю, все в сборе.
— Я не разрешил увезти тело, — понизил я голос. — Но опера что-то нервничают…
— Можешь говорить спокойно, никто не услышит, — сосредоточенно вставил Давид. — Расскажи подробнее.
— Я уверен, что произошло убийство, — отстраненно докладывал я, будто сообщал родственникам о смерти пациента. — Причина смерти — острая сердечная недостаточность. Но Алан был здоров и не страдал никакими сердечными заболеваниями. Не исключено, что вскрытие ничего и не покажет, но я бы не отдавал тело… — Я осекся. — Разве что это не создаст тебе проблемы…
— Создавать проблемы — это как раз мой профиль, не переживай, — сообщил он и кивнул следовать за ним.
У оперативников, по всей видимости, обстановка с последнего нашего общения, накалилась.
— Давид Горький, — повысил голос Давид, уверенным шагом приближаясь к группе мужчин в форме. Те, услышав имя, как-то вдруг сникли, хотя вот только что выглядели нервно и решительно. Видимо, имя всем хорошо было известно и не предполагало возражений в присутствии его обладателя. — Доброго всем вечера.
Прозвучало, как настоятельное пожелание никому его не испортить. Ребята постарались — озвучили свои имена и звания, но лица у них скисли окончательно.
— Давид Глебович, — виновато начал старший, — нам приказано конвоировать тело в пятый участок…
— Приказ отменяется, — терпеливо возразил Горький. — Высшим руководством в моей морде и лице. В чем дело, командир? Будете в меня стрелять что ли?
— Нет-нет, что вы!
— Валите все на меня, — усмехнулся Давид. — Оформляйте передачу, и можете быть свободны.
Мужчины переглянулись, но поле боя уже очевидно осталось за Горьким. Пока они готовили передачу дела, мы с Давидом отошли от машины.
— Похоже, ты прав, Ярослав. Кто-то уже подсуетился с изъятием тела… — Он задумчиво покрутил сигарету в пальцах. — Мне нужно как можно больше подробностей.
Я мрачно молчал, не спуская взгляда с Лары, ожидавшей возле моей машины. Подумалось, что нужно все же утащить ее в тепло. Но тут на стоянку выехала смутно знакомая машина, и вскоре к нам уже спешил Стас.
68
— Приветствую! — бросил он на подходе, поглядывая на оцепление, а мои губы дрогнули в улыбке. Внутри потеплело от ощущения «свои рядом». — Игорь приедет сразу после операции. Яр, соболезную…
И он коротко хлопнул меня по плечу.
— Спасибо, что приехал, — искренне поблагодарил я. — Давид, мне женщину свою нужно в тепло увести, а потом я весь твой. Дашь мне несколько минут?
Горький кивнул:
— Конечно. Мы пока закончим с бумагами.
— О, у тебя появилась женщина? — навострил
