Сердце сокола - Галина Васильевна Герасимова
Русую косу Хорт перекрасил в чёрный цвет, подвёл брови и глаза, вычернил басмой золотистые ресницы. Взглянув в зеркало, я себя не узнала и прижала к губам ладошку, но вовсе не от восторга. В зеркале отражалась незнакомая бездушная гордячка. Хорт умудрился так подчеркнуть черты моего лица, что улыбка выглядела презрительной гримасой.
– Нравится? – поинтересовался оборотень, явно гордясь своей работой.
– Нет. – Я искренне надеялась, что краска с волос смоется быстро. Будь девушка в зеркале хоть трижды красавицей – она не я.
– Впервые кто-то так отзывается о моей работе. – Хорт обиженно поджал губы, а потом рассмеялся, осознав, что я не со зла. – Ты забавная. Интересно, что скажет Финист?
Мне тоже было любопытно, как ему понравится моё преображение, и немного страшно. Может, это глупо, но мне хотелось, чтобы он любил меня такую, какая есть, а не созданную умелым мастером.
Финист пришёл к вечеру вместе с Враном и принёс купленную Василисой одежду.
– Ох, же… Раскудрит твою через коромысло! – выругался наставник, выпучив на меня глаза.
Я невольно хихикнула и поклонилась, как учила мачеха. Финист ругаться не стал.
– Лада, это правда ты?
– Сомневаешься? – Голосок был низкий, проникновенный, совсем не похожий на мой.
Вран прислонился к стене, пытаясь за кашлем скрыть смех, а Финист нахмурился. Похоже, посчитал, что его разыгрывают. Пришлось закатывать рукав и показывать браслет.
– Теперь веришь?
Вместо ответа Финист повернулся к Хорту.
– Я надеюсь, это смывается?
Шептун, больше не сдерживаясь, расхохотался в голос.
– Ты проиграл мне десять монет, Хорт, – отсмеявшись, сказал мастер. – Видишь, этим двоим не нужна красивая личина. Они видят и ценят то, что внутри.
Оборотень кивнул.
– За такое и двадцать не жалко отдать.
Он подтолкнул меня к мужу, и я оказалась в его объятиях. Заботливый и тревожный взгляд Финиста словно спрашивал: ты в порядке? Больше ничего не случилось, пока меня не было? Я догадалась, что Вран поведал ему о встрече с верховным колдуном.
– Всё хорошо. – Я пожала его ладонь, и Финист прикоснулся к моим выкрашенным волосам.
– Я тебя любую любить буду, – пообещал он, целуя мою макушку.
Хорт смущённо прокашлялся на наши нежности, а Вран привычно хмыкнул.
– Хватит ворковать, голубки. Время не ждёт! – поторопил он, и Финист сунул мне в руки свёрток с одеждой.
Переоделась я быстро, правда, с платьем вышла заминка – затянуть хитроумную шнуровку в одиночку я не могла. К счастью, Финист вовремя об этом вспомнил и зашёл за ширму, чтобы помочь.
– Вот, теперь другое дело, – окинул меня довольным взглядом Вран и, словно фокусник, достал крохотные, нежно-голубые, под тон платья, замшевые туфли на каблучке.
Я с тоской переобулась в изящную обувь. Кто вообще придумал эти дурацкие торжественные приёмы?
* * *
Всегда думала, что буду трепетать, вступая во дворец. Ждала, что сердце счастливо ёкнет в груди, а взгляд запомнит каждую мелочь. Я столько читала о залах и башенках, которые десятилетиями строили и украшали лучшие мастера, так хотела однажды их увидеть! Но сейчас мысли занимали не цветные витражи, не резная лепнина на колоннах и не чудесные картины. Я держала за руку Алёшу и мечтала об одном – чтобы наш обман не раскрыли, и никто не почувствовал силы шептунов.
Алёша вёл себя тихо. Не знаю, чем его напутствовал Кощей, но мальчик не выказал ни капли удивления, когда меня увидел. Только сказал, что раньше я красивее была, и вообще, раз я его мама, то волосы должны быть светлыми.
У меня от его слов перехватило дыхание, и ответить я не смогла. Просто обняла его крепко-крепко, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Никто никогда не отнимет у меня это зеленоглазое и курносое чудо!
Так мы и зашли во дворец, крепко держась за руки. Маленькая семья.
Финист во дворце был частым гостем, а потому и провожающих до палат царевича нам не выделили. И всё же, пока шли, я вся издёргалась, да и Финист выглядел не лучше. Жилка у виска нервно дрожала.
– Царевич Сирин ждёт вас, – ответствовал стражник, отступая от дверей.
По сравнению с пышным убранством дворца палаты его высочества выглядели довольно просто. Полка с книгами – у нас и то их больше было, пусть и не в таких роскошных обложках, – пушистый ковёр на полу, приглушённое освещение. Несколько стульев вдоль стены. Большой глобус, весь истыканный значками. Рядом с окном – стол, заваленный бумагами, за которым в широком кресле сидел молодой, болезненного вида мужчина.
Теперь-то я поняла, почему в последние годы пошла мода на пудру и белоснежные парики – царевич был ужасно бледен. Мне даже подумалось сначала, что у него седые волосы, но, приглядевшись, я увидела, что ошиблась. Они просто были очень светлые, почти белые, а глаза – прозрачно-льдистые, отчего казалось, что радужек у царевича нет вовсе, только чёрные точки зрачков.
Я поклонилась и опустила голову.
– Полноте, посмотрите на меня. Наконец-то мы с вами встретились, – слабо улыбнулся царевич и, как мне показалось, довольно искренне. Поднялся с кресла, на мгновение пошатнувшись.
Тут же от стены отделилась тень, которую я поначалу не заметила. Верховный колдун, чёрт его побери!
– Я в порядке, Михей, – осадил его царевич. – Поздравляю с законным браком. Представишь мне свою супругу, Финист?
– Разумеется. – Финист назвал моё имя, и я в очередной раз поклонилась, сохраняя на лице невозмутимость.
Царевич поморщился. Похоже, ему эти церемонии порядком наскучили.
– Вы приехали с Севера? – поинтересовался он.
– Нет, я родилась и выросла неподалёку от столицы. Но мои предки оттуда, – ответила я непривычно низким голосом.
Мы с мужем сразу решили, что говорить будем правду, лишь немного перетасовывая события. Так меньше вероятность, что поймают на лжи.
– Вы удивительно похожи на северянку, – заметил Сирин, задержавшись взглядом на моём лице. – И совершенно не похожи на свою сестру.
Моё лицо не дрогнуло.
– Отец говорит, во мне проснулась кровь его предков, – тихо ответствовала я.
Батюшка и правда так говорил, только не о внешности, а об упрямстве, но я предпочла не уточнять.
Сирин на моё замечание слегка кивнул и перевёл взгляд на Алёшу.
– Ты вырос за прошедший
