Шерри Томас - Пылающие небеса (ЛП)
Принц направил фаэтон к посадочной площадке. И не он один: со всех сторон к Цитадели слетались другие экипажи. В этом году нигде не мелькали ни турулы, ни китайские водяные драконы – только привычные грифоны и псевдодраконы.
Два молодых человека выполняли кувырки и сальто на бревне, поддерживаемом в воздухе четырьмя огромными клиньями белых голубей. К бревну подвесили качели, на которых беззаботно сидела молодая акробатка.
Тит хотел полюбоваться зрелищем – отличным зрелищем, даже для принца, – но у него уже сбивалось дыхание, и править становилось все труднее.
Девушка на качелях его узнала. Она поднялась на ноги и исполнила делающий ей честь реверанс. Тит не обратил на нее ни малейшего внимания, как и положено высокомерному и раздражительному принцу, каким его знала публика.
Дорогу к посадочной площадке отмечали парящие в воздухе фонари. Гости расступились, освобождая путь своему суверену. Как только фаэтон Тита остановился, все до единого на площадке поклонились.
Алект и леди Калиста возглавляли толпу приветствующих. Не замедляя шага, Тит пронесся мимо них, но знал, что присевшая в глубоком реверансе леди Калиста подняла голову и проводила его сузившимися глазами.
Именно ее шпион проследил за ним до лондонского отеля, где Титу было совершенно нечего делать. Как бы он объяснил не только свое там присутствие, но также стремительный уход и оставленный поднос с недопитым чаем?
– Вижу, вы привезли с собой мисс Лютик, ваше высочество, – нагнала его леди Калиста.
– Ее общество терпимее многих прочих.
Фэрфакс услужливо чирикнула.
– И как ей пришлась по душе Англия?
– Уверен, больше, чем мне. Сам воздух там отравлен.
– Ей нравится школа?
– Школа? У одного мальчишки на моем этаже в сундуке обнаружили хорька. Хорька! Лютик живет в постоянном страхе за свою жизнь. Ей гораздо лучше у моей любовницы.
Фэрфакс перестала чирикать.
– Прошу прощения? – моргнула леди Калиста.
– Что вам не ясно? Уж кому, как не вам, знать про содержанок.
– Я не знала, что у вашего высочества есть такого рода отношения.
– А откуда вам знать? Она обходится мне и близко не так дорого, как вы Алекту, и не устраивает для меня званых вечеров. А вообще, она успела мне наскучить; я намерен заменить ее более бойкой девушкой, чьи вкусы в постели не столь заурядны. А теперь, если позволите, я бы выпил.
Тит прошел дальше, не дожидаясь, пока она призовет один из плавающих в воздухе подносов с искрящимися голубыми напитками. И почти сразу наткнулся на кланяющихся ему премьер-министра и нескольких министров не премьеров.
– Я полагал, вы равнодушны к подобным фривольным вечерам, – обратился Тит к премьер-министру.
– И это действительно так, сир. Но до меня дошли слухи, что сама инкизитор собирается нанести сюда визит, и я надеюсь побеседовать с ней насчет архивов. Переговоры совсем ничего не дали. Если мы не придем к соглашению, Инквизиторий начнет уничтожать записи к концу июня. Архивы велись десять лет и, весьма вероятно, содержат сведения о тысячах ваших подданных, исчезнувших после восстания.
– До чего неслыханно, – согласился Тит и проскользнул мимо.
Не то чтобы он совсем не переживал, но чем, по мнению премьер-министра, подпитывали Огонь Атлантиды, дым от которого непрерывно поднимался из Инквизитория?
Следующими к принцу ринулись нынешняя архимаг и две ее главные ученицы, а также нескончаемый поток матрон, желавших узнать, соизволит ли он появиться на их благотворительных собраниях.
Следом к Титу подплыла чародейка-прелестница.
– Ваше высочество, – лучезарно улыбнулась она.
– Мы встречались?
– Диана Фэрмиф, ваше высочество.
Он настороженно относился к чародейкам-прелестницам: любая, что пыталась его соблазнить, могла за ним шпионить.
– Что девушка, подобная вам, делает на этом ужасном вечере?
– О, разве он ужасный? – рассмеялась она. – Я пока не заметила.
– Увы, вы очень красивы, но наши вкусы слишком разнятся.
Еще несколько молодых женщин попытали удачу, но Тит избавился от них с той же сноровкой. Но затем к нему подошла та, от кого нельзя было уйти столь же легко, – Арамия, дочь леди Калисты.
– Тит, – протянула она к нему руки, – приятно снова тебя повидать.
Они познакомились очень давно: леди Калиста иногда брала дочь с собой в замок, чтобы Тит поиграл с кем-нибудь своего возраста. Они могли бы стать идеальными друзьями: Арамия была терпеливой, никогда не жаловалась и всегда выражала готовность к экспериментам. Не говоря уже о том, что она, как и принц, не знала своего отца. Но в годы сразу после потери матери в Тита словно демон вселился, и он только издевался над Арамией, вместо того, чтобы с ней подружиться.
Когда они играли в прятки, он запирал ее в кладовой; когда резвились на воздухе – подсовывал клопов ей под блузку; а еще допытывался, почему она столь уродлива при такой красавице-матери.
«Может, мой отец был далеко не красавец», – только и пожимала плечами Арамия.
В последние годы их дорожки нечасто пересекались. Но избавиться от чувства вины оказалось что выбираться из болота. Стоило Титу увидеть Арамию, как он понимал, что все еще по шею в трясине.
– Как жизнь, Арамия? – Он расцеловал ее в обе щеки.
– О, как обычно. Ты же знаешь мою мать: все еще пытается превратить меня в лебедя. – Несмотря на все усилия, ей не удалось произнести это совсем пренебрежительно.
Арамия никогда не была уродливой – неприметной, возможно, но не уродливой. Хотя на фоне леди Калисты даже привлекательные женщины терялись. Тит не представлял, каково это: всю жизнь провести в тени блистательной родительницы.
– Но ты уже лебедь, – попытался он поднять дух Арамии.
– Не думаю, что внутренняя красота у моей матери в почете.
– А кто сказал, что я о внутренней красоте?
– Очень мило с твоей стороны, Тит, спасибо, – улыбнулась Арамия. – Не хочешь ягодного пунша? По моему собственному рецепту с добавлением секретного ингредиента: всего лишь капельки снежномятной эссенции.
Тит не желал, чтобы она называла его милым. Болото затянуло чуть глубже.
– Тебе все еще нравится возиться с рецептами?
– Так я могу приносить пользу.
«Раз уж мне не суждено слыть красавицей», – вот что имелось в виду.
Сердце разрывалось от того, сколь сильно ей хотелось заслужить материнское одобрение.
– Не отказался бы от бокала.
– Я попытаюсь что-нибудь придумать, чтобы матушка не слишком тебе досаждала. – Арамия сжала его руку.
