Бывший. Ты только моя - Адриана Дари
Старик закашливается, его тело тоже пробирает судорога, и, прежде чем окончательно превращается в Дикого, он испускает дух.
“Он”? Звучит как бред сумасшедшего. С другой стороны, это же Дикий, он ведь и есть безумец. И неизвестно, сколько времени он провел в этом состоянии. И в том, в котором находился сейчас… Недооборотень…
Я подумаю над этим и передам Керни. Но не сейчас. Я даже на границу возвращаться не буду — все равно магического запаса для подпитки щита не хватит. В Храм. Только туда.
Хватаю заметно потухший кристалл и взмываю в небо, направляясь к Видящему, в сторону, где сейчас уже встает солнце. Я чувствую, что Ти плохо. Ей больно и страшно. Я должен успеть.
Видящего вижу издалека: белое одеяние, длинные, заплетенные в косы волосы, абсолютно прямая спина. Он ждет?
— Что-то ты подзадержался, Николас, — он качает головой. — Твое время уходит, как песок сквозь пальцы.
Я приземляюсь на клиф скалы с обратной стороны Храма и чувствую, как пронизывающий ветер обдувает мое лицо, когда я превращаюсь в человека. Вокруг, как обычно, белый туман, окутывающий вершины и отвесные склоны скалистых гор, но сегодня он кажется более серым, мрачным.
И лицо Видящего внезапно тоже мрачнеет, от бесцветных глаз в разные стороны расходятся морщинки, а брови сходятся на переносице.
— Зачем ты принес сюда эту гадость? — раздраженно спрашивает обычно спокойный Видящий.
Он указывает своим длинным бледным пальцем на кристалл, который я принес с собой. Кристалл едва заметно пульсирует светом, а черных прожилок становится все больше.
— Этим поднимали мертвых, — говорю я. — Я не знаю, что это за магия.
— Тут не одна магия. Это переплетение магии клана Квиланд и магии матери твоего наследника, связанное Сердцем Креолинии, — отвечает Видящий и морщится. — Его пора остановить.
Сердце? Он сказал Сердце?
— То есть артефакт у него? — уточняю я.
— У него, — кивает жрец медленно и будто бы задумчиво рассматривает, но не меня, а мою душу. — Но для тебя в нем нет уже проку. Сердце Креолинии запачкано темной силой, оно больше не защищает.
Часть надежд, что я лелеял эти два года, рушатся в один момент. Но это кажется уже не таким важным, потому что у меня есть бОльшая ценность. Любимая женщина и сын. То, о чем я два года назад запретил себе думать.
— В правильном направлении мыслишь, Николас. Так зачем ты ко мне прилетел? Не для того же, чтобы показать мне эту мерзость, противную богам? — Видящий делает взмах рукой, и кристалл срывается со скалы вниз.
Мелькает сожаление, что я не смогу показать его другим главам кланов, чтобы обличить Гардариана. Но…
— Я готов вызвать Гардариана Квиланда на Смертельный поединок. Он недостоин быть мужем Тиоллы. И главой клана. Пусть нас рассудят боги.
Кажется, что на мгновение на лице Видящего мелькает улыбка.
Он разворачивается и идет в Храм, а я следую за ним. Тусклый свет, проникающий через огромные окна, блуждает по мраморному полу с белыми прожилками. Этот узор прочно впечатался в мою память в тот день, два года назад.
Когда прекрасная и любимая Тиолла казалась предательницей и стояла тут, у алтаря, с другим, я только и мог, что смотреть на этот пол. В кошмарных снах это видел.
— Вот их брачные руны, — Видящий выносит на деревянной подставке две каменные таблички с родовыми символами клана Квиланд. — Что ж, если ты готов, то приложи руку к его руне и произнеси молитву богам.
Пора решить этот вопрос раз и навсегда. Делаю шаг вперед, касаюсь шероховатой холодной каменной поверхности с руной и произношу ритуальные слова. Последний магический запас уходит на выполнение этого, по сути, простого действия.
Тиолла будет только моей. И она будет счастлива.
Стоит мне закончить, как за моей спиной раздаются тяжелые шаги, прокатывающиеся по залу Храма.
— Не думал, что ты настолько глуп, Сайланд…
Глава 47. Все невозможное — иллюзия
Николас
Видящий «смотрит» в мою душу. Он прекрасно понимает, что к Смертельному поединку я пришел с пустым магическим резервом. Если при наличии магии сражение с Градарианом — непростая задача, то без нее — чистое самоубийство.
— Вижу, что ты уже все решил, — говорит он и делает шаг назад. — Помни лишь одно: у тебя есть больше, чем ты думаешь. Ступай.
Я не знаю, как понимать его слова, но отчего-то они внушают надежду и уверенность в том, что даже то, что кажется невозможным, — лишь иллюзия.
— Да исполнится воля богов в Смертельном поединке, — негромко произносит Видящий, но это отражается от стен и возносится под самые своды Храма.
Поворачиваюсь и проверяю зачарованный меч. В бою я им не пользовался очень давно, однако вот теперь, видимо, пришла его пора.
— Воля богов непременно исполнится, — усмехаясь, соглашается Гардариан. — Только вот чьих?
В его голосе звучит явная насмешка. При чем не надо мной, а над всей ситуацией, как будто он ожидал подобного. Я настораживаюсь. Кажется, с появлением Квиланда солнечные лучи померкли.
— У тебя другие боги, Квиланд? — спрашиваю я, скользя взглядом по его высокой мрачной фигуре и по тому, как он что-то перебирает в пальцах.
— У меня тот, кто сильнее, — на лице Гардариана мелькает ухмылка. — Тот, кто помог твоей подстилке оказаться в моей постели.
Дракон взрывается яростью, и мне приходится приложить все усилия, чтобы сдержать его. Это провокация. Он как раз и добивается бездумных действий и опрометчивых решений, а я себе в этой ситуации их позволить не могу.
Гардариан выстраивает вокруг себя защитный купол, сквозь который мне приходится пробираться будто сквозь болото против сильного ветра.
— И за твой обман тебе тоже придется ответить, — становлюсь на целый шаг ближе.
— Как самонадеянно, Сайланд. Особенно для того, у кого ни грамма силы не осталось, — уже откровенно смеется Гардариан. — А хорошо получилось, правда?
На три счета вдох, на три выдох. Ловлю ритм биения сердца и концентрируюсь на
