Лидия. Головная боль академии - Натали Лавру
— Наир, неужели ты думаешь, что я раскрою все карты перед человеком, который не желает открываться мне?
— На расстоянии я для тебя не опасен. Но только на расстоянии, — мрачно ответил он.
— Хм, — неодобрительно фыркнула я.
— Ладно, можешь не говорить. Знаешь, у тебя по-эльфийски утончённые черты лица. Возможно, ты эльфийка? Или полукровка?
— Нет, — ответила правду. — Не полукровка, — а потом нагло соврала: — Но ты прав в другом: я эльфийка.
— И пахнет от тебя травами.
— Это лавандовый гель для душа и травяной шампунь.
— Волшебный запах… Моя прекрасная эльфийка… — шепнули губы Наира возле моего уха, а меня саму вновь притянули к горячему во всех смыслах мужскому телу.
Эх, в который раз, прощай, здравомыслие!
* * *
Утро настигло меня, словно коса траву.
После активного ночного сна мне срочно требовался дополнительный, нормальный. Ибо проснулась я уже уставшая. В мокрой после чудес эквилибристики постели.
В памяти податливо всплыли воспоминания о виртуальных безумствах с Наиром. Я застонала и закрыла руками лицо. Что же мы там творили!
Мам, пап, вам и не снилось. А мне — да!
Я коварно совратила и развратила мужика. Во сне мне напрочь отшибло чувство стыда.
На измятой влажной постели не обнаружилось пятен крови. К слову, живот не болел, в промежности не саднило. Только мышцы тела ослабли, как после многочасовой тренировки, а ещё… исчезла плева! Вечером была, а теперь её не стало.
Оп…
Сон — не сон, а не пойми что. Чертовщина какая-то.
В ванной я покрутилась голышом перед зеркалом и не обнаружила ни единого признака заражения тьмой. Аура тоже не показала ни намёка на болезнь, зато в ней появился отчётливый розовый оттенок влюблённости!
Да ладно!? Не может быть!
Так, сейчас переключусь на тренировку и оно само пройдёт.
* * *
На плац я выползла хмурая и совершенно не настроенная на поединок.
Сегодня с самого начала всё пошло не так: папа навалял мне, как распоследней салаге; Кэт (впрочем, как и вчера) не явилась на тренировку, зато деда Терн привёл Эмиля, желающего драться именно со мной.
Во время передышки после унизительного проигрыша папе я отправила Катарине магвестник, чтобы она тащила свой ленивый зад на плац. Ишь, испугалась, что мы не попадём в Северную академию, и расслабилась! Мне одной что ли тут потеть? Пусть ползёт сюда! Вон, запрягу Эмиля тренировать её и показывать эльфийские техники ведения боя. Пусть эти тихушники тренируются в паре. А мне что-то плоховато…
— Лидия, с тобой всё в порядке? — поинтересовался Эмиль.
Папа, и без того всю тренировку неодобрительно смотревший на меня, тоже остановился, чтобы узнать, что со мной стряслось.
А вот стряслось. И тряслось очень много и интенсивно. Всю ночь.
— Я в порядке, — отмахнулась. — Просто бывают в жизни плохие дни, — сказала, ещё не понимая, что накаркала.
— Чем ты занималась сегодня ночью? — в лоб спросил папуля.
— Спала. У себя в кровати, — и ведь всё чистейшая правда! — Сон был странный.
— Ясно, — кивнул родитель. — Продолжайте тренировку, — скомандовал, а сам встал в спарринг с дедой Терном.
Эмиль взял тренировочную деревянную саблю и принял боевую стойку.
— Ты точно в состоянии драться? — заботливо поинтересовался.
— Я всегда в состоянии надрать тебе задницу.
— Бой! — объявил он и нанёс удар так стремительно, что я не успела выставить защиту и, получив по голове, уплыла в темноту.
Ну, вот. Я хотела дополнительно поспать. Чем обморок не сон? Мечты сбываются.
* * *
Как низко я пала. Меня уделал Эмиль! С первого удара!
Не пойму, что со мной. Надеюсь, не заражение тьмой? А то как-то странно себя чувствую.
Одно хорошо: за неимением меня Катарину пришлось тренировать моему тихушному дядюшке.
В себя я пришла лёжа на диванчике в большой гостиной. Судя по солнечному свету в окнах, «поспать» мне дали минут двадцать, не больше.
Открыв глаза, я увидела вопросительно уставившихся на меня папу и дедулю.
— Чего? — осведомилась, хмурясь под их взглядами.
— И в кого же ты влюбилась? — прозвучал бестактный вопрос от папы.
Что, так заметно?
— Ни в кого, — ответила и ещё больше нахмурилась. Если честно, мне вот совсем не понравились изменения в моей ауре. Даже в Ромери я влюблялась постепенно, и это никогда не отражалось на тренировках. А тут… Неприятно чувствовать себя зависимой от чувств. Они свалились на меня, как та деревянная сабля. Аж голова трещит.
— Лидия, ты сегодня на тренировке считала ворон. И у тебя с сегодняшнего дня резко поменялась аура, — высказался папа. — Если так пойдёт и дальше, боюсь, это могут быть необратимые чувства.
— Что? — меня тряхнуло и подбросило. — Не-не-не! Не нужна мне никакая любовь-судьба! У меня одна любовь — это зелья! — чистосердечно заявила.
Папа с дедой переглянулись.
— Мне интересно, когда ты успела, если не покидала пределы замка? И, главное, с кем? — папа.
— Лидия, мы можем помочь, если ты расскажешь, кто это, — деда.
— Да не знаю я! — меня прорвало. — Всё произошло во сне. Я не видела ни лица, ни имени не знаю… Это просто странный сон. Пройдёт.
Мне поверили. Снова переглянулись, кивнули друг другу, велели мне идти переодеваться к завтраку, а сами удалились перетереть за жизнь.
А мне вот стало совсем нехорошо на душе.
Уж вляпалась так вляпалась.
Чёрт, Наир. Без обид, но я не хочу к тебе привязываться. Играть с тобой, конечно, здорово и волнующе, но любовь-судьба — это тюрьма. Это пожизненная зависимость от объекта любви, это превращение этого самого объекта в смысл жизни. И это однозначно не мой вариант.
Поэтому я знаю, что делать: сварю себе зелье равнодушия. Рецепт уже есть, осталось только чуть подогнать его под себя. Ничего сложного. Это вопрос одного дня. И завтра от моей нежелательной влюблённости останется только пшик!
А ещё… Пожалуй, пересмотрю свой режим дня. Говорят, что вечерний сон полезнее ночного. На войне против чувств все средства хороши.
* * *
К завтраку я появилась с чётким планом действий в голове, однако мне и тут умудрились испортить настроение.
Нерадивая птичка принесла в наш дом весть о том, что в Северной академии обучаются 75 % парней и всего 25 % девушек.
И всё. У мамы начался новый виток паники и нежелания меня отпускать.
— На тебя откроется настоящая охота! Эти голодные до женского внимания… самцы! — негодовала моя родительница.
— Не волнуйся, мама, я постою и за себя, и за Кэт, — ответила я, стараясь спокойно
