избранная любить (СИ) - Анита Милаева
пожалел юнца и закрепил с ним союз — дал самое ценное, что имел, — свою магию. Самую могущественную во всех мирах. Я не только подарил им победу в бою, я дал им возможность прожить некоторое время, до их тридцатидвухлетия, чтобы помочь людям.
Обезопасить свой народ. Этот огонь в глазах Самира и согласие на самопожертвование меня впечатлили. Но с годами запал ушел. Алчность и чувство власти пробудилось во всех, — с сожалением произнес Алфин. — Они должны были умереть и отдать мне мою силу назад. С
рождением нового алфинца моя магия слабеет, и лишь с его смертью она возвращается ко мне.
— И почему же ты раньше не обратился к воинам для расторжения договора? — подозрительно спросил Джейдн, внимательно слушая рассказ Бога.
— В их сердцах не было любви, поэтому они не слышали меня. Да и договор возможно разорвать лишь с предком Самира. Ты мой последний шанс.
— Если разорвать договор, что будет с нами и алфинцами? — осторожно спросила я.
— Я заберу свою силу назад, — просто ответил Алфин
— Все останутся живы? — с замиранием сердца уточнила я.
— Да. И не будет надобности убивать невест, чтобы продлить род и жизнь. Я не стану убивать потомков славной семерки за нарушение договора. Для них это будет самым страшным наказанием: жить без магии.
— Я согласен! — без раздумий ответил Джейдн.
— После разрыва договора вас ожидает сюрприз.
— Не люблю я сюрпризы в последнее время, — пробормотала я.
Голос засмеялся.
Голос засмеялся
— Что нужно делать? — спросил главнокомандующий.
— Положить руку на алтарь и от имени своих предков расторгнуть договор.
Джейдн так и сделал. Он уверенно положил руку на камень и громко произнес:
— Я, предок Самира, разрываю договор с Богом Алфином. Я благодарю его за возможность пользоваться его магией столько лет. Прошу его забрать то, что принадлежит ему, а взамен оставить всем потомкам славной семерки жизни.
— Да будет так! — услышала голос Алфина
В следующие минуты стены храма затряслись, а Джейдн упал на пол.
Я подбежала к любимому. Он дышал, но находился без сознания. Храм рушился, но странность заключалась в том, что его обломки не касаясь земли, исчезая в черном тумане. Меня это сейчас мало заботило, я пыталась привести в чувства Джейдна.
Муж не просыпался. Он был окружен черной дымкой, жилы на его руках почернели.
Дыхание было еле заметным, а лицо — очень бледным.
— Алфин! — через слезы позвала я. — Что ты сделал с моим мужем?
Он засмеялся.
— Дитя с магией моего брата, не печалься. Только благодаря тебе он стал счастливым и принял правильное решение. Надеюсь, моим даром он распорядится правильно.
Вокруг творился хаос. Храм исчез, и теперь я видела все, что происходило вокруг.
Слышались женские вопли и детский плач. Черный туман находился всюду. Он поднимался с земли и, как смерч с воронкой сверху, исчезал в высоте. Туман выглядел темнее ночи. Алфин забирал свою силу из всего.
Я положила голову Джейдна себе на ноги и взяла его за руку. Неужели Бог нас обманул? Забрал магию вместе с жизнями алфинцев, таким образом отомстив?
Нежно коснулась губами виска мужа. Он по-прежнему выглядел бледным. Я осторожно гладила его волосы, наблюдая за ночным царствованием Алфина. Он был в своем праве: забирал то, что принадлежало ему.
Только когда черный туман рассеялся, Джейдн открыл глаза. На востоке появились первые лучи солнца.
— Что произошло? — растерянно спросил он, оглядывая изменившуюся местность.
Теперь Гедар практически ничем не отличался от остальной Фабрании. Я была уверена, что растениям теперь здесь будет очень комфортно.
— Все хорошо. Разрыв договора, надо полагать, прошел успешно.
Джейдн встал, а за ним и я, разминая затекшие ноги.
— У нас все получилось, — улыбнулся Джейдн, взяв мою руку.
— Да. Мы войдем в историю?
— Не знаю. А ты хочешь?
— Наверное, нет, а то придется всем рассказать, какие подлые алфинцы.
Перевела взгляд на руку Джейдна, его вены на руках по-прежнему чернели.
— В тебе все еще есть магия.
Мужчина поднял руку перед собой. С его пальцев слетели черные ленты.
— Да. Я будто еще сильнее, — заметил Джейдн.
— Алфин оставил тебе силу в качестве благодарности, — улыбнулась я. — Думаю, ты теперь такой единственный.
— Пойдем проверим, как выглядят воины без магии? — предложил Джейдн, улыбаясь.
Вместо эпилога
Как стремительно меняется жизнь! Еще полгода назад я была чужой дочерью для своих родителей и невестой в отборе, а сегодня — императрица Фабрании.
Как долго не могли смириться с утратой силы алфинцы, в особенности Верган! Он умолял сына придумать что-то, убедить Алфина вернуть воинам способности, но в конце концов принял свою судьбу. Ему пришлось уступить место правителя сыну.
Верган боялся мести соседних государств, которые не совсем честно присоединились к Фабрании.
Анклав Гедар стал самым посещаемым местом во всем мире. Теперь магии здесь не было, и земля государства радовала изобилием растений, которые хорошо приживались благодаря моей силе.
Джейдн предлагал мне переехать в другое место, но я не захотела. Другие заложники анклава покинули его, как и алфинцы. Здесь стало уютнее и теплее.
Многие предпочитали забыть о том, что когда-то обладали магией и поселиться среди людей подальше от Фабрании. Средств на безбедное существование у них хватало.
Кыдана отказалась возвращаться к родителям и через некоторое время вышла замуж за обычного человека, поселившись в Гедаре. Ей нравился здешний климат.
Милли я забрала к себе. У нее был свой домик на берегу реки. Она с нетерпением ждала, когда у нас появится ребенок, о котором мы пока не задумывались. Меня еще терзали опасения за будущее потомства. А Милли очень хотелось заняться полезным делом.
Родителей в гости я не приглашала и сама не ездила. Я давно простила их за решение с помощью меня решить денежные проблемы, но желания увидеть их не возникало.
Юниона наведывалась часто, она мечтала выйти замуж за алфинца, но только до того времени, пока слух о событиях в Гедаре не дошел до ее ушей. Она долго не могла поверить, что это правда.
Фабрания продолжала увеличиваться, но теперь соседние государства присоединялись добровольно, чтобы стать частью процветающей империи.
Как сложились жизни невест моего отбора, я не знала. С кем остались жить воины,
