Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

— В самом деле?

Его слова меня удивили. Неужели он тоже знал или подозревал о запланированной для меня участи?

— Донья, способная по шторам убежать от неугодного жениха, вряд ли по доброй воле вернётся, чтобы принять то, что ей уготовлено.

Вот теперь он точно намекал на то, что знает. Хотел ли предупредить? Дон Дарок казался достаточно неоднозначной личностью, чтобы на этот вопрос можно было ответить с уверенностью.

— Мне было видение, — с улыбкой, которая должна казаться ангельской, или, с поправкой на местные верования, нандовской, ответила я. — Я должна была вернуться в Мурицию. Это мой долг.

Диего скривился, словно я подсунула ему тухлый лимон и заставила прожевать и проглотить, и бросил:

— Не могу сказать, донья, что целиком одобряю ваш поступок, я бы даже назвал его глупым, если бы хотел вас оскорбить, разумеется. Но что значит моё мнение? Главное, что ваше возвращение, несомненно, одобрит Его Величество Теодоро, который собирается к вам с визитом ближе к обеду.

Экономка за моей спиной охнула и прошептала:

— Донья, узнайте, что Его Величество предпочитает на обед.

— Вряд ли Его Величество будет здесь что-то есть, — ехидно заметил услышавший её вопрос Диего, — у него плохие ассоциации с едой в присутствии доньи Эстефании.

За ним проявилась Альба, которая сказала:

— Ничего интересного никто не говорит, все ждут результата этого визита.

И тут Диего меня удивил. Он насторожился, повернулся к моей фамильярше и принялся осматривать гостиную. Видеть он Альбу не видел, но точно что-то почуял если не носом, то той частью организма, которая отвечает за магию. Альба, сообразившая, что происходит что-то неправильное, сначала замерла, а потом осторожно, мелкими шажочками, отступила к стене, через которую тут же просочилась и перестала отсвечивать в гостиной. Диего же, поводив головой ещё какое-то время, повернулся ко мне, неожиданно низко поклонился и выдал:

— Приношу свои глубочайшие извинения за то, что в вас усомнился, донья. Признаться, это было неожиданно.

Я скосила взгляд на стоявшую чуть позади экономку. Она смотрела на визитёра, приоткрыв рот. Надеюсь, она не поняла ни пантомимы Диего, ни того, на что он намекал.

— Признаться, не могу взять в толк, о чём вы, дон Дарок, — со всем возможным недоумением в голосе сказала я.

— А и не надо, донья, — улыбнулся Диего. — Не каждый может это понять. Сомневаюсь, что даже Его Величеству это по силам. Впрочем, вы скоро сможете узнать это лично. А я, с вашего позволения, откланяюсь.

Дела у него не расходились со словами, он замысловато поклонился и буквально испарился из нашей гостиной, торопясь сообщить Теодоро о том, что я действительно тут. Жаль, что при этом он не захватил экономку, потому что она сразу поинтересовалась:

— Донья, а что такое случилось с доном Дароком? Он словно вынюхивал что-то тут у нас, а потом так загадочно заговорил. На что он намекал?

— Дон Дарок довольно странная персона, сеньора. Подозреваю, на что он намекал, знает только сам дон Дарок. Или… — Я потрясла нераспечатанным письмом. — Или Его Величество Теодоро.

Письмо я вскрыла при экономке. Но там не было ровным счётом ничего интересного. Теодоро сообщал там то же самое, что и Диего на словах: о своём визите. Даже точного времени не указал. Отсыпается, наверное, после тяжёлой пробежки по чужим снам.

Наказав сеньоре подать поскорее завтрак и немедленно сообщить, когда появится донья Хаго, я удалилась к себе, где и обнаружила вжавшуюся в подушку Альбу.

— Он ушёл? — тихо спросила она.

— Ушёл.

— Уф, а я уж было испугалась, что он меня захватит. Дон из Чувствующих.

— Чувствующих?

— Редкое качество у магов, которые чувствуют всё, что связано с магией: самих магов, артефакты, магические потоки и нас, фамильяров, он тоже чувствует.

— Значит, нужно при нём прикрывать тебя защитным заклинанием.

Она покрутила головой.

— Не поможет, донья. Почувствует или нет, зависит только от разделяющего нас расстояния, никакими заклинаниями не прикроешь. Хорошо, что такая Сиятельная особенность очень редка.

Я припомнила выступление Диего перед дверью в Сиятельный корпус теофренийского университета и окончательно убедилась, что представление это было для нас, тех, кто стоял за дверью. Получается, маг тогда хотел предупредить?

— А что именно он чувствует? — уточнила я всё же. — Его чувства помогают ему определить, кто перед ним?

— Этого я не ведаю, донья. Это только сам дон может сказать. Зависит от силы, но не от магической, а именно этой. Есть те, кто просто чувствуют, и то, если очень близко. А есть те, кто с закрытыми глазами скажет, кто перед ним.

В дверь постучала горничная и сообщила, что завтрак подан. Я подхватила Альбу на плечо и направилась в Малую столовую. То есть это она называлась малой, а размер там был хорошего футбольного поля, посреди которого поставили длиннющий обеденный стол, на одном краю которого сиротливо стояли графин с каком-то мутным напитком и тарелка с кашей, при взгляде на которую я задумалась, а настолько ли я голодна, чтобы это есть.

Альба так даже задумываться не стала.

— Донья, я, пожалуй, ещё прогуляюсь-послушаю, если уж опасный дон удалился.

Она легко спрыгнула с моего плеча и, важно задрав хвост, пошла к выходу из столовой, а я всё-таки уселась за стол, поболтала ложкой в каше и сказала:

— А принесите-ка мне кофе и к нему что-нибудь вкусное. Это я есть не буду. Надеюсь, перед Его Величеством не придётся краснеть, если он вдруг решит у нас задержаться на обед.

Кофе пришлось подождать, зато он приготовлен был по всем правилам: горячий, крепкий и ароматный. Но радости он мне не принёс, я прямо физически чувствовала напряжённость в замке, и она мне очень не нравилась. Во что она выльется, когда поймут, что тётя так и не появится?

Время до приезда Теодоро я провела в библиотеке, продолжая впитывать родовые знания Эрилейских. Пока всё, что я пролистывала, когда-то училось прежней Эстефанией, поэтому запоминалось влёт. Если бы кто-то фиксировал время, уходящее у меня на изучение знаний, я могла бы претендовать на рекорд.

Через какое-то время компанию мне составила Альба, она уселась прямо на изучаемую мной книгу и промурлыкала:

— Люди в замке очень бояться появления доньи Хаго. К её приезду готовятся так, чтобы у той не было ни единой возможности придраться. Эта сеньора, которая вам нахамила, считает, что донья приедет очень злая. Про вас ничего плохого не говорят.

— Но это только потому, что все разговоры про тётю, — не удержалась я.

Прежде чем сказать, я всё же поставила полог от прослушивания, потому что даже шёпот в библиотеке был хорошо слышен. Местный библиотекарь, конечно, не производил впечатления болтливого типа, но это со мной. Кто знает, насколько он разговорчив в другой компании, да ещё под бутылку хорошего вина?

— Возможно, — согласилась Альба. — Но мне кажется, здесь руку доньи Хаго держит только экономка. И ещё мне кажется, что она в курсе родовой особенности фамильяров Эрилейских.

С этим я была согласна: у наглости сеньоры должна была быть веская причина. Такие, как она, всегда держатся за своё место и не станут оскорблять того, от кого вскоре будет зависеть, кому это место достанется.

Развить эту интересную тему мы не успели, потому что наконец соизволил прибыть Теодоро, о чём мне сообщила запыхавшаяся горничная.

— Дон, который был утром, с ним? — поинтересовалась я, и Альба сразу насторожилась.

— Нет, донья. Его Величество один.

— Один? — удивилась я. — Даже без Бласкеса?

— Совсем один, донья. Сеньора Риос очень просила, чтобы я вам передала как можно скорее. Она очень нервничает и уже ждёт у дверей в гостиную.

Горничная весьма жалобно на меня посмотрела, поскольку ей непременно влетит, если я не потороплюсь. Но я сама не собиралась заставлять ждать Теодоро, только лишь хотела узнать, может ли в гостиную пройти Альба, на которую я бросила выразительный взгляд.