Любимая, останься (СИ) - Обская Ольга

Взгляд Генриха перепрыгивал с человека на человека – жадно искал ее. И нашел. В его глазах бесновались беспроглядные черные тучи – но это для остальных. Марта читала в них другие чувства – тревогу за нее и обещание, что защитит. Прошлый опыт подсказывал, что Генриху нельзя верить. Однажды она уже обманулась, увидев в нем спасителя. Все повторяется. Жизнь ничему не учит. Но плевать, что было тогда. Сейчас Марта снова готова была поверить этим невыносимо синим пронзительным глазам. Ей стало спокойно. Он будто отгородил ее от всех непробиваемым куполом.

Безмолвный разговор длился всего пару мгновений. Затем внимание Генриха переключилось на Лайму. Он стремительно приближался к лестнице. И с каждым его шагом Лайма начинала метаться все больше и больше. Она бросилась к королю, заставив гвардейцев, которые плотным кольцом окружили его, немного расступиться. Она принялась что-то запальчиво втолковывать закаменевшему от напряжения королю, прижавшись к его сухопарой фигуре вплотную.

Из комнат таверны на шум повыскакивали гвардейцы. Они наводнили лестницу. Каждый держался за магический медальон. Но атаковать Генриха они не спешили – ждали приказа короля. Тот раздвинул, окруживших его офицеров, и вышел навстречу Генриху. В повисшей напряженной тишине, раскатистым громом прозвучали его слова:

– Герцог Сувельский, именем богов присягнувший мне служить верой и правдой, быть защитником верноподданных своих и всего королевства, достойным славы доблестных предков, как смеешь ты являться передо мной с обнаженным мечом?

– Я пришел защитить свою невесту и вижу, что ты, Георг III, волею богов получивший трон и корону, тоже нуждаешься в защите. Ты доверился женщине, которая убьет тебя и погубит королевство.

Марта изумилась. Генрих тоже догадался, что Лайма – альгапея? Но как?

Король выслушал ответ Генриха, чернея от негодования. Он поднял правую руку вверх, что было знаком для гвардейцев приготовиться к атаке.

– У тебя есть ровно минута, чтобы объяснить свои недостойные слова.

Генрих упер меч в пол возле ног короля. Твердый немигающий взгляд показывал его решимость.

– Этот меч должен быть воткнут в землю по самую рукоять. Это гарантирует мир и спокойствие на землях герцогства Сувельского и всего королевства. Недруги вынули его из недр священного холма – это могло посеять смуту. Мои люди нашли меч, и он будет возвращен в святилище. Но перед этим может сослужить службу. Меч наделен магией распознавать врагов трона – тех, в чьих планах причинить вред королю и королевству. Я утверждаю, что стоящая за твоей спиной женщина – альгапея. Пусть прикоснется к клинку и, если это не так, клинок не потеряет блеска. Но я уверен, что он почернеет, ибо эта женщина – сплошь зло.

С каждым словом Генриха возмущение короля нарастало. Это было видно по тому, как раздувались его ноздри, как плотнее стискивались зубы. Он заговорил, вычеканивая каждое слово.

– Твой род всегда безупречно служил во благо королевства. И только это останавливает меня отдать приказ о твоем аресте. В память о твоих доблестных предках я проявлю милость – дам тебе возможность убедиться, что ты ошибаешься, – король развернулся к Лайме лицом: – Покажи недостойному, что твои помыслы чисты, подойди и дотронься клинка.

Лайма не сдвинулась с места. Ее глаза нервно бегали.

– Ваше Величество, я не буду проходить эту унизительную проверку, – изобразила она уязвленную гордость. – Разве не доказала я вам свою преданность?

Вместо того, чтобы возмутиться и потребовать неукоснительное выполнение своего приказа, король вдруг засомневался. Он смотрел на Лайму затуманенным взглядом и медлил. Зато Генрих мешкать не стал. Двумя гигантскими молниеносными шагами он подскочил к Лайме. Та не ожидала и ничего не успела предпринять. В следующее мгновение ее рука под напором руки Генриха вынуждена была коснуться клинка.

Раздалось жуткое шипение, с каким умирает костер под действием воды. Меч в момент почернел, словно покрылся угольной пылью. На лицах гвардейцев застыло изумление. Король же вообще сделался мертвенно бледным.

– Альгапея? – беззвучно произнесли его губы.

Лайма начала пятиться. Земля горела под ее ногами. Лицо исказила гримаса страха и отчаяния. Марта видела, что тетка ощущает близость краха и мучительно ищет пути спасения. Но куда ей бежать? Таверна забита гвардейцами. Они уже начали окружать ее, хоть приказа от короля еще не прозвучало.

– Прикажете взять под стражу?! – истерично спросила она. – Ну, что ж, тогда арестуйте и ее, – Лайма указала на Марту. – Она заслуживает плахи не меньше меня.

Тетка скрючилась, словно ее схватила судорога, а потом резко распрямилась и посмотрела на Генриха, растянув губы в отвратительной улыбке.

– Пришел разоблачить меня? А тебе известно, что мы с Мартой родственники? Какая неприятная правда, не так ли? Мы обе из порочного рода, который давно пытались изжить со света. В нашем роду все женщины наследуют проклятый черный дар – альгапеи, величи, верульи. Кстати, ты еще не знаешь, кого родит тебе твоя невеста? Молись, чтобы это был мальчик. А если девочка? Отдашь ее палачу? Она ведь тоже может оказаться альгапеей...

У Марты кровь застыла в жилах. Неужели это правда? Ее ребенок, ее кроха, ее светлый ангел... разве может малышка унаследовать хоть толику от той, чье место в аду?

– Чего молчишь? У тебя нет ответа? – глаза Лаймы светились безумством. – Зато он был у тех, кто из века в век уничтожал девочек из нашего рода. Их выискивали и истребляли. Лишь нескольких удалось спасти, спрятав в ином мире. А как ты поступишь со своей дочкой-альгапеей, Генрих?

Марте еще не приходилось слышать ничего страшнее этих слов. Казалось, мир рушится, распадается на куски, которые уже нельзя будет собрать никогда. И вдруг в зловещей невыносимо тягучей, как расплавленная смола, паузе прозвучало:

– Нет!

Марта развернула голову в сторону звука и увидела Бадди, быстро спускающегося по лестнице. Он шел так уверенно, что гвардейцы инстинктивно расступались, чтобы дать ему дорогу.

– Нет! Марта, не слушай ее! Твое дитя не может унаследовать черный дар.

Глава 55. Догнал

Марта поверила Бадди. Всем естеством почувствовала, что он говорит правду. Лайма солгала насчет того, что ребенок Марты может унаследовать черный дар. Этого не может быть, даже если Марта действительно принадлежит к проклятому роду. От сердца отлегло. Рука инстинктивно опустилась на живот – хотелось успокоить малыша, убедить, что ему ничего не угрожает. Грудь затопила благодарность Бадди, который как всегда появился в самый критический момент, чтобы уберечь – на этот раз от паскудной лжи. Но откуда он обо всем знает? Ох, не прост у Марты компаньон, ох не прост. Какие еще сюрпризы преподнесет мастер маскировки? Марта знала, что потом Бадди обязательно все расскажет и объяснит.

А пока он стремительно опускался по лестнице, под взглядами гвардейцев и Генриха.

– Бадди, уводи ее, – крикнул Генрих коротко.

Как он понял, что это Бадди? Он ведь не в образе атильды.

– За воротами таверны мои люди – они обеспечат охрану, – быстро пояснил обстановку Генрих. – Поезжайте в замок. Я вас догоню.

Марта была рада убраться отсюда поскорее. Бадди подскочил, схватил за руку, и они побежали. Генрих расчищал им дорогу к выходу. Гвардейцы поначалу пытались задержать Марту. Король ведь приказа о ее аресте не отменял. Но меч Генриха был для стражников достаточным аргументом, чтобы расступиться. Они растерянно смотрели на короля, не понимая, почему он никак не реагирует и не дает команд. Тот был все еще сильно дезориентирован. Видимо, пытался скинуть с себя магию внушения, которой в последние дни щедро оплела его Лайма, но получалось с трудом.

Лайме была на руку царящая вокруг неразбериха. Она решила воспользоваться временным замешательством короля, чтобы сбежать. Расталкивая гвардейцев, она ринулась за Бадди и Мартой. Надеялась, что выскочит вслед за ними из таверны. Но не вышло – Генрих преградил Лайме путь.