Любимая, останься - Ольга Обская
Глава 44. Не подходи!
Генрих был рад, что Бадди увела Марту из пещер. Атильда сможет о ней позаботиться. У него не раз случались перепалки с вредной старухой, но, тем не менее, он ей доверял – не сомневался, что она искренне предана Марте. Поэтому и уступил ее навязчивой просьбе взять с собой в пещеры. Не согласись он, она бы все равно помчалась за ним вслед.
Как только женщины скрылись, Карсуолс перестал сдерживать себя – обрушил всю мощь своей родовой магии на Генриха. Он скручивал пространство, сжимал, натягивал. Оно не выдерживало дикого давления – скрежетало и искрило – пещеры озарялись жуткими вспышками.
– Она моя, – в ярости хрипел Карсуолс, усиливая магические потоки.
– Тебе нужна не она, только ее дар, – Генрих держал удар.
Он выставил вперед ладонь с широко разведенными пальцами. На указательный был надет отцовский перстень, который сиял ослепительным синим. Это особый защитный артефакт. Большую часть времени он просто дремлет и выглядит неприметно – мутный серый кристалл, обрамленный серебром. Его магический фон кажется слабым, но в критические минуты артефакт способен оживать. Перстень сам решает, когда это сделать. Не существует заклинаний, ритуалов или зелий, способных заставить его излучать магическую энергию. Отец рассказывал, что сработать артефакт может, только когда речь идет о чем-то очень дорогом для владельца артефакта. Только сильнейшие эмоции могут оживить камень. И уж если он включится, тогда ему под силу будет противостоять любой магии.
За все то время, что Генрих носил перстень, тот еще ни разу не срабатывал, хотя Генриху доводилось попадать в крайне опасные ситуации. Но всякий раз камень молчал – ему не хватало накала чувств. Зато теперь вспыхнул так, что Карсуолс, один из сильнейших магов королевства, бессильно закрыл глаза руками.
Генрих догадывался, почему кристалл ожил, почему именно теперь ему хватило эмоций. Их было через край. Что Генрих пережил сегодня, когда узнал от Диглана, что Марте грозит опасность! Музыканты уже исполняли последнюю мелодию, гости готовились разойтись, когда профессор появился в бальном зале. Сначала Генрих не заметил его. Он слишком был поглощен новостью, о которой доложил один из его людей – Дитель уже начала свою грязную игру, уже запущены чудовищные сплетни о Марте. От дамы к даме, из уха в ухо течет подлая ложь.
Генрих был вне себя от ярости. Он собирался немедленно все это прекратить, но все планы пришлось отложить, когда Диглан рассказал ему о своих опасениях. Непостижимо, как профессор понимает Карраса без слов, но его какаду смог донести до хозяина, что Марту похитили. Безумный страх навсегда потерять ее охватил Генриха. И волновался он не только за любимую. Он оказался во власти целого водоворота новых незнакомых чувств... отцовских чувств – желание защитить свое дитя щемило грудь.
Генрих и не знал, что способен ощущать подобное. С того момента, как он поговорил с Ламмертом и догадался, что Марта носит ребенка – его ребенка, в нем что-то перевернулось. Он несколько дней сживался с этой мыслью. Ходил хмельной от переполнявших его эмоций. У него будет наследник! Можно ли описать, что чувствует мужчина, когда понимает, что любимая женщина носит его дитя? Но, дьявол, как же все непросто! Однажды, Марта уже сбежала от Генриха. Это может случиться снова – как только она вспомнит все, что произошло.
Он не хотел ее терять. Не мог допустить, чтобы она исчезла вновь. Он рад был, что у нее пропали воспоминания. Это давало выигрыш во времени. Давало шанс пробудить в Марте чувства. Его устраивало, что их отношения могут начаться с чистого листа. Но это было неправильно. Генрих понимал, что должен дать любимой все вспомнить. Она страдала оттого, что вместе с воспоминаниями потеряла часть себя – он это видел. Он сам раздобыл для нее Альс, хоть это и было для него равносильно самоубийству. Теперь она все вспомнит. Простит ли?
Карсуолс прекратил атаковать, только когда заметил, что двухсторонний камень перехода начал мутнеть. С проклятиями он ринулся к нему. Камень терял силу и, если Карсуолс собирался им воспользоваться, то времени медлить у него не было. Он спешно шагнул за грань – туда, куда несколько минут назад манящая магия Аральзаса чуть было не затянула Марту. Артефакт с легкостью проглотил Карсуолса, и через пару мгновений поверхность камня сделалась грязно-серой, шершавой и абсолютно непрозрачной. Переход закрыт.
Генрих не знал, сдался ли Карсуолс, или еще вернется, чтобы попытаться добиться своего. Но ему это будет сделать непросто. По крайней мере, этот портал заснул на долгие годы. Видно было, что древний камень смертельно устал.
Как только Генрих осознал, что опасность миновала, тут же ринулся к выходу. В груди горело единственное желание – убедиться, что с Мартой все в порядке. Он быстро выбрался наружу. Окинул взглядом окрестности, и на душе похолодело – Марты нигде не было видно. Опять сбежала? Ночь, глухой лес – здесь столько опасностей. Надо срочно догнать. Далеко они с Бадди уйти не могли. Он кинулся к лошадям, но тут боковым зрением заметил какое-то движение в кустах. Замер, пригляделся. От сердца отлегло. Никуда Марта не сбежала. Просто зачем-то спряталась в растительности и оттуда пристально наблюдала за ним.
Его это поначалу даже немного развеселило. Шпион из Марты – никакой. Выдала себя в первую же минуту. Но радужные чувства быстро сошли на нет, когда он заметил боль в ее глазах. Он кинулся к ней через заросли.
– Не подходи! – твердо произнесла она. – Стой там, где стоишь. Магия Альса подействовала. Я вспоминаю.
Генрих не ожидал. Что, прямо сейчас? Вот в это мгновение все и произойдет? Он отчего-то думал, что Марта не успела пока воспользоваться Альсом. Он надеялся, что у него будет возможность ее подготовить. Но судьбе было угодно выбрать свое время и место.
Их разделяла пара шагов и ветки какой-то лесной жимолости. Генриху это расстояние казалось невозможно огромным. Ему хотелось подойти. Взять ее за руку. Но он выполнил ее просьбу – остановился. Будет довольствоваться тем, что может смотреть в ее глаза.
Генрих пытался понять, какие именно воспоминания сейчас воскресают в ее голове. Ему хотелось пройти этот путь
