Королева Лис - Морган Даяна

– Эй, Ледышка, ты еще долго пялиться будешь? – Лунас потряс Айсин за руку. – Я вообще-то не к нему вас хотел отвести, а вон в ту кафешку. – Он показал на здание неподалеку.

– Извини, засмотрелась. – Айсин очнулась от наваждения и поспешила за разговорившимися Лунасом и Феликсом, то и дело оглядываясь на фонтан и чувствуя от него холод.

– Прошу, аронита. – Лунас галантно открыл дверь перед Айсин и, пропустив ее и заодно Фела, вошел за ними. – Итак, господа, сейчас вы попробуете самый вкусный десерт в вашей жизни.

Он ринулся к прилавку, где уже собралась вереница посетителей, пока его спутники присели за ближайший свободный стол.

– Ничего себе, у нее кожа синяя, – прошептал Фел, склонившись к Айсин.

Она проследила за его ошарашенным взглядом и заметила за соседним столиком девушку с синеватой кожей, как у утопленницы. Бирюзовые волосы, заплетенные в косу и закинутые на одно плечо, напоминали водоросли. Девушка задумчиво грызла веточку коралла, похожую на карандаш, читала книгу, изредка смачивая горло желтым напитком. Увлекшись разглядыванием, Айсин едва не упустила момент, когда Феликс приобнял ее. Она смутилась, чувствуя возникшую неловкость, но убирать его руку не стала.

Лунас вскоре притащил три узких прямоугольных тарелки с угощениями. На каждой поблескивало по пять капелек деликатеса, хвостики которого тянулись вверх, как застывшая карамель, а располагались, словно разложенный градиент: от светло-золотистого до темно-янтарного.

– Это – мила́са. Полагаю, в Луизире их делают еще более вкусными и насыщенными, но в Фатуме эти – лучшие.

– Они что, из девчачьих блесток? – Фел скептически оценил вид десертов, но все же подцепил самый темный и закинул в рот.

– Стой! Надо начинать с… – Лунас не успел договорить.

Айсин испуганно уставилась на Феликса, застыв в напряженном ожидании. Тот лишь пожал плечами, но вдруг его губы приобрели цвет прожженной карамели, а белок глаза зазолотился.

– Что с ним? – Айсин в ужасе схватила Лунаса за руку.

– Упс…

– В смысле «упс»?! Лунас! Что с ним?!

– Тсс, не ори. Все с твоим парнем будет в порядке… наверное…

Айсин хотела сказать, что он ей не парень, но Феликс издал непонятный стон, больше напомнивший звук боли. Медово-золотые жилки расползались по его лицу.

– Я тебя сейчас убью, – процедила она Лунасу. – Если не объяснишь, что происходит.

– Миласа – это переработанная пыльца фарси. Она… как бы тебе объяснить… усиливает все чувства. Поэтому нужно начинать с самой низкой насыщенности, а потом постепенно увеличивать. Но твой парень решил закинуться самым ядреным составом.

– И что теперь? Нам придется промывать ему желудок? – Айсин очень хотела превратиться в волка и порвать Лунасу какую-нибудь конечность за подобные фокусы.

– О‐о-ох, – Феликс вздрогнул и обмяк. Его зрачки расширились так сильно, что радужка практически исчезла. Он смотрел вперед ошалевшим немигающим взглядом прямо на Лунаса.

– Фел, ты в норме? – Айси приложила ладонь к его лбу, но изменения температуры не заметила.

– Вот это да-а-а. – Феликс стремительно наклонился и попытался схватить воздух вокруг головы Лунаса. – Ты состоишь из солнца?

– Замечательно. Он обдолбался. И как нам теперь идти на дело? – Айсин взглядом дырявила лоб Лунаса.

Тот только криво усмехнулся:

– Туда, куда мы идем, без этого не пустят.

– Ты нас собираешься в какой-то притон вести, что ли?

– Слушай, я исполняю свою часть сделки, – изображая святую невинность, отозвался Лунас. – Так что, если хочешь допросить Мерику, тебе тоже придется закинуться парочкой милас.

Айсин бросила на шамадорца лучший взгляд из серии «только идиот мог до такого додуматься», но все же уставилась на карамельные капельки. Она ощущала такой накал негодования внутри, будто собиралась вступить в бой с десертом.

Казалось, жаркое сумрачное помещение жужжало, словно разоренный медведем улей. Каждый звук множился и обрушивался на стены, доводя их до дрожи. Шамадорцев обтекал поток посетителей, которые толкались и дергались. Вокруг блестели намасленные руки, ноги, откровенные женские декольте с пышными бюстами, затянутыми в тугие одежды и готовыми вывалиться, словно волны за борт. Восприятие Айсин усилилось из-за миласы: она чувствовала запах пота и взбудораженность зрителей, замечала круглые капли испарины на лицах танцующих и музыкантов, беловолосых сунтлеоновцев, беснующихся на сцене. Они вскидывали и вертели руками, зажимали пальцы, соединяли их, разводили кисти, – и с каждым движением их дары окрашивали вены персиковым светом, создавая мелодию. Розововолосый смазливый солист с расширенными зрачками заводил толпу и жарче всех отплясывал в своих модных штанах, напоминающих расплавленный металл. В его подтянутый голый торс иногда прилетало женское белье, от которого он умело уворачивался, продолжая петь притягательным грудным тембром. Лунас толкнул Айсин локтем и указал в сторону четвертого участника музыкальной группы: не самый привлекательный, но наиболее мужественный, он устраивал водное шоу: повинуясь ритму музыки, колдовал волны и брызги, остужающие пыл бешеных фанатов, а его темно-синие волосы подрагивали в такт движениям.

– Вон он! – прокричал Лунас.

Айсин кивнула – по дороге в старую часть Фатума Лунас поведал, что Мерика уже несколько лет фанатела от сунтлеоновской группы «Вибриссы» и была буквально влюблена в вессилийца по имени Тага́р. Она даже несколько месяцев мучила музыкальный слух Лунаса, заставляя его проникнуться их потрясающими песнями и уникальной культурой Акуа. Лунас ее интереса не разделял, но все же признал, что ребята неплохо поработали над имиджем. Особенно удачным их решением, считал Лунас, была смена солиста с инсандийца на фарси – популярность группы взлетела до небес.

Айсин безуспешно пыталась найти в толпе Мерику по ее синим волосам: зрителей набилось так много, что, казалось, помещение разойдется по швам. Лунас предложил дождаться завершения концерта: большинство отправится домой, и только самые преданные фанаты останутся пообщаться с парнями, когда те выйдут из-за кулис. Группа заиграла следующий трек, и толпа ринулась к сцене, едва не передавив первые ряды. Визги девушек закладывали уши, но Айсин успела выскочить из потока поклонников, решив, что это главный хит группы. Оказавшись у барной стойки, она забралась на стул и перевела дух. Магия музыки сунтлеоновцев и голос солиста фарси вели между собой острую беседу, как если бы их борьба описывала безумную страсть и похоть. Публика дрыгалась в такт музыке, образовывались случайные пары; кое-где вспыхивало колдовство, из-за чего Айсин нервничала, пока не заметила: волшебники призывали силы, касались пальцами губ, после чего стремительно сливались в знойных поцелуях. Два дара от соприкосновения начинали искриться, но, похоже, не причиняли владельцам ни малейшего дискомфорта. Айсин вдруг осознала, что неотрывно пялится на одну из таких пар, и отругала себя за невежливое поведение. Однако ее мысли, взбудораженные миласой, захватила воображаемая картина, где она, лежа под дубом, призывает Темпурус ради поцелуя. Губы онемели, а сердце подскочило. Айси затравленно осмотрелась, понимая, насколько не вовремя появились подобные образы. Особенно учитывая утреннее событие на месте преступления.

– Может, потанцуем? – подлетел утонченный юноша с изящно уложенными волосами цвета фуксии в костюме из серебристого материала. Тонкая ткань создавала причудливые вертикальные гипнотизирующие узоры.

– Ты это мне? – удивилась Айсин.

– Да, детка, – юноша подмигнул и положил ладонь ей на ногу. – Знаешь, ходят слухи, что магички проводят с нами самые незабываемые ночи. Хочешь проверить?

Айсин оттолкнула его руку:

– Еще чего. Скройся, пока целый.

– Хэй, чего ты такая дикая. А, хотя я понял, Дикая Магия, все дела… можем разыграть, – он улыбнулся, показав белоснежные ровные зубы, игриво вскинул розовую бровь и наклонил голову. В ухе блестела сережка-кристалл.