Лето, в котором нас не будет (СИ) - Летова Ефимия

В этом весь Армаль. Но он ведёт меня уверенно и в тоже время деликатно, и я послушно следую за ним на самый центр зала, а кругом раздаются голоса, смех, издалека доносится музыка — и это пьянит не меньше, чем выпитый мной для смелости бренди из крошечной рюмки, больше напоминающей напёрсток.

— Хортенс, ты самая восхитительная девушка в Айване! — такие комплименты больше смешат, чем смущают, и всё-таки мне даже нравятся эти немного приторные ухаживания. Примерно так же, как и ванильные слоёные пирожные с жирным заварным кремом. — Видела бы ты, как на нас все смотрят!

Аннет всю школу втолковывала мне, что быть в центре внимания — это замечательно, но я так и не усвоила большинство из её уроков. Танцы, в отличие от «скульптуры тела» даются мне легко, танцы я люблю, но сейчас отчего-то хочется просто поговорить по душам где-нибудь в укромном уголке, грея слегка озябшие пальцы на тёплых боках бокала. Такой уголок находится не сразу — вдоль стен расставлены небольшие скамеечки, но на любой из них мы опять-таки будем слишком на виду, так что я утаскиваю один из бокалов с морсом — слишком уж неодобрительно покосился Армаль на горячительный коктейль в моих руках, и мы выходим на лестницу, где никого нет.

— Плохо себя чувствуешь? — Армаль смотрит на меня участливо, а я понимаю, что не могу толком сформулировать, что именно не так. Качаю головой.

— Устала? Хочешь прогуляться?

— Расскажи мне о себе, — вместо ответа прошу я. Прячу лицо за бокалом.

— Я — именно тот, кто тебе нужен.

— Это я уже поняла. Но я же о тебе почти ничего не знаю. Где находится твой дом? Какая у тебя семья, есть ли братья и сёстры? Где ты учился, что тебе в детстве нравилось делать?

— Обычно, когда меня просят рассказать о себе, за этим непременно следует вопрос, действительно ли сенатор Крайтон мой дядя.

— А он действительно твой дядя?! — я делаю шокированный вид и отступаю, поднося ладонь ко рту, и Армаль тихо фыркает, но при этом слегка морщится.

— Двоюродный. Дядя Корб — кузен моей матери. Конечно, мы неплохо и довольно часто общаемся, и я целиком разделяю его взгляды на будущее Айваны, но хочу предупредить сразу: я не собираюсь становиться его преемником или что-то в этом роде. Должность сенатора — выборная! Вот если меня выберут три четверти…

— Знаю, — торопливо киваю я. — За Корба Крайтона при его первом выдвижении на пост сенатора проголосовало восемьдесят процентов сенаторов, тогда как за Мирука Трошича только сорок пять, но остальные набрали значительно меньше десяти процентов, поэтому второго тура голосования не было. Про сенат я вообще знаю всё.

— Вот как? — теперь он удивлён вполне искренне. — Нечасто встретишь девушку, которая интересуется политикой.

— Я всегда хотела работать в Сенате.

— Зачем?! — неподдельное изумление Армаля отчего-то меня задевает. — Хортенс, служба в Сенате — не просто просиживание на скамье и обсуждение всякой всячины… Ну, правда, зачем это тебе?

— Как это — зачем? А зачем сенатор Крайтон там работает? Я хочу приносить пользу обществу, реальную пользу. И я знаю, что это не так-то просто, и что порой заседания затягиваются за полночь, и что женщин там всего две, я всё это знаю. И такая работа требует упорства, знаний и ума, но…

— Речь не о том, что у тебя нет ума или знаний. Это совершенно не женская работа, Хортенс! — безапелляционно воскликнул Армаль и даже отступил от меня на полшага. — Женщина должна быть хранителем дома, душой семьи, надежным тылом, нежным цветком! А не спорить до хрипоты с сотней мальёков, годящихся ей в отцы и деды по возрасту, о том, какую пенсию назначать работникам городских организаций, положено ли содержание ушедшим с места работы по болезни слугам и понижать ли возраст воинской повинности!

— Почему бы и нет? — меня уязвило его праведное возмущение. — Почему женщина не может принимать во всём этом участие? Особенно, если у неё есть деньги, чтобы нанять слуг, которые займутся домом? Если она молода, полна энергии и сил и хочет быть нужной?

— Она нужна прежде всего своей семье. А её детей тоже будут воспитывать слуги? Нет, у меня, разумеется, был гувернёр, как положено, но это никоим образом не отменяло заботу и участие матери. Слуги, между прочим, нуждаются в постоянном контроле! И ты не представляешь себе эти политические дебаты, иногда там и нецензурные выражения используются, и едва ли не до рукоприкладства доходит! Женщину там просто не примут всерьёз, это же…

— Ладно, ладно, — я примиряюще подняла руку. — Не стоит об этом сейчас.

— Я обязательно познакомлю тебя с дядей! — всё ещё запальчиво произнёс Армаль. — Надеюсь, он сможет убедить тебя лучше… Хортенс, уж тебе-то не стоит думать из-за такой ерунды, как работа, слава Огненной лилии, в средствах твоя семья не нуждается. Ты красивая, нежная, благородная…

— Пойдём танцевать, — потянула я его за рукав. — Твою позицию я услышала. Надеюсь, это юношеский максимализм.

— Могу сказать то же самое.

К нам подошла Делайн и ухмыльнулась с самым заговорщическим видом. Её синие глаза блестели явно не только от улыбки, хотя на ногах она стояла твёрдо, и если бы не слегка расфокусированные глаза, я никогда бы не подумала, что она пьяна.

— Хорти, ты не боишься себя скромп…скоромп… скмпрмтрвать, — ещё и язык у неё заплетался на сложных словах. Я попыталась осторожно вытащить бокал из её рук, но безуспешно, — удаляясь на лестницу с очаровательным мальёком-сенатором-младшим? Ай, как нехорошо.

— Уверяю вас, малья Савель, — едко ответил Армаль, — что репутация моей спутницы в моём обществе находится в полнейшей безопасности. А вот в вашем обществе оставлять её я бы не рискнул. Похоже, вам не помешало бы отправиться к себе и как следует отдохнуть, чтобы ни о чём не сожалеть на завтрашний день.

За спиной Делайн возник Лажен, мягко обхватил её за плечи.

— Пойдём, провожу. Так будет лучше, правда.

— Никуда я не пойду! — возмутилась Делайн и слегка покачнулась. — Особенно с тобой. Ненавижу тебя! Всю жизнь ненавидела!

— Делайн, — увещевал её Лажен. — Идём, ты не в себе. Или мне Леа позвать?

— Имею право один раз в жизни. Зови кого хочешь, мне плев… — подруга попыталась вывернуться из захвата крепких рук нашего спортивного однокурсника, дёрнулась — и золотистый напиток из её бокала выплеснулся. К сожалению, не на пол, а прямо в лицо подошедшей к нам Аннет. Я с трудом преодолела отчаянное желание зажмуриться, увидев, как стекают липкие капли по её лицу и груди.

— Дворняжка неуклюжая, — тихо, но чётко и яростно выговорила Аннет, как только миновал первый шок. — Не стоит тебе соваться в хозяйский дом, сиди в будке на цепи и в наморднике, там твоё место…

— Аннет! — начала было я, а она вдруг взвизгнула, пробормотала что-то, что порядочные малье вовсе знать не должны, и принялась яростно стирать капли с лица, словно это была кислота, а не вода. И я вдруг заметила, что в паре-тройке мест кожа её лица действительно подозрительно покраснела.

Ничего себе сила самовнушения.

— Сучка безродная, — ещё тише и парадоксальным образом ещё чётче проговорила Аннет.

— Малье Айриль… — начал было Армаль, но Делайн уже окончательно стряхнула с себя ладони Лажена и уставилась в лицо Аннет.

— Кто бы говорил… сучка родовитая, — хмыкнула она. — Трясёшься над своей родословной, а сама готова позволить любому кобелю на себя вскочить. Не боишься, что детишкам не дадут медальку за экстерьер?

Лажен закрыл ей рот рукой, а я схватила Аннет за руку, пытаясь остановить — мне казалось, что сейчас она вцепится Делайн в волосы или выкинет ещё что-нибудь похлеще.

Делайн заехала локтём Лажену в живот, и тот со свистом втянул воздух.

— Не смей меня трогать! — совсем иначе, чем только что говорила с Аннет, проговорила Делайн, с неподдельной яростью в голосе. И вдруг закричала:

— Дик! Дикьен! Иди-ка сюда!

Воздух вокруг нас становился всё холоднее, а лицо Аннет пошло красными пятнами, несмотря на природную смуглость. Рыжеволосый Дикьен, пробирающийся вдоль стенки, не слышал, разумеется, всего разговора, но на Делайн покосился с откровенным смятением.