Бастард и жрица - Соня Марей
Мастера за моей спиной притихли и сбились в кучку – молчаливые угрюмые мужчины, в одежду и руки которых навсегда въелась каменная пыль. Мои же руки никогда не знали кайла и кровавых мозолей. На их фоне я выглядела легкомысленной бабочкой – в алой, расшитой золотом тунике до колен и мягких просторных штанах.
– Надеюсь, шахта выработана не полностью. Тут и до нас хорошо покопались, – пробурчал дядюшка Льерр, отец Орвина и старший брат моего отца. Дар его был совсем слабым, и мне казалось, что это его угнетает.
Среди рабочих я видела и Горта – он все так же смущался в моем присутствии, и это было даже забавно. Здоровый, как медведь, мужчина краснеет при виде маленькой жрицы. Не к месту вспомнились слова Орвина о том, что я его привлекаю как женщина.
Опустив ресницы, я привычным жестом наложила руки на камень и пошла вдоль стены. Голоса изумрудных жил тихие и нежные, как шелест весенней листвы. Не сравнить с яркими уверенными песнями алмазов – говорят, это потому, что они рождаются от подземных взрывов.
Пусть Матерь Гор одарит меня удачей сегодня. Надеюсь, я своими крамольными мыслями и поступками не вызвала ее немилость?
Но страх был напрасным – довольно быстро я ощутила легкое покалывание в ладонях, а следом – шепот.
– Вот здесь, – я остановилась, указывая пальцем место.
Дядя Льерр улыбнулся, обнажив крупные зубы.
– Эге-гей, парни! Нам придется славно потрудиться! – он приглашающе махнул рукой. – Спасибо, деточка.
– Не стоит, это ведь моя работа, – я обнаружила, что Горт по-прежнему не спускает с меня глаз. Стало неловко. Этот пристальный взгляд всколыхнул волну холодных мурашек. – Ну, я пойду…
Захотелось как можно скорее исчезнуть из поля зрения рабочих. Воздуха в шахте стало как будто меньше.
Меня никто не задерживал, когда я спешила к подъемнику, гоняя по кругу одни и те же мысли. Но вот из ответвления вынырнула знакомая фигура – мне навстречу шагал Орв, груженный двумя свертками, а перед ним катилась самоходная тележка.
Какая удача! Двоюродный братец-то мне и нужен. Специально разыскивать не придется.
– Орвин!
Узнав меня, брат тепло улыбнулся.
– Привет, сестренка!
– Как ты? Что нового?
Сгрузив ношу на пол, он завел рассказ о делах, о том, сколько золота удалось добыть в Искристой, и что отец, к его глубокой печали, думает скорей его женить. Чтоб остепенился и перестал забивать голову глупостями.
Расчувствовавшись, я подалась вперед и обняла его за шею. Положила голову на плечо – мы были почти одного роста.
– Все будет хорошо, братец.
Несколько мгновений он стоял истуканом, потом несмело поднял руки и похлопал меня по спине.
– Я знаю, Монка. Ты говори, если вдруг кто обидит. Я голову ему откручу!
Монкой он называл меня в детстве. Я же величала его «задохликом».
– А не слишком ли ты щуплый? Может, это мне надо тебя защищать?
– Скажешь тоже!
Кажется, он обиделся. Мужчины всегда болезненно относятся к таким вещам.
– Ладно, меня отец ждет. А тебе удачи, сестренка! – Орвин подмигнул и двинулся по своим делам, а я осталась на месте, будто вросшая в камни. Сжимая в кулаке один-единственный волос, снятый с воротника его куртки.
Этот план родился не спонтанно, я вынашивала его несколько дней. Мучилась, взвешивала, решала.
То, что я задумала – непростительно. Если кто-то узнает, будет большой скандал. Да и не слишком красиво по отношению к Орвину.
Смогу ли я воплотить свой сумасбродный план? Не испугаюсь ли? Но отрава уже проникла в мою плоть, и пути назад нет. Времени оставалось совсем мало – послезавтра праздник цветения Маков. Эта мысль не давала покоя, тревожила ночами, зудела под кожей.
Не забыть. Не избавиться.
Воспоминания о Звере и его голосе, о прикосновениях, поцелуе, о тепле тела – близком, о запахе – знакомом, о мире, который он олицетворял, лишали сил. Даже если я все себе придумала, если тронулась рассудком, и если эти чувства родились из желания бунтовать и сопротивляться судьбе, я не могу их выжечь.
А сейчас щеки пылали. Удары сердца барабанным боем отдавались в ушах. Кое-как я добралась до своей комнаты и заперла дверь.
Рискну ли я совершить самый глупый и возмутительный поступок в своей жизни? Рискну ли спуститься на равнину? Или задвину наивные мечты на задворки разума и продолжу как ни в чем не бывало служить Матери Гор, чтобы в далеком будущем принять пост Верховной?
Перед мысленным взором встало лицо матушки Этеры – смотрит укоризненно, качает головой. И тут же образ ее развевает ветер, и на его место приходит другой. Тот, что заставляет дыхание сбиваться. И робкая надежда на новую встречу поднимает голову.
Лестриец. Чужак. Частица далекого мира, который мне никогда не познать.
Но можно хотя бы попытаться.
Я сползла на пол и откинула крышку сундука. Постучала по кварцевому светильнику – комната озарилась приглушенным светом.
Мои камни, мои сокровища… Среди них должно быть все необходимое, чтобы сотворить артефакт, а волос Орвина у меня уже есть.
Ох, бедный мой братец! И бедная моя голова, если кто узнает.
Магию перевоплощений юные жрицы изучали под чутким руководством матушки Этеры. Амулеты, которые могли менять обличье, стоили очень дорого и изготавливались только по предварительному заказу. Кто-то считал, что само их существование безнравственно, потому что служило обману, но награда, как обычно, перевешивала. В прошлом году мы сделали такой для одного о-очень богатого лестрийца, чтобы тот мог проследить за женой, которую заподозрил в измене. Чем закончилась эта история, мне неведомо.
А сейчас мне и самой предстоит испытать его действие.
Матерь Гор, до чего я докатилась!
Возле подъемника меня нагнал властный голос матушки Этеры. Я замерла, как воришка, пойманный на месте преступления. Амулет под просторной рубахой жег грудь, как будто я приладила вместо камня горячий уголь.
Спокойно, Рамона. Все в порядке.
– Куда ты направляешься? – поинтересовалась жрица, замерев напротив меня.
– В святилище у Извилистой.
Тонкая бровь взметнулась.
– Куда-куда? Там сегодня должна быть Инира.
– Все верно, – я кивнула, призывая на помощь всю свою выдержку. – Но мы с ней поменялись. Это ведь не запрещено?
У нас
