Мятежница и менталист - Эль Бланк
— А что в этом плохого? Неужели ты не понимаешь, что мы с тобой не соратники, а более близкие друзья? Мы больше не обязаны соблюдать строгую официальность.
Его лицо было совсем близко, дыхание казалось тяжелым, глаза, ставшие в полумраке комнаты совсем темными, смотрели внимательно. Он за ужином не пил, был совершенно трезвым, но меня это пугало куда сильнее, чем если бы мужчина набрался.
— Ты решил и на постель претендовать по-дружески? Своей мало? — неприветливо возмутилась я, отталкивая навязчивого кавалера.
— Что в этом такого? — отступил тот, принимая шутливо-удивленный вид. Огляделся, оценивая обстановку, и похвалил: — Миленькая спальня, она мне больше моей нравится, очень тут уютно.
Карен шагнул к двери, а я с облегчением выдохнула. Обошлось. Все же он не гад, и проявил деликатность, правильно поняв намек…
Все мое воодушевление мгновенно улетучилось, когда раздался щелчок закрывшегося замка — Карен запер дверь, оставшись в комнате! И верхний свет погасил, включив тусклый ночник.
— Это еще зачем? — возмутилась я, ощущая, как грудь сжимает ощущение липкого страха. Не хотелось даже предполагать, что Карен серьезно настроен на страстную ночь, что это не его игра или какая-то дурацкая провокация.
И потому я неверяще, растерянно смотрела на мужчину, который, отступив от двери, принялся спокойно расстегивать китель.
— Кара, тебе нужна стабильность, сильный покровитель. На Землю для тебя путь закрыт, остается Марс. И ты должна иметь надежную опору и защиту, чтобы хорошо устроиться и жить безбедно здесь и сейчас.
Сняв пиджак, Карен бросил его на стул и принялся стаскивать с себя ботинки.
Разумом я признавала его правоту. Понимала, что если не удастся разоблачить спонсора, то никакого оправдания перед федеральными властями у меня не будет. Меня арестуют и всю жизнь я проведу в тюрьме. Действительно, если остаться и согласиться на предложение Карена, в среде повстанцев можно неплохо устроиться. Навести порядок в рядах мятежников, вывести Сопротивление на достойный уровень…
Я себя остановила. К чему пустые мечты идеалистки? Кара… нет, Карина! — ты выдаешь желаемое за действительное! Тебе какое дело, кто победит? Ты представитель прессы, вынужденно работающий под прикрытием! Нейтральная сторона! Да и мужчины-мятежники никогда не воспримут тебя как полноправного лидера потому что они ничем не отличаются по складу ума от ненавистных ими же федералов-телепатов.
Тем временем Карен успел избавиться и от рубашки. Присев рядом со мной на кровать, одной рукой приобнял за плечи, другой начал расстегивать мою блузку.
— Чем я плох? Я же вижу, что тебе приятно мое внимание. Пусть не любишь, но не отталкиваешь, а этого уже немало. Любовь в нашей ситуации — опасная штука, от нее в итоге остается лишь боль и разочарование. И я лгать не буду, что влюблен в тебя без памяти, но и отрицать, что ты притягиваешь и привлекаешь меня как женщина, тоже не стану. Я хочу тебя, Кара. Поначалу ты не очень меня впечатлила, а сейчас…
Карен признавался в своих чувствах, сначала зарывшись носом в мои волосы, а затем неторопливо прокладывая дорожку поцелуев по щеке к шее. Я же ничуть не прониклась ни его откровениями, ни ласками.
Ну да, любовница ему нужна… А социальный статус подобного рода для меня сомнительное достижение. Кому будет дело до моих личных качеств при таком раскладе? Все во мне будут видеть лишь подстилку Карена. Лучше точно не станет.
Значит, мужчину следует отшить. И прямо сейчас, пока еще не поздно! Но… Прямой отказ его разозлит и я точно ничего не добьюсь и не выясню личность спонсора. Мне нужно спровоцировать Карена на откровенность, пока он весь такой расслабленный, беспечный и готовый на уступки! Надо действовать хитрее, потянуть время, а когда получу ответ — будет ясность, гарантия и страховка.
Потому открыто протестовать против его действий я не стала. Сделав вид, что стесняюсь и волнуюсь, обратно застегивала все то, что он расстегивал.
— Перестань, пожалуйста, — бормотала смущенно. — Я не могу…
— Кара, ну ты как маленькая, — шептал Карен, мягко, но уверенно убирая мои руки и продолжая раздевать.
— Если Вика зайдет и нас увидит? У нее ключ есть.
— Она нам не помешает, я ее домой отправил. Сама просилась квартиру проверить все ли в порядке. Ну а если и вернется… Мы взрослые люди, что в этом такого постыдного? У тебя что первый раз?
Я ничего ему не ответила. Дыхание перехватило по-настоящему, кровь бросилась в лицо, обжигая щеки, и я отвернулась. Карен со своим предположением попал в точку.
Он на мгновение прекратил соблазнение, похоже, его потрясение оказалось ничуть не меньшим. Мягко повернул мою голову к себе, чтобы заглянуть в глаза.
— Правда что ли? Не ожидал. — В его голосе не было ни насмешки, ни язвительности. Отреагировал адекватно и, в контрасте со своими бесцеремонными подчиненными, проявил куда больше деликатности и понимания. — Ты не бойся, я буду нежным, не сделаю больно.
Изображая смятение, которое, в общем-то, на самом деле мной владело, и осознавая, что действовать нужно решительно, иначе просто не успею выжать из Карена нужную информацию, я бросилась в наступление:
— У тебя в этом большой опыт?
— У меня вообще во всем опыт, — с гордостью и легким смешком отреагировал мужчина, ловко расстегнув лифчик и скользнув ладонью по обнажившейся груди. — И поверь мне, ты не разочаруешься. Еще и во вкус войдешь.
— Хочешь, чтобы я стала такой же неразборчивой в связях, как остальные мятежницы? — сделав вид, что обиделась, я торопливо оттолкнула его руку и обняла себя за плечи, прикрываясь.
— Нет, ну что ты… — ничуть не проявил недовольства Карен. И говорил по-прежнему ласково, и нежно целовал щеки, нос, лоб, неторопливо поглаживая мои руки и плечи, чтобы расслабилась. — Я не в этом смысле. Скорее, наоборот. Ты будешь только моя. И не только в постели. Я же обещал, что сделаю тебя доверенным лицом. А мои слова — не пустой звук.
— Ты же говорил, что единоличных решений не принимаешь. Как спонсор отреагирует на новое лицо во власти мятежников? Или ты это с ним уже обсудил? — зачастила я, торопливо обрушивая на него лавину вопросов, чтобы хоть на какой-то из них Карен ответил. — Он согласен?
