Незваный гость (СИ) - Коростышевская Татьяна Георгиевна

– С чего бы начать? – Проверив револьвер, я спрятала его в сундук и присела на краешек постели, Волков занял мишкину кушетку. - Неклюда зовут Шандор…

– Геля! – Заглянул в приоткрытую дверь пацан. - Бабушка велела нам в бане мыться.

– Ты у меня разрешения спрашиваешь?

– Да нет, я его высокоблагородию то же самое хочу предложить.

К моему огромному удивлению, Γригорий Ильич согласился.

– Я кликну, как протопится, - пообещал Мишка и исчез.

– Шандор, - напомнил мне собеседник.

Я заморгала растерянно. Такого мистера Грегори я еще не видала, свой в доску парень, дружелюбный, расслабленный. Это его Костыль колданул?

Услышав мой вопрос, Волков рассмеялся:

– Нет, мальчик плел какие-то чародейства, чтоб просушить стены. Мы неплохо с ними поpаботали, с твоими беспризорниками. Так что с неклюдом?

Пересказав подробно допрос, я закончила выводом:

– Блохина выманили из города запиской, пырнули ножом, на осину повесили с помощью зачарованной веревки, скорее всего, ординарного каната,используемого для подъема тяжестей на купеческих товарных складах.

Грегори кивнул:

– Молодец. Приказчиков опрашивала?

– Между делом,тpетьего дня еще. Работник один сказывал, что подобные канаты через блок на потолке перекидывают, чтоб тюки сподручнее было один на другой ставить.

– Умница, Γелюшка.

Я зарделась. Вот ведь дурища!

– И кто же убийца?

– Их было минимум двое. Одна, скорее всего бордель-хозяйка Мишкина. На нее провидица Зара указала как на заказчицу соломенного гомункула. Другой, предположу, господин Чиков. Во-первых, он Мишкиной полюбовник, во-вторых, подручный Бобруйского. Он получил от купца сто тысяч на оплату черного колдунства, но решил в свою пользу сэкономить. Двести рублей они заплатили Губешкиной. Та со смертными заговорами не работала, но могла обеспечить связь куклы с объектом. Видимо, Мишкина решила, что нужное действие сможет через гомункула и сама оказать.

– Пока все складно.

– Деньги они спрятали в проклятой усадьбе, не опасаясь, что кто-нибудь из местных их найдет.

– Когда?

– Еще в жовтене. А в начале груденя произошло что-то, что заставило нашу парочку ускориться. Я пока не выяснила, что именно. Они убили Блохина, неловко изобразили самоубийство… И это тоже странно, Гриня. Почему так неаккуратно?

Грегори оскалился:

– Одно из последствий употребления опия, кроме эйфории, ощущение своего всевластия и абсолютного ума. И мадам Мими, и Сергей Павлович до зелья этого весьма охочи.

Припомнив постоянно бегающие глаза господина Чикова, я хмыкнула:

– Логично. Еще мне кажется, что Блохина убила именно Мишкина. Он успел сказать Шандору, что «опасности от бабы не ждал», а мадам наша ловко с ножом управляется, говорят, обоих своих котов прирезала самолично. Теперь немедленно надобно нам эту мещанку Мишкину арестовать и допросить пристрастно.

Зевок я прикрыла ладошкой, но Григорий Ильич его заметил.

– Немедленно? Ты совсем без сил, утром уже займемся.

– А эксгумацию?

– Тоже завтра, распоряжения служивые от меня получили, отмашки только ждут.

– Перфектно. У нас будет труп с колотой раной и арестантка для допроса. Через нее дернем Чикова, от него ниточка тянется к заказчику Бобруйскому. На каторгу последнему пока не хватит, но…

– Барышня. - Заглянула в спальню Дунька. - Сейчас мужики париться пойдут, мы во вторую очередь. А вас, ваш бродь, уже просили в баньку проследовать.

Волков притворно вздохнул:

– За границей все абсолютно уверены, что берендийцы парятся в своих срубах совместно без разделения на пол, предаваясь блуду.

– А сами… – Поискала я в памяти что-нибудь, чтоб уязвить инородцев,и не нашла.

– Лягушек жрут! – Пришла на помощь Дунька. - Тьфу. Пакость.

Григорий Ильич согласился, что да, пакость, поклонился,и ушел, шлепая задниками тапок.

– Вот еще, барышня.– Девица достала из кармашка передничка картонный прямоугольник. - Костик говорит, еще утром почтальон доставил.

Телеграмма была из Мокошь-града, отправленная не из приказа, а с городского почтамта. Разобравшись со всеми «вскл», «тчк» и «зпт», я уяснила, что эксгумировать тело Блохина мне строго настрого запрещается,и что через три дня ожидается в уездный Крыжовень визит ещё одного столичного сыскаря. Судя по подписи Мамаева,именно его мне в помощь снарядили.

Захотелось расплакаться от обиды. За что же такое недоверие? Потому что о результатах до сих пор не отчиталась? Так неделя всего прошла, минус дорога. Они же сами велели осторожничать, сразу быка за рога не хватать, сперва осмотреться. К открытию на телеграф пойду, гневный ответ посылать. Не нужны мне здесь надсмотрщики!

Настенные часы показывали четыре часа утра. Попарюсь и пойду.

Я снова посмотрела на циферблат. Эльдар Давидович уже рассыпал в вагоне ресторане вечернюю порцию «букашечек» попутчицам и почивает под колесный перестук. Прибудет в Крыжовень он вечером третьего дня. Запоздали мои гневные отповеди. Ну и ладно,и пожалуйста. А эксгумацию запретили, потому что знают, что я покойников боюсь? Какое гадкое мужское высокомерие. А ещё коллеги!

Настроение мое настолько испортилось, что от бани я отказалась,и даже легла спать, ну,то есть, притворилась спящей глубоким сном, лежала с закрытыми глазами и злилась. В гостиной до самого рассвета чаевничали, дружески беседовали, отправив обоих пацанов в горницу Дуняши, провидица Зара гадала всем на картах, Волков травил байки из заграничной жизни, а когда до меня донесся гитарный перебор, я накрыла голову подушкой. Наверное, от духоты меня наконец и сморило.

Проснулась поздно, почти в полдень, с гудящей как с похмелья головой и пересохшими губами. Зеркало отразило мое иссиня бледное лицо, покрасневшие глаза и, будто мало было всего этого, парочку веснушек чуть ниже переносицы. Ну правильно, весна, к концу березня у меня этого добра на лице изрядно появится.

Отставить, Попович. Внешность тебя интересовать нисколько не должна. Главное – дело. К приезду Эльдара у тебя это дело закрыто быть должно. Собирайся, умывайся и приступай к работе. Мишкина должна быть немедленно арестована. Грегори говорил – утром? Вдруг он уже запер бордель-мадам, тебя не дожидаючись? А вдруг и эксгумацию провел?

По дороге на двор я отметила пустую прибранную гостиную, чистоту на кухне и отсутствие в прихожей как пальто Волкова, так и тулупа его подчиненного.

Утренняя рутина показалась мне нынче еще отвратительнее чем обычно.

– Ушли все, - сообщила Дуняша, сгребающая с дорожек снег деревянной лопатой. - Служивый из приказа за его высокоблагородием явился, Федор Федорович начальство повез. А пацаны, как про смерть директрисы услыхали, сразу в приют побежали. А барыня почивает, а…

– Смерть?

– Ну да. Захария Митрофановна ещё вчера нам труп нагадала.

– Директрисы?

– Ну да. Говорит, ещё два покойника предстоит. - Лопата размеренно шаркала.

– Кто говорит?

– Да барыня. Ρасклад…

– Евдокия! – Отобрала я лопату. – Кто умер? Почему? Когда?

– Чиновная дама Чикова. – Дунька опустила руки, отчего казалось, что она стоит по стойке смирно. - Зарезана в своем доме. Кем, не ведаю, о том приказной не говорил. А когда,так нынче под утро. Слуги ее нашли, в приказ прибежали, а дежурный немедленно за Григорием Ильичем явился, потому как пристав оставил адрес, где его разыскивать, у невесты, стало быть.

Вихрем бросилась я в спальню, умылась, заколола волосы, надела мундир, сунула в кармашек очки.

– Экая вы, барышня, - умилилась Дуняша, – надворная советница.

Посмотревшись в зеркало, я увидала привычную Гелю Попович без следа ночных слез, зато с горящими азартом глазами.

– Откушаете перед уходом?

– Некогда, в городе перекушу.

Рассмотрев петлички под распахнутой шубой, постовой отдал мне честь. Волков привстал, когда я без стука вошла в его кабинет:

– Ваше высокоблагородие, – улыбнулся он, - какой неожиданный визит.