Средь бала лжи (СИ) - Сафонова Евгения

Его рука дрогнула, замерев в дюйме от стеклянной поверхности.

— За что?

— Я… думала, они вам безразличны. И Джеми, и Алексас. Но я ошибалась. — Таша коротко выдохнула. — Простите за это.

Таша не видела лица альва: всё заслоняла бледная ладонь с тонкими пальцами

Интересно, что отображено на нём сейчас? Раздумье? Раскаяние?..

— Нет. Не безразличны, — наконец услышала она. — И мне бы очень не хотелось, чтобы когда-нибудь мне пришлось убивать того, в кого я вложил свою душу.

Затем пальцы альва всё же коснулись стекла с той стороной — и в идеальной черноте, покрывшей зеркальную гладь, Таша не смогла различить даже собственного отражения.

Она подошла к окну. Рывком распахнула створки. Вдохнула морозный воздух, надеясь успокоиться.

Спустя какое-то время поняла, что в дверь стучат: судя по назойливости, не в первый раз.

— Кто там? — настороженно крикнула она.

— Ужин, — откликнулся мужской голос из коридора.

Приятный баритон, ничего особенного… но почему у Таши от его звучания побежали мурашки?

Она втянула носом воздух.

И улыбнулась.

— Спасибо, — громко сказала она, — я не голодна.

Секундное молчание.

— Что ж, может, это заставит тебя проголодаться.

Она услышала шум упавшего тела, а затем — мычание, будто сквозь кляп, обратившееся криком:

— Таша, не смей открывать!..

Знакомый голос заставил её на миг оторопело застыть под зимним ветром, сквозившим из открытого окна, щекочущим её спину.

Потом, рванув вперёд, дёрнуть дверную ручку.

— Гаст!

Он стоял на коленях у порога, пока эйрдаль за его спиной выкручивал ему руку.

— Сменила облик, Ищущая? Недурно. Впрочем, уже не поможет, — саркастично заметил эйрдаль; в нос Таше ударила вонь тлеющих фиалок и нарциссов. — Ничто и никто в этой гостинице вам не поможет, мы об этом позаботились. А теперь либо выходи из комнаты, либо будь гостеприимной хозяйкой и пригласи меня войти.

Запахи…

— Чтобы ты убил нас обоих?

Странно, но Таша была на удивление спокойна. Сердце билось ровно, голова соображала ясно.

Очень странно: учитывая то, что она поняла, и то, что собиралась сделать.

— Деточка, ты не в том положении, чтобы торговаться.

— Нет, — произнесла она холодно. — Я приглашу тебя войти лишь в том случае, если ты поклянешься мне, что ни ты, ни кто-либо другой из общества «Кровавый рассвет» не причинит Гасту Онвану никакого вреда. И отпустишь его.

Таша давно не испытывала такого удовлетворения, как в тот миг, когда юное и потусторонне-прекрасное лицо эйрдаля вытянулось от удивления.

— Дар речи пропал? — улыбнулась она.

— Нет, — наконец опомнился эйрдаль, и на лицо его вернулась ухмылка. — Хорошо, я поклянусь. При условии, что ты пригласишь меня войти прежде, чем я досчитаю до пяти.

Сердце пропустило удар.

— Идёт? К слову, если будешь долго думать… — Другая рука эйрдаля, вдруг оказавшаяся на горле коленопреклонённого юноши, пощекотала ему сонную артерию: острым, неестественно длинным ногтем. — Кто знает, вдруг моя рука дрогнет?

— Таша, не делай этого! — Тот, кто стоял на коленях, умоляюще смотрел на неё. — Таша, не смей, слышишь?!

Небрежное движение тонкого пальца, короткий вскрик — и по шее юноши потекла струйка крови.

— Я бы попросил клятву у тебя, но она не будет иметь магической силы, увы, — небрежно произнёс эйрдаль. — Впрочем, гибель его будет быстрой. Если тебя это устраивает…

— Я согласна.

Таша не чувствовала страха. Ни капельки. Она понимала, что сейчас в комнату войдёт её смерть, но не боялась. В сознании царил ясный, кристально чистый холод: такой же, как воздух вокруг неё.

Тлеющие фиалки и нарциссы… а вот у оборотня в человеческой личине нет никаких отличительных признаков, кроме золотистого блеска в крови. И мысли её читать они не могут. Не теперь.

Они не могли знать, что она догадалась.

И что она может сделать.

Эйрдаль улыбнулся жестокой улыбкой триумфатора.

— Клянусь, — продекламировал он, ногтем чертя в воздухе неведомые знаки, вспыхивавшие синим, — что ни я, ни кто-либо из общества «Кровавый рассвет», не причинит никакого вреда Гасту Онвану, если ты пригласишь меня войти в комнату прежде, чем я досчитаю до пяти.

Порыв ветра — ещё холоднее, чем с улицы, — пронёсся по комнате. Волосы у Таши на макушке на миг встали дыбом: клятва была принята к учёту.

И тогда она попятилась прочь от порога.

— Раз.

Маленький шаг.

— Два.

Ещё один. И ещё.

— Три.

Незаметно, будто в испуге…

— Четыре.

Ослабить узел на груди…

— Ты можешь войти, — уткнувшись спиной в подоконник окна, всё ещё распахнутого настежь, сказала Таша.

Эйрдаль с гаденькой улыбкой вскинул руки. Юноша, стоявший на коленях, поднялся с коленей.

Глядя в Ташины глаза, рассмеялся.

— Куда же ты, деточка? — Он провёл ладонью по лицу, точно снимая паутину; повинуясь движением его пальцев, мальчишеское лицо таяло, перетекало в другое — безупречно красивое, безупречно холодное. — Впрочем, если хочешь выпрыгнуть из окна, мешать не будем. Далеко не убежишь, только ножки переломаешь.

Раз…

Таша разжала руки.

Полотенце легко соскользнуло к её ногам.

— Я вам не деточка, — уже заплетающимся языком сказала она, переваливаясь через подоконник спиной назад.

…два…

Эйрдали умеют двигаться очень быстро. Не говоря уже о мгновенном перемещении. Но сейчас они не видели особой нужды торопиться, а потому чужие руки лишь царапнули воздух над Ташиной пяткой.

Ещё одна роковая ошибка.

Секунда, которую Таша падала внизу, растянулась в вечность: в течение которой тьму пронзила серебристая вспышка.