Екатерина Неволина - Один день тьмы
— Постой! — окликнула она. — Хотела предупредить, что из Лондона в Москву прибыл тот, кого называют карающим мечом патриарха. Говорят, его направляют на самые сложные и ответственные задания. Полагаю, мы обе догадываемся, зачем он здесь. А еще, судя по всему, кое‑кто ему помогает…
Я чувствовала, что не стоит спрашивать, но все же не смогла удержаться от вопроса:
— И кто же?
— Твой… приятель Артур, — ответила моя гостья. — Они знакомы еще по Англии. Вспомни, Артур провел там долгое время, а в Москве они встречались в маленьком кафе в одном из переулков Арбата… Там еще такая занятная вывеска…
— «Элис»? — быстро произнесла я.
— Точно! И если не веришь мне, зайди туда и спроси у бармена.
Я вспомнила остановившиеся часы и летящую в меня серебряную пулю… Нет, спрашивать о чем‑либо Януша я не буду.
— Я предупредила тебя, — девушка улыбнулась. — Еще увидимся.
— Постой! — Я все же не выдержала: — Откуда ты это знаешь?
Она пожала плечами:
— Сама видела. Но, конечно, у тебя нет причин доверять мне… В любом случае, повторюсь — это целиком твое решение, но так получилось, что многое в этом мире зависит сейчас именно от твоих решений. От решений девочки, которой едва исполнилось семнадцать. Это несправедливо, не правда ли?…
Это было вопиюще несправедливо.
— Я тебе верю.
Я отчего‑то действительно ей верила. Ничего удивительного. Однажды Артур уже пытался убить меня. Почему бы истории не повториться?
«Нет, он любит тебя. Его любовь пересилит все», — возразил мне внутренний голос.
Ну точно, у меня разыгралась шизофрения — я уже разговариваю сама с собой. Приятно поговорить с умным человеком, не правда ли?! Хватит! Хватит! Я сжала виски руками, чувствуя, что голова раскалывается на кусочки.
— Полина?…
В глазах девушки мелькнуло беспокойство. Кажется, я действительно ее напугала.
— Все в порядке, — процедила я сквозь зубы и машинально пошла прочь, осторожно ступая по серебряной дорожке.
Артур предал меня. Артур отстаивает интересы своего собственного Дома, своего рода и своего отца. Ну что же, это вполне закономерно. Мы с ним все равно не сможем быть вместе. Хватит, я получила достаточно доказательств своего проклятия, нет смысла подставлять под него еще и Артура. К тому же мы с ним — из разных родов, между которыми нет и никогда не может быть мира… Вот уж воистину глупая, злая насмешка судьбы!
Две равно уважаемых семьиВ Вероне, где встречают нас событья,Ведут междоусобные боиИ не хотят унять кровопролитья.Друг друга любят дети главарей,Но им судьба подстраивает козни,И гибель их у гробовых дверейКладет конец непримиримой розни.[8]
Глава 2
Закутавшись в шарф, чтобы солнце не жгло лицо, я шла по просыпающимся улицам.
Выбора у меня не оставалось. Все уже давным‑давно было выбрано до меня. Я и Артур принадлежали к разным группам. Я еще помнила, как он стоял надо мной с ножом, собираясь убить меня во исполнение воли своего Отца. Воля Отца для вампира, принадлежащего к одному из Домов, — святое, как бы кощунственно ни прозвучало здесь это слово.
Так что же теперь — вечная вражда или мука, беспрерывная борьба между чувством и долгом?
«Его нельзя оставлять в живых. Он твой враг», — нашептывал мне до боли знакомый голос. Тот голос, которого я и так слушалась слишком долго.
«Нет, — повторила я. — Нет. Никогда».
«Он предал тебя. Вот увидишь», — тьма рассмеялась мне в лицо, и я отшатнулась, испугав каких‑то случайных прохожих.
«Нет! Нет! Нет!»
«Ну что же, выбор за тобой, я тебя предупредила», — словами давешней магички ответила та, что дарила мне силу и соблазняла великой властью.
Голова немилосердно болела. О, если бы они все от меня отстали! Просто оставили бы меня в покое! Мне и вправду едва исполнилось семнадцать, почему мне приходится постоянно принимать какие‑то решения?!
Будь что будет. Я должна отыскать Артура и взглянуть ему в глаза. Он не сможет солгать мне… Будь что будет.
С наступлением ночи я отправилась бродить по городу. Судьба сама сведет нас с Артуром. Я не сомневалась, что мы встретимся с ним. Вскоре я почувствовала, что за мной следят, и, надеясь, что ловушка сработает, двинулась в сторону Ботанического сада. Выбор был за мной, и я могла подыскать место для встречи по своему вкусу. Пустая заснеженная поляна, окруженная сказочными деревьями, показалась мне подходящей.
Не особо таясь, я подошла к ограде Ботанического сада.
И вдруг навстречу мне с надрывным лаем высочила большая собака. Она прекрасно понимала, кто я, и боялась меня так, что подгибались лапы, но все равно лаяла, демонстрируя крепкие желтые зубы. Полает и отскочит, потом опять полает и опять отскочит. Мне не хотелось привлекать всеобщее внимание, и я шагнула к собаке, чтобы заставить ее замолкнуть уже навсегда. Но вдруг вместо кудлатой бродячей псины увидела перед собой Джима. Моего верного друга, однажды спасшего меня от смерти.
— Джим, — позвала я, но тут волшебство рассеялось, и я поняла, что все это было игрой ночных теней и моего растревоженного воображения.
Чужая незнакомая собака по‑прежнему продолжала лаять, приседая на задние лапы и поджимая лохматый нечесаный хвост. Но этого мига заблуждения оказалось достаточно для того, чтобы понять: я никогда не убью собаку. Что бы ни случилось. Если я сделаю это, то тем самым предам все, что у меня было, и окончательно отдам себя в руки тьмы.
— Ступай! — крикнула я псу и замахнулась, будто грозя ударить его.
Он жалобно взвизгнул, затем вздрогнул, глядя куда‑то за мою спину, и все же пустился бежать, очевидно, не выдержав одолевавшего его страха. Я его понимала. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять: тот, кто преследовал меня, уже совсем близко. Поэтому я перелезла через ограду и быстрым шагом пошла вперед, высматривая подходящее местечко. Вскоре я заметила поляну. Как раз такую, как мечталось. Окруженную серебряными от снега деревьями, освещенную любопытной бледной луной.
Я вышла на середину заснеженного пространства и обернулась в сторону, откуда доносился легкий, едва различимый шорох.
— Я готова. Можешь выходить, — позвала я.
И тут из тени деревьев вышла высокая, закутанная в темный плащ фигура.
Еще не видя лица, я поняла, что это не Артур.
Незнакомец в плаще вышел на край поляны, откинул с лица капюшон, и я увидела застывшее, словно на картине, лицо. По‑своему красивое, с гордым носом и резко очерченными бровями.
