Ирина Молчанова - Вампиры - дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдов
У первого вампира было лицо закаленного в боях воина, красивое и мужественное. Он походил на льва - царя зверей со своей гривой пшеничных волос, где поблескивали серебристые прядки. Глаза оттенка стали смотрели спокойно, как будто ничто на свете не могло взволновать и поколебать этого могучего мужчину.
Слева в ряд стояли молодые девушки - дочери Цимаон от смертных женщин. А справа - сыновья, в одном из которых - самом младшем Катя узнала своего ночного нахала.
- На колени, - испуганно подсказал ей Гером.
Катя не шевельнулась. Понимала, что лучше бы подчиниться, но ей - девушке двадцать первого века коленопреклонение казалось полнейшей нелепостью.
Тишина начала давить на виски, но нарушить ее Катя не осмеливалась. Она смотрела в желтые глаза Создателя и не могла отвести взгляда. Поэтому не увидела, как Вильям и Кира опустились на колени.
- Очень смело, - прогрохотал зычный, полный мощи голос старейшины, но губы его при этом даже не шевельнулись, а сам он поднялся с трона.
Девушка немного отступила и только тут увидела, что ее друзья и сам Гером стоят на коленях.
- Отец, - неожиданно выступил вперед мальчишка с ресницами цвета пепла, - позвольте мне научить ее манерам.
Цимаон Ницхи приподнял руку, и сын, смиренно умолкнув, вернулся на место.
Видя, как сокращается расстояние между ней и старейшиной, Катя поняла - становиться на колени поздно. Она чувствовала мощь Создателя в каждом его шаге и как, будучи человеком, у нее бешено кружилась голова возле Лайонела, теперь она кружилась от осознания могущества Цимаон Ницхи.
Тот остановился перед ней и указательным пальцем с перстнем приподнял за подбородок голову, заставляя смотреть себе в глаза.
- Смело прийти сюда без приглашения, - произнес он и, взглянув на Вильяма с Кирой, спросил у Кати: - Не нравится стоять на коленях?
Девушка пожала плечами и пробормотала:
- Не то чтобы мне не нравилось… но в мире, откуда я, этого никто не делает. Уважение можно выразить как-то иначе. - Она сама изумилась, как сумела так быстро подобрать нужные слова, да еще и высказать их вслух.
Старейшина убрал палец от ее подбородка.
- Уважение? - переспросил Цимаон Ницхи и хрипловато засмеялся. - Не-ет, мне не нужно твое уважение. - Он махнул на Вильяма. - То поклонение.
- Но вы не Бог. - Голос ее дрогнул, а глаза Цимаон Ницхи сделались ярче.
Неожиданно вскочил Вильям, он обнял Катю за плечи и прошептал:
- Создатель, девушка приняла бессмертие совсем недавно, она еще не знает…
И вновь старейшина поднял руку, заставив молчать, а сам заговорил:
- Мальчик мой, не думаешь же ты, что мне может быть о чем-то неизвестно? - Взгляд желтых глаз скользнул по руке молодого человека, обвивающей плечи девушки.
Вильям опустил глаза.
- Ее незнание о чем-то - это только моя вина.
- Перестань меня оправдывать, - пихнула его локтем Катя. Злость огненным шаром разрослась в животе, и слова сами сорвались с языка: - Мы получили ваше послание и поскольку объяснений, по какой причине Лайонел задержится, не было дано, я осмелилась прийти.
Цимаон Ницхи обернулся к старейшинам, стоящим возле трона, и характерно посмотрел на них.
- Она пришла за ягуаром.
Старейшины монотонно закачали головами, а Создатель едва заметно улыбнулся и обратился к Вильяму:
- Какое мужество надо иметь, чтобы пойти с ней на смерть! Ты ведь знаешь, что бывает с теми, кому мы не рады.
- Знаю, - промолвил молодой человек.
- И все-таки ты тут. - Взгляд желтых глаз переместился на Катю. - Какие чувства ты испытываешь, зная, что он готов за тебя умереть?
Девушка нахмурилась, не совсем понимая странного вопроса и к чему клонит Создатель.
- Мне страшно, - наконец ответила она.
- Почему, дитя?
- Потому что вы спрашиваете об этом. То есть это имеет какое-то значение… или скоро будет иметь значение.
Цимаон Ницхи усмехнулся.
- Боишься, тебя заставят выбирать?
Катя молчала, всматриваясь в самые глубины янтарных глаз. Создатель в четырех словах уместил ее страх, разгадав его, и как змею, испуганно свернувшуюся в сердце, вытащил за хвост наружу.
Разве могла она выбрать?
- Отвечай! - приказал Цимаон.
В животе с быстротой света проворачивался огненный шар, девушке казалось, что кровь ее кипит.
- Выбор между дружбой и любовью - это то же самое, что между сердцем и душой!
- У тебя нет души.
Катя гневно прищурилась и кивнула на стоящего с краю сына Цимаон Ницхи.
- А вы смогли бы выбрать между сыном и дочерью?
Создатель улыбнулся.
- Конечно. Хочешь, чтобы я выбрал?
- Нет! - опешила Катя.
- Скажи, между кем и кем?
- Я не хочу! - крикнула девушка.
Цимаон Ницхи покачал головой.
- Скажи, иначе, выбирать будешь ты.
Девушке хотелось зажмуриться сильно-сильно, а потом ущипнуть себя и проснуться.
- Атанасиос [13] , подойди, -приказал отец.
Юноша с ресницами цвета пыли приблизился к нему.
Катя долго смотрела на девушек, стоявших потупив глаза. Все они как на подбор были красавицами. И она не знала, нужно ли угадать дочь, которую отец с легкостью принесет в жертву или, напротив, угадать любимицу, чтобы Создатель не смог сделать выбор.
- Девушка в розовом, - убито промолвила Катя.
- Гера, подойти, - поманил пальцем отец.
Когда светловолосая красавица встала по правую руку от Цимаон Ницхи, он сказал:
- Никого на этом свете я не люблю сильнее моих детей.
Катя сделала шаг назад, прошептав:
- Тогда зачем выбирать?
Создатель закинул руки на плечи своим детям и спокойно объяснил:
- Выбирают затем, чтобы выделить лучших. А я выбираю, дабы показать одной маленькой девочке, что даже когда кажется выбор сделать невозможно, мы его делаем!
И пальцы его сжались на шее дочери. Та даже не пискнула. Отец сломал ее точно куклу, переломив тонкую шею и оторвав голову. Хлынула кровь, тело бесформенной кучей повалилось на пол, выложенный гладкими бриллиантами. Туда же Цимаон Ницхи бросил голову и та покатилась к ногам Кати, оставляя на прозрачных камнях уродливые разводы.
Затем Создатель притянул к себе голову сына и поцеловал в лоб.
- Тане, ты лучше.
- Благодарю, отец. - Атанасиос припал губами к руке Цимаон Ницхи, но тот легонько оттолкнул его в молчаливом приказе вернуться к другим сыновьям. Мальчишка беспрекословно подчинился, но Катя успела увидеть в его желтых глазах триумф и гордость.
А голова с мокрыми от крови пшеничными волосами лежала у ее ног и раскрытые, такие же янтарные, как у брата и отца, глаза смотрели обреченно и до слез печально.
Девушка понимала, что старейшина ждет от нее каких-то слов, но дар речи к ней не возвращался.
