Марина Суржевская - Грань Теней (СИ)
— Только прежде поспим чуток, — сказала Ксеня и сладко, во весь рот зевнула. — как-то я замаялась сегодня…
Она устроилась на моей кровати, притянув к животу подушку, как маленькая. Даже грязное платье не сняла! И тут же провалилась в сон!
Я погладила ее по голове, осторожно стянула с Ксени ботинки и прикрыла ее суконным покрывалом.
— Спи, моя хорошая, спи, — прошептала я, — не бойся… я обязательно что-нибудь придумаю…
Я поднялась и вышла, тихонечко прикрыв за собой дверь. Мне спать совсем не хотелось. То ли от нервного возбуждения после сегодняшних событий, то ли после потока Силы, который я через себя пропустила. Больше всего хотелось вымыться. Платье грязное, в жутких пятнах земли и засохшей крови, волосы- один свалявшийся колтун. И я до сих пор босая! Уж не знаю, почему. Видимо, так нужно было для ритуала, по крайней мере в пентаграмме я очнулась уже без ботинок.
Поэтому помявшись, я тихонько вернулась в комнату, подхватила синее платье, ботинки и снова вышла. Ксеня посапывала, отвернувшись к стене, и не проснулась от моих шуршаний.
В комнате омовений от нагретых углей шло приятное тепло, я окунулась в него с наслаждением. Надо же, а я и не заметила, как замерзла… Вобще холода не чувствовала, а ведь ходила босиком по стылой земле, без платка, в одном платье…
А сейчас вот нахлынуло, затрясло в ознобе.
Я стянула с себя коричневый балахон и кинула в угол. Все, теперь его только на тряпки! Ни за какие сладкие булки я его на себя больше не надену! Лучше уж синее…
Нижняя рубашка такая же грязная и рванная, ее я решила постирать и зашить. Второй у меня не было. Поэтому к стирке я первым делом и приступила, привычно обходясь скудным количеством воды и натирая ткань смесью золы и песка. Чистую рубашку снова надела на себя, даже совершать омовения голышом послушницам запрещено… А избавиться от многолетних привычек не так — то просто.
Вылила в настенное отверстие грязную воду, прислушалась, как она хлынула вниз, между стенами Риверстейна. И набрала кадушку для себя.
Но прежде, чем залезть, себя осмотрела. Кожа на груди в корке засохшей крови. Но ран нет. У верхнего ребра, там, куда я воткнула клинок, тонкий белесый шрам. А разрезы на ладонях затянулись вообще бесследно.
Растрепав и без того лохматую косу, я забралась в кадушку и расслабилась.
Мы привыкли совершать омовения быстро, да и радости раньше особой не было, в холодной воде плескаться. Но сейчас было тепло, замерзшее тело, оттаяло, словно льдинка, я даже глаза закрыла от удовольствия.
И сразу вспомнились термали в Хаосе… голубоватая вода, исходящая паром, горький запах неведомого снежного цвета, красноглазая Олби, Арххаррион…
Дверь тихо стукнула. Я открыла глаза и ойкнула.
— Что… что ты здесь делаешь?
Арххаррион посмотрел со злостью, в темных глазах мелькнула желтизна.
— Что я здесь делаю? Ты сама меня позвала!
— Я?? — искренне изумилась. Так, что даже забыла на мгновение, что сижу в кадушке с водой. — как это? Не звала я тебя!
Он бесцеремонно оперся руками о борта кадушки, так что злые глаза оказались слишком близко. Я вздрогнула, пытаясь погрузиться глубже, но я и так сидела, скрючившись на коленках, так что голова и плечи так и остались торчать над водой.
— Ты слишком громко думаешь, Ветряна! Вот тьма! Зачем ты усилила слияние?
Усилила слияние? Святая Матерь, конечно! Испугавшись, что он не приходит в себя, я повторила то, что сделал Арххаррион в черных Землях. Разрезала ладони и смешала кровь. И слова повторила… Не понимая, что они значат…
— Я думала, ты умер… — прошептала я, — ты не дышал, и тока крови не было… И все эти ожоги…Я испугалась.
Он скривился, отдернул руки, отвернулся.
Я посмотрела на его спину. Голую спину. Все так же, как в пентакле на нем лишь кожаные штаны и сапоги. Черные волосы присыпаны пеплом, на груди и спине следы ожогов и кровавая корка. Ужас.
— Мне надо одеться, — пробормотала я.
Он стремительно развернулся и одним движением вытащил меня из кадушки. Потоки воды хлынули на пол и на него, но демон, кажется, даже не обратил на это внимания.
— Ты усилила слияние, глупая, — тихо сказал он, — это очень… опрометчиво с твоей стороны.
Он чуть отодвинул руки, не выпуская меня, и медленно осмотрел. Взгляд скользил по моему телу, облепленному мокрой рубашкой, по губам, лицу, волосам… такой откровенный голодный мужской взгляд, от которого у меня подогнулись колени и лицо вспыхнуло.
— Нет… — прошептала я.
Он усмехнулся, глядя мне в глаза. Уверенный в своей власти. Лениво намотал на ладонь мои волосы, заставляя откинуть голову. Неспешно провел пальцами по моей шее, дотронулся до губ…
— Да. — чуть хрипло сказал он, — Хорошо. Мне нравится…
Я на миг закрыла глаза. Всего на миг.
А потом открыла и посмотрела в голодные глаза демона.
— А мне нет, — тихо сказала я.
Вода из кадушки взметнулась столбом, а потом обрушилась на нас, облепила демона, на лету становясь ледяной изморозью, сковываясь льдом. Лужа, в которой мы стояли, покрылась наледью, как живая поползла по его ногам, обхватила стылым холодом.
Я отпрянула от него, вырвалась. Схватила с притолоки синее платье и торопливо закрылась им. И опешила.
Демон рассмеялся.
— Думаешь, это меня остановит? — спросил он.
Повел плечом, сбрасывая наледь. Корка льда пошла трещинами, растаяла, схлынула. В его глазах все явственнее разливалась желтизна, я видела, как горит там азарт хищника, преследующего добычу.
Я чуть отступила на шаг. Вздохнула. Порыв воздуха послушно лизнул мою ладонь. Я вскинула ее, когда демон сделал шаг, и его отшвырнуло воздушной волной так, что он пролетел через всю комнату и спиной врезался в стену. Но перевернулся, как кошка, и легко приземлился на ноги.
Я судорожно прижала к себе синее платье, не спуская с него глаз.
Арххаррион отбросил со лба влажные волосы, встряхнулся.
— Вот как, — сказал он. Но с места не сдвинулся. — Значит, я не ошибся…Наследница схитов.
Я вздрогнула.
— Ты был там…Был в поселении схитов, вместе с Саарххардом. Убивал их… Я видела. — хотела сказать жестко, а получилось жалобно…
— Да. Я там был, — он склонил голову. И мягко шагнул ко мне. Усмехнулся, когда я попятилась.
— Не бойся. Не трону.
Но я уже и сама видела, что зверь исчез, и глаза заполнились тьмой. И усталостью. Смертельной усталостью. Как тогда, в Черных Песках, после битвы со змеемонстрами. Тяжелая гнетущая опустошенность.
