Ссыльные лекари - Екатерина Стрелецкая
– Рона! Вынеси ей!
Жена старосты поджала губы, но ослушаться не осмелилась. Когда она вернулась, корзинка пополнилась на две скрученные «улиткой» жареные домашние колбасы, а на столе выросла горка медных монет. Демонстративно положив рядом с ними свою серебряную, я пересчитала «сдачу». Семьдесят четыре медяшки. А неслабо решил меня «обуть» Сортон. Ну, ничего, вот и модельные туфельки нужного размера внезапно нашлись. Быстро ссыпав деньги в карман, я пальцем оттолкнула от себя серебряную монету, которая тут же оказалась накрыта мощной ладонью старосты.
– Благодарю за понимание. Корзинку занесу завтра утром.
Попрощавшись с гостеприимными и щедрыми хозяевами дома, поспешила прочь. Оказавшись за калиткой, перевела дух и решила больше не искушать судьбу. Хватит с меня на сегодня, иначе точно пуганной истеричкой стану.
Я почти дошла до своего дома, как меня остановила женщина.
– Ты ведь знахарка из крайнего дома? Я слышала, как вы со старостой говорили. Помогите, моему сыну совсем плохо, боюсь, что день-два и совсем отойдёт.
– У меня при себе ничего нет. Но посмотреть могу.
– Посмотрите-посмотрите, – незнакомка вцепилась в мою руку намертво. – Только спасите, мы, в долгу не останемся!
– Что с ним?
Увы, но ничего, кроме «плох, совсем плох», добиться не удалось. В принципе, что мне мешает просто взглянуть, а если там действительно больному недолго осталось, так и скажу. Нет, так за лечение продуктами возьму, лишними не будут.
Женщина не отпускала меня до тех пор, пока мы не оказались в сенях её дома. Свою шубу и корзинку оставила прямо там, так как идти в верхней одежде к больному мне не позволили основы клинической гигиены, всплывшие в памяти как нельзя кстати. К тому же в сенях было прохладно и можно было не беспокоиться о том, что продукты пропадут.
– Есть, где руки помыть?
– Так в избе. Над рукомойником и полью тёпленькой, – засуетилась женщина, открывая дверь.
Первое помещение, в котором я оказалась, напомнила дом старосты. Разве что рукомойник стоял сразу при входе. Вымыв тщательно руки с помощью серовато-коричневого обмылка, прошла вслед за женщиной дальше. Очутившись в огромной комнате, в которой вдоль стен стояло несколько кроватей, я увидела бледного юношу, укрытого почти до самого подбородка одеялом. Судя по вздрагиваниям, его основательно знобило. Дело дрянь. Если простужен, то у меня ведь ни жаропонижающих, ни спазмолитиков, ни антибиотиков, а также ещё кучи всего, что может понадобиться, нет.
– Здравствуйте. На что жалуетесь?
Женщина молча отодвинула край одеяла, а у меня волосы на голове зашевелились. Моему взгляду открылась сильно отёкшее правое предплечье из-за разлившегося под кожей гноя вокруг резаной раны длиной сантиметров двадцать. Дотронувшись до лба юноши, поняла, что температура тела настолько критичная, что до фатала недалеко. Странной была только бледность кожных покровов на лице.
– Ты же сможешь ранку залечить, а то мальчик так страдает... – снова засуетилась женщина, выглядывая у меня из-за плеча.
– Да тут не просто «ранку полечить», её чистить необходимо, потом сильные антибиотики назначить... – гаркнула я в ответ, осторожно исследуя уплотнения вдоль корки.
Юноша застонал и побледнел ещё больше, а потом и вовсе захныкал, пытаясь отдёрнуть руку: – Больно будет, не хочу! Не надо!
Так, теперь окончательно всё стало понятно: «сыночка-корзиночка, цветочек маленький». Соответственно, страх перед возможной болью и убрал все краски с его лица. Плюс «белый» тип лихорадки, отличающийся от обычной «розовой» тем, что происходит сильный спазм сосудов, которые как бы «запирают» жар внутри тела. В пользу этого говорили холодные, почти ледяные ладони юноши. Дело дрянь. Причём, полнейшая. Сомневаюсь, что где-то здесь вообще об антибиотиках слышали, а просто убрать гной и поражённые им ткани ничего не даст. У меня в висках заломило от напряжения.
– А может, без ковыряния в ране обойтись можно? Ну, там пошептать-поплевать, и само пройдёт? – с надеждой в голосе снова обратилась ко мне женщина. – Ты же видишь, что мальчику и так больно.
– Можно. Могу руку отрезать: нету ручки – нет болячки, – цинично процедила я сквозь зубы, прикидывая план действий. – Как раз скоро сознание потеряет, кричать не будет.
– Руку и я сам отрубить могу, – пробасил мужской голос где-то сбоку. – А ты давай, лечи! Сортон и так уже приходил, чтобы его из списков на зерно вычеркнуть, дал время до завтра. Если преставится сынок, то точно на мешок меньше получим.
Я обернулась и увидела сидящего на кровати мужчину, видимо, отца юноши. Однако «высокие» у них тут отношения. С другой стороны, если ресурсы распределяют с учётом взрослого населения, то вполне логично. Шлёпнув по левой руке юношу, отвела её в сторону: – Куда полез?!
В ответ снова раздалось хныканье: – Если корку сковырнуть, само вытечет, не надо меня резать!
– Держи руки подальше от раны, ты уже, судя по всему, доковырялся до такого состояния. Полезешь своими грязными пальцами в рану, разнесёт ещё больше, и умрёшь намного быстрее.
Зря я это сказала, так как позади меня заголосила мать пациента, обливаясь слезами настолько, что моё платье на плече начало промокать. – Мне инструменты нужны, они у меня дома. Есть что-нибудь из снотворного и жаропонижающее?
– Не буду ничего пить, оно горькое! – снова заныл юноша, отползая от меня подальше.
Я уже сто раз пожалела, что нельзя воспользоваться доступной анестезией в виде удара чем-нибудь тяжёлым по голове этого великовозрастного обалдуя. – Если хочешь жить, значит, будешь! Хозяева, так есть что-нибудь в доме из того, о чём я спросила?
Женщина шмыгнула носом и побежала к сеням: – У соседки было! Я мигом!
– Хорошо, несите травы, какие сможете достать. Что-нибудь придумаю. Я пока домой за необходимым схожу.
Хозяин дома грузно протопал в мою сторону, а затем положил свою ручищу мне на плечо: – Я провожу.
Понятно, боится, что сбегу и не вернусь. Ладно, не до споров сейчас: и так время уходит. Вот только что делать без нужных медикаментов под рукой?! Придётся быстро что-то поискать в обнаруженной библиотеке, причём не уверена, что подходящие травы найдутся, если перетряхнуть хорошенько всю деревню. Зима же. В общем, наскоро одевшись, я поспешила к дому. Стоило мне перешагнуть через порог, как позади раздалось: – Хозяйка из тебя так себе. Смотри, сына не погуби, а то быстро
