Ангел-Хранитель, или Никогда не работай в библиотеке (СИ) - Наталья ДеСави
Семен Сергеич стал задирать рукав. Я подобрала наушники и быстро поднялась со скамейки.
— Спасибо, видела я уже ваш шрам, показывали.
— Неужто показывал? Ох, запамятовал. Ну это ладно, ты мне про себя лучше расскажи, что нового в институте, у матери? Работу получила?
Я убрала телефон в карман и скрутила наушники.
— Да ничего. Скоро защита диплома, потом получу должность и буду работать в банке. У мамы все хорошо, она картины пишет. Вроде, покупают.
— Картины? Вроде бы она недавно в журнале в каком-то работала? «Мир животных», кажется.
— «Животный мир». Сказала, что это скучно, и начальников слишком много, мешают работать. Теперь рисует картины и продает через сайты. Неплохо получается, картины покупают.
— Ну и хорошо. Мастерица она у тебя на все руки. И одним занимается, и другим. Остановилась бы только на чем-нибудь, а то прыгает как егоза, от одной работы к другой. И ты смотри, закончишь институт — думай о работе правильно. Надо оно тебе — в банку эту идти? Звезд, поди, с неба не хватаешь. Машка жалуется, что сдачу постоянно не так считаешь. Давай ко мне в помощники, работа не плохая, мети себе, пыль выгоняй, делай мир чище.
Я усмехнулась и обошла дворника, проходя дальше по аллее.
— Нет уж, спасибо. Это как-нибудь без меня. В дворники я не пойду.
— Ну как хошь, — проговорил Семен Сергеич мне вслед, — смотри, матери одной вас двоих тянуть не по силам будет. Как отец твой ушел …
— Спасибо, работа мне не требуется, — оборвала я его и побежала по аллее, в два шага оказавшись у подъезда. Нажала три стертые цифры на двери, с силой потянула за железную ручку. Холод подъезда заставил поежиться и поторопиться, взбегая на пятый этаж хрущевки. Уже подходя к двери квартиры, я точно знала, что дома меня ждут плюшки с корицей, фирменное мамино блюдо.
— Мам, я дома, — крикнула я, скидывая с себя кроссовки.
— Обед на столе, сейчас подойду, разогрею, — донеслось из дальней комнаты, которая служила рабочим кабинетом, чем бы мама ни занималась, — Руки мой и иди на кухню.
Я вошла в гостиную, кинула сумку на кресло и упала на диван, вытянув ноги поперек комнаты.
— Пятница! Красота! Можно и отдохнуть!
— Можно потише выражать свое восхищение днями недели?
Я повернула голову. Около длинного стола, протянувшегося вдоль окна от одной стены до другой, сидел брат, уткнувшись в книгу и что-то выписывая из нее в тетрадь.
— Ден, ты опять со своим китайским?
— Не опять, а снова. Должен же я его выучить, наконец.
— Ты когда-нибудь учиться перестанешь?
Я потянулась и стала рассматривать книжный шкаф с пестрыми переплетами книг.
— А что делать? В стрелялки играть?
— Ну ты же иногда играешь в игры, да еще как.
— Главное слово здесь — иногда, — Денис закрыл книжку и отложил в сторону. — Но постоянно играть скучно. Прогресса никакого. Да и деятельность однообразная, бегаешь, стреляешь.
— Ты просто зануда и получаешь кайф от того, что учишься. А сам не понимаешь, зачем тебе это нужно. Вот зачем тебе учить китайский? На Али с продавцами ругаться?
[1] Достоевский Ф.М. «Преступление и наказание», гл.1***
Денис отложил учебник в сторону и сел рядом со мной на диван, с выражением лица как у Изольды, которая глаголила всем непонятливым истину.
— Китай — лидер экономики, уже перегоняет Америку. И скоро знание китайского будет таким же необходимым, как знание английского сейчас.
— Скоро — это когда? — сложила я руки на груди и повернулась к нему. Допекать младшего брата было моим любимым занятием.
— Скоро — это скоро. И когда нужно будет, я уже буду знать язык, а ты будешь бегать за мной и просить перевести ценник на новеньких джинсах.
— Для этого у меня есть переводчик в телефоне, — прикрикнула я на него.
— Что за шум?
В комнату заглянула мама. В руках она держала серый лоскут ткани, которым оттирала засохшую краску со щеки.
— Опять что-то не поделили? Сколько вам лет, а все общаться не научитесь.
— Как с ней можно общаться? — надулся Денис, отвернувшись к окну.
— Легко и просто, — ответила я за него, — берешь и разговариваешь. Только не на тему гидролиза и становления Османской империи.
— Слова-то какие знаешь! В библиотеке сегодня была? Или открыла билеты к госам по своей филологии?
— Стоп! — мама предостерегающе подняла кисточку. — Руки мыть и быстро за стол. Займите свои рты чем-то полезным, например, супом.
Мы встали и поплелись в ванную. Потолкались в дверях, отталкивая друг друга от крана, устроили небольшую водяную бойню. Основательно промокнув, но окончательно помирившись, пришли на кухню. Тарелки уже стояли на столе, а по кухне разносился аромат свежесваренного борща.
— Борщ! — я подхватила протянутую мамой ложку и тут же села за стол.
— Борщ, — Денис не торопясь сел, взял плюшку, откусил, стал ковыряться ложкой в тарелке. — Куда можно выложить мясо?
— Давай мне, — пододвинула я ему свою тарелку.
Пирожки и тортики можете оставить дамам с огромными веерами, а мне всегда требовалось мясо. И побольше.
— Ну, как дела в институте и школе? — спросила мама, садясь рядом с нами.
— Норм, — хором ответили мы оба.
— Просто норм и ничего интересного?
— На меня сегодня Достоевский всю лекцию косился и подмигивал, — решила отшутиться я.
Мама опустила ложку и внимательно посмотрела на меня.
— Опять Изольда Львовна окна не разрешила открыть? У вас от жары не только Достоевские подмигивать начнут, но и Раскольниковы с топориками будут мерещиться.
— Просто у кого-то крыша поехала, и от закрытых окон это не зависит, — хмыкнул Денис, кусая очередную плюшку, — привидение Достоевского, блуждающее по коридорам филологического факультета, пфф.
Он поднял руки и изобразил как бы Федор Михайлович расхаживал по рекреации.
— Тебя после экзаменов не в банк, а в дурку запихнут.
— Денис! — одернула сына мать. — Перестань немедленно! Кстати, когда будет результат собеседования? — повернулась она ко мне.
— Сказали прийти к ним пятого числа.
— Ангел, ты уверена, что хочешь работать именно в банке? Понимаю, что там денег много платят, но у тебя же так хорошо получилось писать рассказы.
— Мам, это было в школе. На рассказах не
