Право первой ночи - Лея Болейн
Лоуренс молча смотрел на отца.
— Да не хлопай ты глазами! — отец потрепал сына по вихрастой макушке, и тот с явным трудом сдержался от того, чтобы не отшатнуться. — Понравилась девка — пользуйся, раз уж так удачно вышло, что она выходит замуж: и не порченная, и уже пристроенная! Это право даровано нам законом. К тому же… ну, сам подумай, для неё это немыслимая удача, оказаться в постели настоящего грая, впереди-то долгие годы унылой случки со скучным лавочником или… за кого она там собирается замуж?
— И ты не узнавал о судьбе той… той девушки? — неживым, механическим голосом осведомился Лоуренс. — Что стало с ней потом?
— Нет, конечно, на что она мне сдалась? Она и впрямь оказалась невинной, в этом, знаешь ли, своя особая сладость, ну а дальше пускай уже ублажала бы своего мужа, ох, как его тогда распирало, это надо было видеть, чуть удар на месте не хватил! Ну, я-то не дурак, явился со стражей, при всём параде, он и заткнулся, ну, съездили ему стражники по челюсти пару раз, так всё лучше тюрьмы. А девка та была дивно хороша, вот я и запомнил! Эта, твоя, её дочь, что ли? Сколько ей? Не твоя ли сестрица? — отец снова расхохотался, отвисший подбородок заколебался. — Четверть века назад…
— Она… младше, — выдавил Лоуренс.
Он поднялся с места, чувствуя острое желание немедленно очутиться в одиночестве и на свежем воздухе. С неожиданной для своей комплекции сноровкой отец поднялся следом, ухватил сына за плечо.
— Ты мужчина и ты грай, своё по праву можно и нужно брать, иначе ты слабак, недостойный имени де’Браммеров, — жёстко произнёс отец. — Я знаю, что был не прав, отправляя тебя в столицу, обитель вольнодумства и всяческих новомодных и абсурдных идей навроде равенства всех мыслящих перед творцами мира. Ты мужчина, ты мой сын, и пасовать перед какой-то вздорной девкой… Мне шесть десятков лет, поверь, я знаю, о чём говорю — особенно, если о речь идёт о низкородных шлюшках! Видел я тех, кто думали иначе, кем женщины вертели, точно индюками на вертеле. Мой сын должен брать то, что хочет, не оглядываясь на мнения пыжащихся моралистов и дешёвых лодырей, именующих себя философами! Хоуп, надо же… Да она тебе спасибо скажет, что довелось в жизни хоть раз заполучить в койку нормального крепкого мужика!
… Лоуренс остался один, когда стрелка часов подошла к трём часам. С гудящей головой вышел в сад, отчего-то представляя Лину, стоящую у зеркала в человеческий рост — хотя откуда у неё взялось бы такое зеркало? Лину в свадебном белом одеянии, подчёркивающим черноту вьющихся волос и ровный смуглый оттенок чистой кожи. Сверкающие, контрастно светлые глаза Прекрасную девушку, готовую отдать свою красоту и юность грубому мужлану — может быть, потому, что так потребовал её отец. Может быть, потому, что в их семье долги. Да мало ли причин!
Вспомнил тоненькое девичье тело, упругие бёдра, мягкие очертания груди под простеньким заношенным платьем, хрупкую ладошку в своей руке.
До заката оставалось примерно четыре часа. Убеждая себя, что ничего не планирует и ни на что не рассчитывает, Лоуренс подозвал слугу и попросил выяснить, где проживает альгалла Лина Хоуп, а также адрес ближайшего к ней храма светлой обители.
Ничего не планируя.
Просто так.
Глава 3. Испорченная свадьба
Маленького прихрамья Светлой обители в двух шагах от нашего с отцом домишки было достаточно для проведения скромной брачной церемонии двух незначительных и не особо обеспеченных альгаллов-простолюдинов.
— Альгалла Лина, вы такая красивая, ну такая красивая! Дух захватывает!
От бесхитростной похвалы Бесли, тринадцатилетней дочери молочницы, вызвавшейся за пару монет помочь мне уложить волосы и застегнуть неудобные застёжки свадебного платья, на глазах выступили непрошеные слёзы, и я торопливо промокнула их платком. Уже давно не слышала я ничего столь же искреннего и бескорыстного в свой адрес. Скупые похвалы отца, сальные замечания рыночных торговцев — не в счёт. Я зажмурилась, пытаясь сохранить самообладание. Далось мне оно непросто. Утренняя встреча принесла маету в душе и смутное предвкушение грядущих перемен и сложностей.
Я расправила серебристо-серую юбку — шуршащая ткань снова напомнила о лесной прогулке, шелестящих жалобах опавшей листвы под сапогами.
Лоуренс Браммер, самонадеянный, слишком щедро одарённый природой и судьбой аристократ, чтоб ему пусто было… почему же он вдобавок к своему титулу и деньгам ещё и такой привлекательный?! Несправедливо! И магией владеет, и эти свои нашивки явно не за небесно-голубые глаза получил…
В моей комнате не имелось большого зеркала, чтобы разглядеть себя в полный рост, и я впервые я пожалела об этом. Такое светлое платье, в цвет моих глаз — непозволительная роскошь, до этого дня я обычно носила что-то тёмное, немаркое. Представляю, какая я бледная сейчас, даже губы, наверное, жалко трясутся. Надо бы их подкрасить…
— Помочь?! — с готовностью откликнулась наблюдавшая за мной Бесли. — Альгалла Лина, у вас руки дрожат… ой, понимаю, я бы на вашем месте и вовсе грохнулась бы в обморок! Всё это так волнительно, так изумительно, так… Альгалла Лина, а когда я буду замуж выходить, вы ко мне на свадьбу придёте?!
…не дай Светлая Обитель тебе оказаться на моём месте, девочка.
Несмотря на то, что ни у Хоупов, ни у Свифтов не было лишних средств на пышные торжества, гулять собирались шумно, многолюдно и весело. Народу в небольшой часовенке набилось изрядно, знакомых лиц было не больше трети — отсутствие развлечений жители Фоэркса компенсировали дружными семейными походами на свадьбы, мольбы над новорожденными, кулачные бои и, разумеется, похороны. Кое-кто с любопытством и жалостью косился на молодого, явно неопытного священнослужителя, заменившего сегодня старого отца Грука — руки и губы у мальчишки в традиционном белом облачении тряслись не меньше моих. Голос, произносящий традиционное приветствие, тоже дрожал, пару раз молодой служитель Светлой обители сбивался с гладкой речи и бросал предательские короткие взгляды под алтарный камень, где, очевидно, притаилась шпаргалка с текстом.
Я-то не раз бывала на свадьбах подруг и малознакомых мне горожан, поэтому ничего нового в самой церемонии быть для меня не могло. Со стороны жениха было человек десять носителей фамилии Свифт, со стороны Хоупов — одна лишь невеста. Поставленный в известность о тяжёлой болезни отца народ сочувственно косился в мою сторону, а я старалась смотреть прямо перед собой, держа спину ровной, приклеив к губам ничего не выражающую улыбку. Порой хотелось шлёпнуть себя по губам, чтобы убедиться: она всё ещё на месте.
Дарген выглядел
