Бракованная жена. Я украла дочь ярла - Анастасия Миллюр
Святой макаронный монстр…
В ужасе я рассматривала вымазанную в белилах кожу и синие глаза, обильно подведенные сурьмой. Аккуратные губы были накрашены выходящей за края помадой, видимо, с целью их увеличить. А неописуемая конструкция на голове из перьев, драгоценностей и всего прочего… Это отдельная история.
Мамочка, роди меня обратно…
Абигайль упоминала в своем дневнике про то, что она «делала все, чтобы быть красивее», но… Это… Это не красота! Даже мне, совершенно далекой от косметических процедур и макияжных ухищрений, было понятно, что этот боевой раскрас лишь уродовал лицо!
Да, я напоминала призрака из японской мифологии, а не женщину! Упаси святые макароны встретиться с таким в темном переулке — инфаркт гарантирован!
Мыться! Срочно!
ГЛАВА 3
Я прищурилась и покрутила в руках дневник, пытаясь разобрать последние написанные строчки.
— Од… Но… Одно! Одно лицо! — воскликнула я, наконец, расшифровав почерк. Дальше написано было более разборчиво, и я прочитала вслух: — У них одно лицо. Нет… Нет… Убью.
Мои брови взлетели вверх.
У кого «у них»? Какое еще «лицо»? А уж угроза расправы…
М-да… Читать записки сумасшедшей — это то еще занятие, но другого, к сожалению, не было. Взаперти я сидела четыре дня, а из развлечений мне на выбор было: рукоделие, наблюдение за гладью воды из окна, выход из этого же самого окна от тоски, и… Да. Дневник.
Поэтому я либо залипала на воду, либо разбирала почерк Абигайль.
И ладно бы она еще что-то полезное писала, так нет же! Это был не дневник, а ода любви к Келленвайну. Ода одержимой любви. У меня аж мурашки по коже бежали. Но вот последние строчки явно относились не к нему, а к кому-то другому.
Протерев усталые глаза, я отложила книгу и откинулась на кровать, рассматривая изученный до последней трещинки потолок.
Я часто заморгала и сглотнула вставший в горле ком. До вчерашнего дня я все надеялась, что проснусь в своей комнате или очнусь в больничной палате. Ждала этого первый день, ждала второй, но к концу третьего пришлось признать — каким-то невероятным образом я действительно попала в другой мир и в другое тело. Ни один сон не бывает настолько реалистичным, а не один бред — настолько связным и логичным.
Я хотела домой. Даже Костя уже не казался мне настолько ужасным старшим братом. Все познавалось в сравнении, он хотя бы не запирал меня в комнате на четыре дня непонятно за какие «заслуги».
К слову, я ведь пыталась выяснить, что же натворила Абигайль, но служанки боялись при мне рта раскрыть лишний раз. И на все мои попытки расспросов, бухались на пол, лепетали извинения и в лучших традициях Риики вылетали из комнаты со скоростью ракеты.
Все. Конечная. Выходим.
Перевернувшись на спину, я кинула взгляд за окно — туда, где над водой сгустились темно-серые тучи, совсем такие же, как глаза Келленвайна. В памяти вдруг вспыхнула наша первая встреча, и я фыркнула.
Теперь мне было понятно, почему он решил, что я что-то там задумала. Абигайль-то ведь на него вешалась, а я сначала ляпнула, что мы с ним незнакомы, а потом еще и угрожать начала… Пам-пам. Разрыв шаблона.
Я бы на его месте тоже неладное заподозрила, но это совершенно не значит, что нужно было хватать меня за плечи и оставлять на коже синяки! Да, и вообще… Нет ему никакого оправдания!
И вообще… Почему я о нем думаю?! Заразилась от прошлой владелицы тела ее одержимостью? Срочно нужно промыть мозги с мылом! Срочно! А еще лучше, придумать способ, как выбраться из комнаты, а то я тут чокнусь!
Однако в этот же момент, словно кто-то подслушал мои мысли, дверной замок щелкнул, и на пороге появилась Риика.
— Госпожа, ярл велел вас выпустить, — тихо проговорила она.
Я резко села.
Серьезно? Вот так просто? Я… Свободна?!
В груди тут же вспыхнуло нетерпение, и я спрыгнула с постели и стала обувать сапоги, бросая по ходу:
— Проводи меня к берегу, Риика.
В ответ она посмотрела на меня квадратными глазами и испуганно пролепетала:
— Госпожа, вы прямо так пойдете?
Я проследила за ее взглядом и усмехнулась.
Понятно, почему она удивилась. На мне была короткая серо-голубая суконная туника, мягкие облегающие штаны и черные сапоги.
Лично я своим видом была вполне довольна, смущали лишь волосы. У меня прямо-таки руки чесались снова отстричь все эти мешающиеся длинные космы. Но как выяснилось, волосы в этом мире отрезали только падшим женщинам и преступницам. Вот и пришлось заплетать темно-шоколадные пряди в тугую косу, что б не мешались.
— Да, так и пойду, — непреклонно ответила я.
— К-конечно, госпожа… Как прикажите, — пролепетала в ответ Риика и, нервно поправив свой чепец, посторонилась с прохода.
Свобода! Наконец-то! Никогда я не была так близка к тому, чтобы закричать от радости. Поживешь несколько дней в четырех стенах и научишься ценить мелкие радости!
Из комнаты я вылетела, как пробка из бутылки, и нетерпеливо оглянулась на Риику, понятия не имея, куда мне идти.
— Поспешим, — поторопила я ее.
— Да, госпожа! — испуганно отозвалась она и быстро засеменила по каменному коридору.
Когда-нибудь я обязательно поброжу по замку и хорошенько тут все осмотрю, но не сегодня. Сегодня душа звала меня к берегу, на который я бросала жадные взгляды все эти четыре дня. Все равно, что сидеть в клетке перед любимым пирожным и не иметь возможности его попробовать! Нетерпение съедало меня. Примерно с таким чувством в детстве я бежала к новогодней елке первого января, что бы найти под ней подарки от Деда Мороза.
Мы спустились по бесконечной лестнице и очутились в большом зале со стрельчатыми сводами и длинными рядами столов. И только мне на глаза попалась входная дверь, а я сделала шаг в сторону столь желанной улицы, как вдруг из коридора напротив появились двое воинов.
— Риика! — окликнули они мою провожатую. — Это кто с тобой?
При этих словах бедняжка вся побелела, потом позеленела и бросила на меня наполненный ужасом взгляд. Я же, вскинув брови, посмотрела на мужчин.
Это они слепые, что свою госпожу не узнают, или…
Неожиданная догадка возникла в моей голове, и я жестом остановилась Риику, которая уже собиралась прояснить недоразумение.
— Я новая служанка госпожи Абигайль, — ответила я им.
— Г-г-го… — заикаясь начала Риика, пока ее глаза становились все больше и больше от страха.
— А, — ухмыльнулся один из воинов, тот что был с рыжей бородой. Про себя
