Только не Академия темных хранителей - Елена Коломеец
— Извините, мистер Бэлл, вы могли бы повторить, что нужно сделать, — вынуждена попросить я. Это само по себе неприятно, но слышать, как по аудитории ползут смешки, неприятно вдвойне.
— Боюсь, если я буду повторять каждый раз, когда кто-то в аудитории не расслышит или не поймет, мы просидим тут до конца учебного года, — отвечает он, поднимая с кафедры журнал и ручку, — представьтесь, пожалуйста.
— Леди Далия Солано, — говорю я, предчувствуя, что может последовать.
По аудитории волной прокатывается гул, так что я чувствую себя на сцене. Или на эшафоте. Если в лицо меня мало кто знает, то фамилия Солано в столице известна каждому ребенку.
— Есть желающие помочь леди Далии и повторить?
Я оглядываюсь и вижу замершие ряды. Ни одной руки не поднимается вверх. Марго закатывает глаза и поднимает свою, но чуть раньше успевает какой-то парень за пару столов от нас.
— Да, Лиам, прошу.
— Для взаимодействия с сущностью объекта нужно коснуться его рукой, сказать «хасс» и представить, как образуется ментальная связь в виде горизонтальной восьмерки.
Парень говорит спокойно и обстоятельно, это не суетливое стрекотание умников, которое обычно скорее раздражает, чем вызывает уважение. Видно, что он действительно разбирается в предмете, но не намерен это кому-то доказывать.
— Леди Далия, теперь вы готовы попробовать?
Нет, не готова. Совершенно не готова, но не могу же я в этом признаться. Спускаюсь вниз и теперь действительно оказываюсь почти на сцене. Амфитеатром расходятся вверх ряды столов, а я стою внизу на пятачке у доски и чувствую себя какой-то подопытной мартышкой. Главное, чтобы никто этого не понял.
— Объектов у нас не так много, но вы можете выбирать любой, — говорит преподаватель, — вот, к примеру, кафедра, ручка, доска, на подоконнике цветы, само окно. Или можете попробовать наладить контакт с собственной туфелькой.
Вот же модник, заметил. Обувь Марго мне не лезла никак, пришлось надеть свои туфли. Они не очень выбивались по стилю, хотя для учебы выглядели не совсем уместно. Но тут все ходят, как хотят, почему нужно прицепиться именно ко мне?
— Ну давайте, — говорю я, выбирая, — давайте попробую ручку. Хасс, — выдыхаю я, как это делал тот парень, Лиам, и трогаю ее.
Но сколько я не пытаюсь настроиться, представить себе, что я касаюсь разумом ручки или открываюсь для нее, все без толку. А главное, я даже не знаю, что должно произойти!
— Очень жаль, леди Далия Солано, очень жаль, — говорит мистер Бэлл, что-то отмечая в журнале, — садитесь.
На каменных ногах добираюсь к своему месту, сажусь, не глядя ни на кого. Как можно было так опозориться в первый же день. Что сказал бы отец? Марго касается моей руки, но я не поворачиваюсь. Не хочу, чтобы меня жалели, это унизительно. Как и то, что вышедшая за мной девица без каких-то проблем налаживает контакт с сущностью ручки, а последовавшему за ней парню удается найти общий язык с одним из стульев.
Остаток лекции проходит как в тумане. Я слушаю преподавателя, но одновременно пытаюсь все-таки осуществить прием, пробуя по очереди все предметы, до которых могу дотянуться, но безрезультатно. Записав задание, выхожу из аудитории, стараясь не обращать внимания на предложения вечерком зайти в комнату и «подтянуть леди Солано по сущностям».
— Со всеми бывает, — утешает Марго, — я на занятии по первичным силам заморозила свою руку в куске льда. Старшие говорят, что преподы так специально делают, дают задание, с которым ты точно не справишься, чтобы студенты не думали, что предмет простой, и не филонили.
— Но другие-то справились.
— А может, он тебе мешал? Или свет как-нибудь не так падал, или еще что-нибудь в таком роде. В любом случае забей. Это не стоит твоих нервов.
— Но стоит твоей поддержки, — с улыбкой говорю я. Как-то, сами этого не заметив, мы стали общаться гораздо теплее.
Марго чуть стукает меня кулаком в плечо.
— Все нормально, подруга. Просто я сначала взбрыкнула что-то. Сама понимаешь, я уже настроилась одна в комнате жить, а тут приезжает какая-то королева, да еще и в обход общего конкурса. Но, знаешь, я тогда совсем не подумала, каково это было для тебя.
— Спасибо, подруга, — возвращаю я шутливый удар, — ничего, мы тут еще всех сделаем.
— Несомненно, — подтверждает Марго, — но для начала предлагаю сделать ноги, да порезвее. Какой кретин составлял это расписание?! После подземелий третий этаж главной башни, — сердито восклицает она, сворачивая на неприметную винтовую лестницу, и я понимаю, как же мне повезло. Без Марго я бы приходила на занятия только к концу.
— Черные дыры! — вырывается у меня, стоит войти в аудиторию. У них какой-то спецотбор преподавателей, что ли?
— Ты чего ругаешься? — шипит Марго.
— Я испугалась! — не менее возмущенно шиплю я в ответ. — Что он преподает? Разрывание на части? Зверь какой-то, а не человек.
— Зверь и есть. Это ж Арслан, он оборотень. Высший, ему доступны формы воздуха, земли и воды, а сколько именно, наверное, никто и не знает. Куратор факультета Силы. Говорят, первой его формой был лев.
— Еще бы, такая грива, — выдыхаю я уже спокойнее.
— Смотри не вздумай его «мистером» назвать.
— А что будет? Не съест же он нас.
— Может, и съест, — хихикает Марго, — лично я экспериментировать не собираюсь.
— Тихо, — разносится звучный низкий голос по аудитории, — я не потерплю на моих занятиях лишних разговоров. Оборотничество — навык, опасный как для вас, так и для окружающих. Не способные контролировать себя, будут от него освобождены.
В аудитории наступает гробовая тишина. Через пару мгновений я начинаю слышать собственное дыхание.
— К концу года каждый из вас должен будет определиться с первой ипостасью для оборота, — продолжает Арслан, — несправившиеся будут отчислены. Справившиеся начнут осваивать вторую ипостась уже в малых группах, нередко один на один со мной. Оборотничество — очень личный процесс. К концу четвертого года двое или трое из вас получат шанс в будущем стать высшими, остальные остановятся на какой-то из промежуточных ступеней. Это не плохо, у каждого свой уровень. Откройте учебники на странице три и прочитайте первый параграф.
Мы с Марго пока читаем с одного учебника, это не очень удобно. Я отвлекаюсь и поглядываю по сторонам и на нового преподавателя. Теперь он уже не так пугает, но все равно, мне кажется, я бы предпочла вылететь после первого же года, как неспособная, чем остаться с ним один на один. Слишком уж много звериной сути в этом человеке.
После оборотничества идет сдвоенная пара
