Мара и Морок. Трилогия - Лия Арден
Даниил принимает мою красную мантию от одного из солдат и, подойдя сзади, заботливо накидывает её мне на плечи, скрывая жуткие раны.
– Мне больно, – тихо признаюсь я.
– Так и должно быть? – Принц удивлённо смотрит на Морока.
– Да. Но через пару дней всё заживёт. – Голос у того низкий и ровный, без каких-либо эмоций.
– Как? Я же… мертва… моё тело не восстанавливается.
Морок вновь поворачивается ко мне, и я жалею, что поинтересовалась.
– Наша связь. Тебя вылечит моя жизненная сила, та же, благодаря которой ты вообще ходишь и болтаешь.
Я прикусываю язык, морщась от боли. Хочется ещё спросить, когда раны перестанут ныть, но я не решаюсь испытывать его терпение.
– Вы удовлетворены представлением, принц? – Я пытаюсь скрыть своё презрение, сохраняя спокойный тон.
– Более чем, дорогая Агата! – Он с нежностью обхватывает мою ладонь обеими руками. – А теперь самое время, чтобы привести тебя в порядок и представить моему отцу.
2
220 лет назад
– Какая удача!
– Эта семья благословлена!
– Отмеченные дважды! – шепчутся селяне, собираясь вокруг дома, когда в самом начале зимы шестеро Мар в своих красных мантиях пришли, чтобы встретить новую сестру, и я среди них.
А всё потому, что одна из нас умерла неделю назад от старости. И только это произошло, как мы все почувствовали появление новой сестры, что займёт место прежней. Первый раз я среди тех, кто приветствует нового члена семьи.
Уже несколько дней, как начался первый месяц зимы, но снег выпал удивительно поздно. Длительное время окружающий пейзаж был в серо-коричневых тонах, а землю покрывала полусгнившая листва да грязь от частых дождей, но стоило нам отправиться в дорогу, как пошёл снег. Валил весь день, а потом и всю ночь, накрывая мир белым саваном и усложняя нам путь.
Когда мы добрались до нужной деревни, уже перевалило за полдень. Небо до рези в глазах голубое, солнце стоит высоко, и его лучи отражаются от белоснежного покрова. Все жители замирают, пока мы проходим мимо в своих алых плащах, а свежий снег скрипит под нашими сапогами. Мне тринадцать лет, и до этого дня я была самой младшей из сестёр.
Марой я стала три года назад, через неделю после своего десятилетия. Так же, как это происходит со всеми. Только у десятилетних девочек с чёрными волосами открываются способности.
– Ты рада, Агата? – спрашивает меня Ирина, за чью руку я цепляюсь.
Ирина – моя наставница, именно она несёт ответственность за моё обучение. Ей около семидесяти лет, но с виду можно дать максимум тридцать. Мары живут дольше обычных людей, до девятнадцати лет мы растём, как все, а потом наше старение сильно замедляется. Так мне рассказали. Поэтому даже самая старшая из нас, которой исполнилось сто двадцать три года, выглядит лишь на пятьдесят.
У Ирины, как и у других Мар, длинные чёрные волосы, красивое лицо и приятная улыбка.
– Я волнуюсь, – бормочу я. – Ты знаешь, кто она?
– Нет.
– А когда вы пришли, чтобы забрать меня? Тоже не знали?
– Не знали. Ты же ощущаешь эту нить… мы все её чувствуем, как будто она зовёт, – улыбается Ирина, когда я киваю, соглашаясь. – И мы идём за ней, пока не найдём новую сестру.
– Почему вокруг шепчут странное? – вновь бурчу я, оглядываясь по сторонам.
Мне с детства не нравилось пристальное внимание незнакомых людей, но теперь из-за своей одежды и способностей я всегда на виду, меня замечают все, куда бы я ни пошла.
– Кто знает… может, они догадываются, к кому мы идём, – загадочно улыбается наставница.
Мы подходим последними, остальные сёстры уже стоят перед нужным домом. Никто из нас не станет входить, все и так понимают, что означает наше появление, и сейчас родители девочки, скорее всего, кутают дочь в тёплые одежды и собирают ей еды в дорогу… прощаются. Всё то же самое, что делали мои родители несколько лет назад. С тех пор я их ни разу не видела.
Даже если бы я захотела, то не смогла бы, потому что они покинули нашу родную деревню. Ещё одно из правил. После того как девочку забирают, её семья должна уехать. Это сдерживает новоиспечённых Мар от желания сбежать обратно в родной дом в первые несколько лет жизни в храме до того, как они привыкнут к новой семье.
Нельзя сбежать к родителям, если не знаешь, где они находятся.
Селяне тоже начинают собираться вокруг избранного дома за нашими спинами, они ждут, с интересом поглядывая на пока ещё закрытую дверь. Кто-то вслух гадает, насколько красивой станет девочка. Все уверены, что у неё будет молочная кожа и чёрные волосы под стать Моране. А вот глаза у всех Мар разные, здесь нет единства, хотя говорят, что у богини они карие, почти чёрные. У Ирины глаза светло-карие, у Киры – зелёные, такие красивые и яркие, как свежая трава, а у меня – голубые, холодные как лёд, говорила мама. Как красивый, полупрозрачный лёд.
Сёстры стоят молча, терпеливо ожидая, когда семья будет готова. Я единственная переступаю с ноги на ногу, пытаясь согреться. Оглядываю небольшой огород перед одноэтажным простым домом, покатая крыша которого, как и всё вокруг, покрыта толстым слоем снега, отчего деревянные стены здания кажутся почти чёрными. Окна занавешены, поэтому возможности рассмотреть что-то внутри нет. Из печной трубы валит густой белый дым, указывая, что хозяева дома. К тому моменту, как дверь начинает открываться, мои руки уже успевают озябнуть. Я в последний раз выдыхаю облачко пара на свои сжатые в кулак пальцы и только потом поднимаю взгляд.
– Мама…
Ирина сжимает мою левую ладонь, которую держит до сих пор, но не сопротивляется, когда я вытаскиваю руку и делаю несколько шагов вперёд.
– Агата, – мама тихо всхлипывает, замечая меня в толпе.
Я с недоверием смотрю на отца и мать, которые теперь стоят на пороге, как и я, не решаясь сделать шаг навстречу. Не уверены, позволено ли это. Я ещё раз оглядываю дом, не зная, чему верить, не понимая, как такое возможно. Из-за их спин выглядывает моя младшая сестра, одетая в зимний синий кафтан, утеплённый мехом. Мы никогда не были богаты, скорее даже бедны. И этот кафтан хоть и простоват, но наверняка самое нарядное, что есть у сестры. Синий цвет так подходит к её глазам, они почти как у меня, только темнее и похожи на насыщенную синеву неба. Мама часто говорила
