Желанная для Альф - Ани Файер
Выход! А-а-а-а! От радости хотелось кричать в голос, но не стала себя выдавать. Плохо понимала, что, скорее всего, уже все давным-давно в курсе того, что я решила съебаться отсюда.
Толкаю дверь и выбегаю во двор. Никого! Не уж-то в кой-то веке удача на моей стороне? Крадусь сквозь яблоневый садик прямо к высокому забору мимо огромной беседки, где бегают милые официанточки, накрывая на столы. Стоит огромный мангал, на котором крутит шампуры с мясом какой-то милый паренёк кавказской наружности в белом колпачке и фартуке. Вижу что-то в виде деревянной ниши размером с невысокий стол, наполненный дровами для топки мангала. Я прыгаю на него, в смысле на стол, не взирая на удивленный взгляд мангальщика, что провожает меня карими глазами, пока я с визгом переваливаюсь через забор. Больно ударившись о землю, я всё же быстро подскакиваю на ноги и направляюсь к леску, что впереди, в надежде затеряться среди деревьев. Радовалась, будучи уверенной в том, что у меня всё получилось, ровно до тех пор, пока не услышала лай собак, что явно бежали за мной. Пока ныряла за изгородь, вроде показалось, что кто-то что-то сказал. Ну, не кто-то, а один из тех, что были в кабинете у Бориски, и что-то вроде: «Стой, дура!». Точно, показалось. Или, возможно, это был один из охранников, а моё больное воображение всё перестроило на свой лад.
Глава 2
Анна
Надо будет не забыть открутить вяленький крохотный хуëк вместе с синими опухшими яйцами, которые я непременно отобью своему благоверному, и выкинуть всё это добро к чертям собачьим. Но это, конечно, в случае, если я всё же останусь в живых. Да и собаки где-то рядом были, очень даже кстати, только жаль, Макса рядом нет. А то они, возможно, отвлеклись бы немного на его скудное добро, которое я бы им подкинула.
Я лежу в овраге, постанывая, не в силах подняться. По-моему, у меня перелом. Всего тела и во всех местах. Открываю тяжеленные веки, а передо мной, твою мать, морда пёсика. Он разявил свою огромную пасть, готовый уже откусить мне башку, и его слюни капают прямо мне на любимое, но уже грязное и изрядно помятое платье. Значит, все-таки голодный. Бедняжечка! Очень хорошо помню «Игру Престолов». Так вот, был там один собачник, который не кормил своих животных и в итоге поплатился за все свои прегрешения от своих же питомцев. Земля ему пухом. Не хотелось бы закончить, как и этот герой из сериала. А животное тем временем скалится и рычит на меня, показывая свою огромную пасть.
Божечки!
Подбежали ещё несколько «добрых» собачек и стали кружить вокруг меня, словно коршуны. Уже потемнело, и меня явно никто не спасёт. Кроме Макса у меня никого не осталось, но и тот меня продал. Кому скажи — не поверят! Мои обглодавшие кости, дай Бог, найдут только к утру примерно через год, это если кому-нибудь взбредёт в голову меня поискать.
Одна бульдожка снова зарычала совсем рядом, а я уже с силой зажмурила глаза, готовясь к худшему.
— Съебались! — рявкают надо мной хлеще той собаки. Чётко, резко, жёстко, что у меня самой поджилки затряслись от строгости и властности голоса. И тембр… такой тягучий, глубокий, раскатистый, прямо как в кабинете у Аркадича. Тот, что говорил последним. Да, точно он. Но как он очутился здесь так быстро? Честно сказать, я и сама была бы рада съебаться отсюда и как можно подальше. Пёсик быстро замолкает и жалобно поскуливает, наверное, пятясь назад, так как его скулёж становится тише и дальше. Остальные животные тоже, видимо, свалили по приказу этого мужика. Слышу только своё частое дыхание и бешеное биение сердца. Тишина вокруг давит, что начинает звенеть в ушах. Уже было подумала, что вообще все ушли и оставили меня одну, как меня берут за руку и поднимают на ноги. Слышу глубокий вдох и… рычание? Опять собака где-то рядом притаилась? Выдох мне прямо в лицо. Приятно пахнет мятой, хвоей и свежестью, будто жвачки полный рот у него. — Цела? — вопрос, видимо, предназначенный мне, потому что меня чуть встряхнули за плечи. — Глаза открой! — снова приказ в том же тоне. Я в отрицании машу головой, мол, хрен тебе. — Что за…?
— Яр, отдай её мне! — вдруг кто-то произносит позади меня и тыкается носом мне прямо в волосы, затем в шею, глубоко вдыхая. Рычание громкое и утробное, от которого волосы становятся дыбом и не только на голове. А я всё жмурюсь от страха, боясь посмотреть на то, что происходит вокруг. — М-м… Удивительно! Сладкая. Красивая. А ещё. Она. Скоро. Потечёт. Отдай! — голос рвано вырывается наружу, прорыкивая каждое слово. Будто и не человек это говорит вовсе.
Что, бля? В смысле отдай? Я что, вещь, чтобы меня отдавать? Сначала продали Аркадичу, а теперь передают, как знамя друг другу! Хер им по всей наглой морде! И что это за слово такое «Потечёт»? К чему оно вообще? Что за чушь он несёт, да ещё и как будто меня нет рядом?
— Сам ты скоро потечёшь, придурок! — произношу я, резко разворачиваясь и распахивая глаза, впиваясь гневным взглядом в этого наглеца, что просил меня себе. От возмущения не понимаю, что творю, и опасность, что мне грозит, уходит на второй план. — Отвали, верзила! — шиплю, тыкая в него пальцем.
Мужик этот высокий, здоровый, что конь. Волосы тёмные, взъерошенные, и глаза, словно угольки. В темноте они кажутся просто чёрными и без белка вовсе. И несколько желтых прожилок в радужке говорят о том, что всё это похоже на дьявольщину. Подбородок его, будто топором обрубили — реально квадратный и с небольшой ямочкой посередине. Очень опасный тип. И довольно симпатичный. Тот вытаращил на меня свои глазюки и чуть приоткрыл рот в немом удивлении. Слышу гортанный смех за спиной. Приятный такой, глубокий.
— Дерзкая, —
