Принадлежащая - Лилиана Карлайл
Так быстро, как только могу, я хватаю тарелку и одежду, бегу в ванную и запираю за собой дверь.
Я сбрасываю с себя одежду, радуясь возможности переодеться во что-то чистое и сухое.
Это фланелевая рубашка и спортивные штаны, и я стараюсь не думать о том, как это было на его теле.
К счастью, пахнет только стиральным порошком.
Прикосновение ткани к моей коже божественное, более соблазнительное, чем простыни.
Еда восхитительна, когда я проглатываю ее, испуская пьянящий стон. Это простое блюдо, курица и овощи, но…
Альфа заботится о нас!
Голос возвращается, громче, чем раньше, и мне хочется кричать.
Нет. Он похитил меня. Я не могу не так думать.
Я доедаю еду и заползаю обратно под одеяло, снова проваливаясь в сон.
ГЛАВА 6
СТЕФАН
Она выглядела так, словно хотела убить меня.
Я бы тоже хотел убить себя, если бы не знал ничего лучшего.
Если бы только она знала правду, ужасную реальность, от которой я ее прячу, возможно, она не захотела бы меня убивать.
И зачем, собственно, я это сделал?
У меня нет ответа.
Остаток ночи я провожу, убирая с кухни и жилых помещений все предметы, которые могут быть использованы в качестве оружия.
Судя по ее характеру и пряному запаху ее гнева, я бы не удивился, если бы она попыталась покуситься на мою жизнь.
Или двум.
У меня нет времени думать об этом. Мне нужно вернуться к делу.
Конференция состоится меньше чем через месяц.
Я закрываю дверь в свой офис и достаю телефон. Моя правая рука отвечает после первого гудка.
— О них позаботились? — Огрызаюсь я.
— Абсолютно, — отвечает Малкольм. — Где ты хочешь, чтобы они были?
Я хмурюсь, думая о двух мужчинах, которые ранили Мию, оставив уродливые отметины на ее хрупкой коже. — В бочке. Как обычно.
Растворение тел — отвратительный процесс, но мы делаем то, что должны делать, особенно теперь, когда я ввел в действие новые правила.
— И это потому, что они прикоснулись к Омеге?
Я замираю, изо всех сил стараясь сохранять ровный тон.
Его бессмысленные расспросы приводят меня в бешенство.
— Они повредили товар, что, как ты знаешь, снижает его ценность. Она стоила миллион, а с ее травмами, вероятно, вдвое меньше. Она не была бы подходящим подарком на конференции.
— И теперь ты оставляешь ее себе? — Спрашивает Малкольм, его голос звучит смущенно.
— Ты меня допрашиваешь? — Огрызаюсь я. — Разве я не сделал все, чтобы эта операция проходила как можно лучше?
Это правда. За три месяца, прошедшие с тех пор, как я стал лидером, с Омегами обращаются гораздо деликатнее. Чем они податливее, тем легче их продать — или подарить.
На самом деле все просто. Сохраняйте товар блестящим и новым, и покупатели будут готовы платить больше.
И нам нужны лучшие из лучших для предстоящей конференции.
Но от старых привычек трудно избавиться, и некоторым товарищам в Спасателях не нравится следовать правилам.
Мои методы обеспечения их соблюдения могут быть экстремальными, но они служат примером для всех остальных.
Не. Испытывайте. Меня.
— Верно. Извините.
Чертовски верно, ты сожалеешь.
— У меня к вам еще одна просьба, — продолжаю я. — Ей нужна одежда и туалетные принадлежности. Щедрое количество.
Молчание на другом конце провода слишком долгое, и я слышу невысказанные вопросы Малкольма.
Почему ты так добр к ней?
У меня нет ответа.
Малкольм соглашается без вопросов, и я благодарен ему за это.
— Давайте спланируем встречу в Poison, чтобы обсудить дальнейшие планы.
— Конечно, босс.
Я заканчиваю разговор и пытаюсь не думать об Омеге в другой комнате и о том, что ее сладкий аромат уже проник сквозь стены. Я тихо иду в свою спальню и пытаюсь погрузиться в сон.
Я до сих пор не понимаю, какого хрена я делаю.
И мне это не нравится.
ГЛАВА 7
МИА
Я просыпаюсь от солнечных лучей, льющихся в окно.
На мгновение я забываю, где нахожусь, меня успокаивают плюшевые одеяла и мягкая одежда, которая прилегает к моей чувствительной коже.
Затем реальность рушится обратно, и я сажусь, слезы наполняют мои глаза.
Меня забрал Спаситель.
Я не знаю, кто моя пара.
Они меня не чипировали.
Мое сердце болит от осознания того, что у меня есть кто-то, кто не знает о моем существовании.
Я позволяю себе на мгновение расплакаться, затем собираю все свое самообладание и иду в ванную.
Я брызгаю водой на лицо и ополаскиваю рот ополаскивателем, который нахожу под раковиной.
Мой разум яснее, чем раньше, успокоительное наконец-то вышло из моего организма. Но боль в моем чреве постоянна, жестокое напоминание о неизбежном.
Если я хотя бы не попытаюсь сбежать, я никогда себе этого не прощу.
В ванной аптечка первой помощи все еще открыта, ее содержимое разбросано под столешницей. Мое сердце бешено колотится, когда я замечаю блеск металла.
Ножницы.
Они маленькие, но я проверяю лезвие на пальце. Один удар в него, и у меня будет достаточно времени, чтобы убежать.
Но мысль о том, чтобы вонзить ножницы в шею моего похитителя, вызывает у меня неприятное чувство в животе.
Не причиняй вреда Альфе!
Хотя моя внутренняя Омега кричит от отчаяния, я знаю, что должна попытаться.
Но…
Сделал ли он что-нибудь, что действительно причинило мне боль?
Технически, он спас меня от других мужчин. Он накормил меня, одел…
Но он также удерживает меня против моей воли и не пускает меня к моей паре.
Ножницы помещаются в моем сжатом кулаке, кончик едва торчит между пальцами.
Я могу это сделать.
Я должна.
С оружием в руках я подхожу к двери спальни как раз в тот момент, когда слышу, как она открывается.
Я встречаюсь с ним взглядом, затем поднимаю кулак, нанося удар по его шее.
Меня смущает то, как быстро он подчиняет меня. Никакой борьбы, просто его рука обвивается вокруг моей талии и притягивает меня вплотную к нему, спиной к его груди. Он больно сжимает мой кулак, делая его бесполезным. Моя борьба заканчивается меньше чем за секунду, и я становлюсь неподвижной перед ним.
— Брось это, — шипит он мне на ухо. Мы стоим в дверях, и я ахаю, когда выпускаю ножницы, инструмент жалобно падает на пол.
Однако он не отпускает меня. Я чувствую запах его гнева, острый и мучительный, но есть и что-то еще, когда я наклоняюсь к нему.
Его возбуждение.
О, Боже.
Его тело полностью поглощает мое, и я борюсь с желанием откинуть голову ему на грудь, пока его пальцы нежно ласкают мою талию.
Я чувствую, как поднимается и опускается его
