Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света (СИ) - Тур Тереза
Совсем молодой напарник его, смертельно бледный, держался, как мог, даже окинул нас с Колокольчиком сердитым взглядом. Осмелел, значит…
– Графиня Вержи́ – эмиссар его величества, короля Альфреда.
– Бабы эмиссарами не бывают! – вдруг выдал молодой, но тут же зашёлся кашлем.
Противным таким кашлем. В горле, видно, запершило. Всё, что могу. Это только в сказках изо рта пустозвонов жабы выпрыгивают. А жаль…
И только я так подумала, прилетело красавцу от старшего поколения доброй, звонкой затрещиной, – красота!
Пока парень тёр затылок, старший ткнул пальцем на грифона, затем тем же пальцем покрутил у собственного виска, мол, соображать же надо! Этот птенчик сожрёт заживо не подавится. Жить надоело?
Солдаты поклонились и встали по стойке смирно.
Место действия потихоньку заполнялось людьми – зеваками, любителями бесплатных представлений. Вот где они были, когда девчонку волокли эти двое, не пойми куда, не пойми за что, а? Или они на грифона посмотреть пришли, а пойманные девчонки не интересно? Похоже, Колокольчик всё же был прав: мерзкий городишко…
– К-г-х-р-р-р…
Я пыталась понять настроение толпы. Знать бы, где ближайший пункт расположения королевских войск и сколько до него перелётов из этого медвежьего угла? На случай, если спасение этого растрёпанного, чумазого, зарёванного чуда осложнится. Ясно же, что бросить девчонку теперь я уже не смогу…
– Повторяю вопрос: что здесь происходит? – рявкнула я как можно более гневно.
Девчонка замерла. Бежать пленница больше не пыталась, а услышав слова «эмиссар» и «графиня», сникла совсем. Или показалось?
– Разрешите доложить, ваше… – старший запнулся и посмотрел на напарника, но это ему не помогло: малой застыл, открыв рот, вперив в Колокольчика немигающий взгляд
– Сиятельство, – пришла я несчастному на помощь.
Солдат с подозрением оглядел «моё сиятельство» от капюшона болотного плаща до кончиков сапог (зачарованных, между прочим, из кожи прекрасной выделки). Зря сомневается: мой наряд стоил не дешевле парадного одеяния придворных, включая драгоценности. Плащ, кстати, тоже зачарован специально для полётов в небе. Может обеспечить пятнадцать замедленных падений с грифона и стоит целое состояние!
В случае непредвиденной ситуации наездник, вылетая из седла, падает медленно, так, чтобы грифон успел спасти своего всадника. Сколько жизней было сохранено благодаря усилиям магов!
– Я жду, – напомнила я о себе.
Пауза затянулась. Задумалась я, задумались солдаты и пойманное ими дитя. Каждый – о своём.
– Девчонка – преступница, – зло бросил молодой, кивая на дрожащую фигурку.
– Сам ты преступник, – выпалила какая-то краснощёкая женщина. – Небось тоже бегал к её родителям, пока те живы были? За травами? А осиротела Улька – всё?
– Они умерли, – начал было солдат, но тут из толпы раздался ещё один голос:
– Сгорели, храни Спасительница светлые души! Лечили дураков вроде вас, сил не жалея, вот и…
«Лечили?» – я замерла, догадываясь, в чём дело.
– Она нарушила закон! – рявкнул солдат, нахмурившись.
Толпа расступилась и вперёд вышел, чуть прихрамывая, аккуратно одетый улыбчивый старичок. В голубых глазах любовь к миру. К людям и всему живому на земле. Огромная, искренняя, бескорыстная любовь, настолько чистая и светлая, что верилось в неё почему-то с трудом…
– Уля, – обратился он к ней, склонив голову.
– Да, господин Ллонк, – не поднимая глаз, прошептала девчонка, съёжившись под полным любви взглядом.
– Ты торговала лечебными травами на площади перед бывшей аптекой твоих родителей.
– У нас хлеба не было, Ришка без молока третий день, – по щекам в два ручья побежали слёзы.
– Да что ж ты не пришла-то ко мне, дурёха, – всплеснула руками женщина.
– Все слышали? Это признание! Торговала травами без разрешения!
– А ты, кровопивец, следил за ней, да? Давно глаз на аптеку Лоранов положил!
– У неё не просто травы, – продолжал мужчина, словно ничего не слышал, – а магические, заговорённые. Это нарушение закона королевства! Если каждый будет травами торговать, да без лицензии, без разрешения? Просто врун или, того хуже, маг-недоучка …
Я слушала, отмечая, что жители, кидая на девчонку сочувствующие взгляды, тем не менее, стараются не вмешиваться. Оно и понятно: кому хочется портить отношения? Ведь лекарь в таком вот забытом небом городке – единственная надежда на спасение от хвори.
Если и появился сегодня утром в моей душе свет, как утверждает Колокольчик, то теперь всё, погас. Я смотрела на девчонку, на солдат и людей, собравшихся вокруг… Смотрела, вспоминая себя.
Это сейчас я графиня, эмиссар короля и вообще… Личность, уважаемая обществом. Так случилось. Повезло! А два года назад, такой же вот девчонкой бегала по лесу, сотрудничая с контрабандистами и рискуя угодить на каторгу. И угодила бы, поймай меня солдаты, ибо закон един для всех. Нет разрешения на деятельность с грозным боевым грифоном, красующимся на алом сургуче – нет права заработать на пропитание. Иначе в первый раз штраф. Или исправительные работы, если денег нет.
Поэтому я весь этот год, скитаясь по королевству, как графиня Вержи́, встречаясь с подобным, чем могла, помогала. Чаще всего просто выкупала талантливых людей, в основном молодых, еще не смирившихся или не попавшихся, и пристраивала их учиться. Или занимала им деньги на разрешение, все равно за бумагами переправляя в столицу, потому что в разных захолустьях творилось такое, что порой было жутко.
– Ваше Сиятельство… – обратился ко мне солдат.
– Штраф, – не дожидаясь того, что он хотел сказать, решительно постановила я. – Девчонка же до этого случая закона не нарушала?
Соскочила с грифона, подошла к Уле и взяла её за руку.
– У неё всё равно нет денег, и жить не на что. Заниматься лечением нельзя. Умрёт дитя с голоду зимой! Пусть продаст аптеку мне, – зачастил мужчина с полными вселенской любви голубыми глазами, радужка которых враз потускнела и стала мутной, как у выброшенной на сушу рыбёшки. – А я возьму их с сестрой к себе в дом, пусть живут, отчего же не помочь сироткам?
«Испугался? Добыча уходит? – подумала я. – Деньги на штраф поделят с мэром, наверняка всё уже оговорено. Девчонку – бесплатной прислугой на веки вечные. Если прислугой… Это ты хорошо придумал, господин Ллонк, но… Нет».
– Думаю, мы поступим по-другому, – радостно улыбнулась я господину Ллонку.
– Как, моя госпожа? – мрачно спросил аптекарь, явно предчувствуя неладное.
– Я возьму аптеку и дом в аренду. Пока на зиму – там посмотрим. Девочка будет отправлена учиться. С этого года решением его величества сиротам, успешно прошедшим испытания, предоставляется стипендия. Посмотрим, что можно сделать.
Толпа отреагировала на моё предложение сдержанным, но одобрительным гулом. «Может, и не мерзкий городишко, – подумала я, похлопывая роющего лапами землю грифона по шее: Колокольчика это всегда успокаивало. – Люди здесь, кажется, добрые…» Женщина, заступавшаяся за Улю, широко улыбнулась, очертив ладонями круг во славу Спасительницы, так милосердную призывают в помощь. Единственным недовольным оказался аптекарь:
– Что?! Да я… Да вы… Вы вообще какое имеете право? Я уважаемый житель Биргенгема…
Грифон насмешливо фыркнул. «Вот мы и узнали, куда нас занесло», – мысленно сказала я другу. На карте, если мне не изменяет память, и впрямь было нечто похожее. Значилось это великолепие как столица Приграничья. «Ты слышишь, Колокольчик? Мы в столице! Так что ваше фырканье, господин королевский грифон, не совсем уместно».
– Довольно, – перебила я мужчину и перевела взгляд на солдат. – Любезные, а пойдёмте к начальству.
– Что? – выпалил молодой.
– Начальство. Есть такое? Кто у вас тут разрешения выдаёт, документами заведует?
– К градоначальнику?
«Спасительница! Даже не к мэру, – подумала я. – Действительно, столица. Какой пафос! Колокольчик, беру свои слова обратно… Фыркай!»
