Дар взаймы - Маргарита Ардо
Я поморщился, забегая вслед за светящимся фиолетовым вихрем на лестницу к спальным комнатам. Пять из них пустовали, однако следующая дверь была заперта. Фиолетовая лента скользнула в щель под притолоку, а мне пришлось постучать.
– Кто там? – послышался женский голос. – Я ещё не готова спуститься к ужину.
– Герцог Вагнер, сын хозяйки…
Дверь мгновенно распахнулась, на пороге появилась темноволосая пышнотелая южанка маминых лет со смутно знакомым лицом, пошлым красным шарфом на голове и аурой прохиндейки.
– Ах, Алви, малыш! – расцвела она и бросилась обниматься.
– Стойте, стойте! – Я вырвался из объятий мадам. – С кем имею честь?
Она расширила чёрные глаза так, что густо накрашенные ресницы воткнулись в веки.
– О, вы не узнали меня, сэр Алви?!
«Так-то лучше».
Я мотнул головой.
– Леди Сара Моррис Хинтара, – расцветая улыбкой, произнесла эта мадам, мало похожая на аристократку.
– Мадам Хинтара? – опешил я.
В моих воспоминаниях мамина компаньонка выглядела, как стройная волоокая лань, а не вот это всё.
– Узнал! – Мадам вскинулась телесами и вновь бросилась обниматься.
Я отстранился, – то что она видела меня в детских панталончиках, – не повод душить меня грудью.
– Прошу прощения, мне надо войти, – сказал я и отодвинул мадам, как плюшевую куклу.
Поисковые вихри тем временем обнаружили много чужого, что не удивляло: шкаф, забитый платьями, шкатулки с украшениями, гадальные карты на столе, руны в мешочке, недопитый кофе в тонкой фарфоровой чашке и затушенную сигару. Пахло дешёвым шарлатанством вперемешку с щенячьей радостью. Неужели она мне правда рада? Это не взаимно.
– Сэр Алви, дорогой, – приговаривала она, с любопытством рассматривая сверкающие вихри поискового порошка, – вы так выросли! И, к чести вашей матушки, совсем не похожи на отца!
– Она старалась. Как вы оказались здесь? За тысячу вёрст от Ихигару?
– Ваша матушка просила сопроводить её в дороге. Она грустила, скучала, как я могла отказать подруге?! Хотя здесь ужасно, адски, преневозможно холодно!
Она поёжилась, кутаясь в чёрную шаль.
– Не знал, что вы до сих пор дружите…
– Ах, вы, молодёжь, совсем не интересуетесь жизнью старшего поколения! – проговорила мадам Хинтара.
Тем временем крышка одной из шкатулок приподнялась, и оттуда вылез крошечный стебелёк с двумя листиками на верхушке, похожий на молодой бамбук. Перебирая воздушными корнями и дрожа, бамбук прошаркал корнями по скатерти. А затем ловко юркнул в кофейник.
– Бедняжка Кузу, – причмокнула губами мадам Хинтара, – Никак не может согреться!
– Что это за ходячий укроп? – спросил я.
– Стиполус активный, водится на востоке, в засушливых районах. Если вода уходит, стиполус отправляется на поиски нового оазиса.
– То есть он из пустыни? – нахмурился я. – Из Храххны?
– Сэр Алви, голубчик, вы мне допрос устраиваете? Я привезла его с родины моей матери. Город Шараам стоит среди пустынь, но до Храххны от него очень далеко.
«Врёт. Зачем?..»
Тем временем поисковый порошок покрутился над головой мадам, словно проверял вульгарный шарфик, и вылетел прочь. Значит, здесь не было опасности и наблюдателя. Как и вкуса.
– Велите слугам сильнее растопить печь, – сказал я.
«Можете прыгнуть внутрь, точно согреетесь!»
– Увидимся на ужине, голубчик! – пропела вслед мадам.
Надеюсь, мама с тоски не привезла сюда фургон мошенников и бочку прилипал…
* * *
Нет, таковых поисковый порошок не обнаружил. Когда я вновь оказался у входных дверей, дворецкий, похожий на подтянутого бобра в ливрее, вежливо посторонился. Вихри порошка вздыбились на подносе, куда обычно кладут почту. Брызнули фиолетовым фонтаном и понеслись куда-то вниз – к плинтусу. Я бросился туда и, не касаясь, поднял с пола конверт. Порошок продолжал сверкать вокруг.
Конверт был маленький. Неприметный. Плохо запечатанный – с одного угла топорщился отклеенный край. «Мисс Шинарихасса» – значилось на конверте так бледно, что поначалу показалось, будто надписи не было.
Дворецкий приблизился ко мне.
– Сэр…
– Что за госпожа Шинарихасса? – спросил я в лоб. – Горничная? Служанка? Экономка?
Дворецкий с достоинством ответил:
– Таких у нас нет, сэр Алварин. Со всем уважением.
– Да хоть и без уважения, – пробормотал я. – Тогда как изволите это понимать?
– Видимо, ошибка на почте, сэр. Уже поздно. Завтра же с самого утра я велю кому-либо из слуг вернуть письмо и разобраться.
Разглядев конверт через перигей, позволяющий видеть магическим зрением, я не обнаружил на находке ни капли магии. Однако заявил:
– На почту я наведаюсь сам. Обратного адресата нет, значит, отправили отсюда, кто-то из местных. А теперь, как вас, любезный?
– Фергюсон, сэр, Эдвард Фергюсон.
Недолго думая я вскрыл конверт ножичком. Дворецкий в ужасе воскликнул:
– Что вы, сэр, чужое письмо! Никак нельзя!
– Всё равно надорванМне можно. Всё равно надорван, – буркнул я и уставился с недоумением внутрь конверта.
Он был пуст.
– Как странно, – пробормотал дворецкий.
И вдруг рядом стоящий лакей – тот, который первым нашёл меня в лесу, – заметил:
– Ни буквочки. А давеча Летти, служанка, что чистит золу, обнаружила в камине горстку букв…
– Букв? – удивился я. – Остатки на сожжённой бумаге?
– Нет, просто буквы из пепла, – сказал дворецкий. – Отдельные, словно из печатной машинки. Но они рассыпались в обычный пепел, когда Летти при мне поворошила их кочергой.
– А магия в них была? – навострил уши я.
– Простите, сэр, среди нас нет магов, – покраснел дворецкий.
«Боже, дыра какая, ни одного мага…»
– Я тоже видела буквы, – вдруг из-за плеча пробормотала мама. – Сегодня, как раз перед твоим приездом. В камине. Думала, мне показалось.
И тут же я явственно прочитал её догадку: мистические буквы высыпались из этого конверта. Мама покраснела и отмела идею, как глупую, а я придержал в уме.
– Интересная у вас тут корреспонденция! – Я цокнул языком. – А ты, мама, велела мне не приезжать! Сама хотела поразвлечься мистикой и цирком с лошадьми?
– Какими лошадьми? – моргнула мама.
– Теми, которые гадают на всём, что движется, – заметил я. – Что изображали «показавшиеся» буквы?
– Ничего… – моргнула мама.
– Летти неграмотная, но, как по мне, там была полная белиберда, – вставил дворецкий.
Дверной колокольчик неистово зазвонил. Дворецкий подошёл к двери. С запахом мороза и волнения в холл ворвалась метель и та самая сестра пседооборотня в одном лишь тёплом платье.
– Простите, – выдохнула она и упала в обморок.
Прямо мне в руки. Как мило…
Глава 4
Агнес
Господин ректор изволил задержаться в дороге, поэтому вчера мы с ним так и не встретились. Зато я сделала выводы: в Розендорф он не торопился. Ведь мог проложить координаты портала прямо в замок. Он не стеснён в средствах. Но не захотел… Интересно, почему? С матушкой у него так же непросто, как и с отцом? Газеты не врут?
Размышляя об этом, я дёрнула на себя дверь почты. Та открылась со скрипом и звоном колокольчика. Небольшое помещение с серо-голубыми стенами и скучными полками сегодня для разнообразия украшал скандал.
Старший почтмейстер, упитанный настолько, что на форменном сюртуке чудом держались золочёные пуговицы, размахивал кулаками и орал. Его пышные усы вздымались, как ельник в ураган.
– Как ты посмел, дурья твоя башка, снести письмо не тому адресату?! И куда! В замок! Самой… Самому…
Глаза почтмейстера налились – вот-вот выпадут, физиономия раскраснелась, как у карпа на сковородке. Приземистый парнишка с лицом широким и простодушным, с носом, похожим на прилепленную сверху картошку, забился в угол и бормотал:
– Простите, мистер Вапсель, но я отнёс тому, кому надо, по адресу… как было указано…
На всё это с ужасом взирали две пожилые дамы с соседней улицы, а второй почтальон постарше с лицом узким и острым, готовый ловить брызги конфликта, как пёс сладкую косточку, наслаждался.
– Не ври! Признай ошибку! – требовал почтмейстер. – И так, и так уволю!
Паренёк тронул нос, обиженно выпятил нижнюю губу и выпалил:
– Я внимательно читал! Как есть был указан на конверте замок. А буквы все с наклоном вправо и круглыми хвостиками, у нас так не пишут…
Почтмейстер замахнулся.
– Он не врёт, – не выдержала я. – Прекратите!
Все обернулись. И вдруг справа от себя, чуть позади я услышала знакомый голос:
– Он действительно не врёт.
Сэр Алви собственной персоной. Золотые кудри выглядели ярче на фоне приподнятого бобрового воротника, голубые глаза с прищуром. Непривычно было видеть красавца ректора в распахнутой шубе до пола и в тёплых сапогах вместо
