Зимняя сказка - Наталья Жарова
Тут же заиграла какая-то мелодия, люди отошли в сторону, давая будущим новобрачным свободу в движениях, Ладислав прищурился, но ничего не сказал, а вот красавица Наиса что-то злобно прошипела.
Дерен довольно усмехнулся.
— Видела ее? Моя любовь, — не стал скрываться он. — Потому и ревнует. Но ты не переживай, она знает, что наша свадьба всего лишь обязанность и готова смириться. В конце концов, у меня же могут быть две жены? Одна любимая, а вторая навязанная.
И он с такой силой сжал Лиску за талию, что девушка едва не задохнулась.
— Наиса будет добра с тобой, а ты будешь тихо, а главное, терпеливо сидеть в комнате и выходить оттуда лишь на официальные мероприятия. Ясно?
— Но я думала…
— Меня не интересует, что ты думала, просто скажи: ясно или нет?
— Ясно.
— Вот и умница.
Музыка все звучала, но Лиска уже ничего не слышала, повинуясь движениям жениха. Не такой она представляла семейную жизнь.
— Благодарю за танец, моя леди! — громко сказал Дерен, едва мелодия закончилась и, подхватив Наису, покинул зал.
Люди вновь зашептались. На Лиску косились, некоторые даже показывали пальцем, а она все стояла и стояла, не находя в себе смелости хоть как-то опротестовать предстоящую роль.
Куда делать проказница-лисичка? Куда делась жизнерадостная девчушка с двумя косицами? Почему, каждый раз, стоило ей встретиться с прогнившим насквозь королевским обществом, силы исчезали, оставляя место робости и неуверенности?
Отойдя к стене, Лиска попыталась найти взглядом Ладислава. Для нее он был якорем прежней жизни, надеждой на лучшее и детской, еще не растраченной наивностью. Волшебник, вытащивший из промозглого болота, мужчина, подаривший искреннюю улыбку.
Но его нигде не было, зато в поле зрения появилась Наиса.
— Поговорим? — холодно сказала она.
— О чем?
— О Дерене. Как я понимаю, он уже сообщил, что место подле него несвободно? Ты, лишь, ширма.
Лиска окинула красавицу нечитаемым взглядом и отвернулась.
— Не нравится? — Наиска хмыкнула. — Мне тоже не понравилось, когда десять лет назад Ледяная курица выбрала тебя. А я ведь готовилась стать невестой… Мы с Дереном с самого детства вместе, но это ты и так должна помнить.
И Лиска, действительно, вспомнила! Надменная красавица, та самая, из-за которой начались все неприятности, та, которая организовала невинную забаву, жестокую охоту на девчушку из провинции!
— Дрянь, — шепнула Лиска.
Наиса растянула губы в подобие улыбки.
— Как была страшилищем, так и осталась.
— Где принц? Мне надо с ним поговорить, — невеста повернулась к дверям.
— И что ты ему скажешь? — красавица насмешливо приподняла бровь.
Ответа у Лиски не было, но она понимала: мириться с ситуацией нельзя.
— Где он?
— Вон там, — Наиса мотнула головой в угол. — Там, за статуей, есть выход. Рискнешь? Но, если вдруг ты забыла, напоминаю, он мой! Учти это.
Лиска заглянула за статую, там и правда имелась дверь. Толкнув ее, девушка вышла в узкий коридор, в конце которого темнел мужской силуэт.
— Ваше высочество! — кликнула она.
Человек обернулся и тут же в глазах потемнело. Девушка упала на пол.
Позади возникла Наиса.
— Увези ее за город, в лес, — велела она незнакомцу. — И убей. Понял?
— Да, госпожа. А награда?
— Получишь, как только принесешь ее сердце, — красавица злорадно усмехнулась. — В серебряной шкатулке.
Очнулась Лиска на холодном снегу и долго не могла понять, как ее сюда занесло? Ноги замерзли в тонких туфельках, платье намокло, руки окоченели.
— Эй, — незнакомый мужчина потряс ее за плечо. — Жива еще?
Девушка дернулась, но не смогла ни ответить, ни отползти в сторону.
— Жива, стало быть. Наиса требует твое сердце, — он обнажил желтые зубы. — Но, думаю, сама сдохнешь, на морозе-то. Нож в крови пачкать не хочется, — сказал он и, плюнув на рыжие локоны, рассыпавшиеся по снегу, пошел прочь.
Лиска не помнила сколько пролежала, не помнила, как застывала кровь в ее жилах, как затихало сердце. И лишь одна мысль поддерживала жизнь в каченевшем теле — родители! Как они там? Ждут ли до сих пор у ворот замка? Или уехали домой?
Из глаз скатилась одинокая слезинка, обжигающей капелькой скользнувшая по щекам и тут же высохла.
Где-то очень далеко, появились отблески новогоднего салюта. Двенадцать…
Глава третья
Зима была очень тяжелой. Асель выжила благодаря упрямству, благодаря памяти о родителях, благодаря голосу Ладислава, мелькавшему изредка в мыслях: «Найду тебя, только дождись…»
Выжила, выкарабкалась, сумела перебороть леденящий холод.
Сколько бродила по лесу в ту новогоднюю ночь, уже и не помнит. Повинуясь какому-то внутреннему чутью, упрямо шла вперед, пока, само провидение, не иначе, не вывело ее к заброшенной лесной сторожке. Туда, где многие годы не ступала нога человека, не летали птицы, не водились звери. Где хрустальной струйкой тек незамерзающий ручеек, да в избытке росли зимние ягоды. В домике чудесным образом нашлись запасы еды и дрова для обогрева.
А по весне Асель обнаружила небольшой огород, летом собрала первый урожай, а к следующей зиме порвала на лоскутки единственное платье. Жизнь опять текла по новому, но уже ставшему привычным, ритму.
И лишь по ночам, глядя в тусклое оконное стекло на свое отражение она шептала:
— Я обязательно вернусь.
Возможно, эти слова так и остались бы просто словами, если бы однажды, прямо под новый год, недалеко от лесного домика не послышалось лошадиное ржание…
Асель испугалась! А как не испугаться, когда вокруг ни души, ни человеческой, ни звериной, даже лягушек не водится? До сих пор в темноте Наиса мерещится, убийца за каждым кустом чудится. Из леса выйти боишься, а тут вдруг лошадь с седоком!
Мужчину в темном плаще она приметила сразу, как только в щелку между ставней глянула. Высокий, широкоплечий, вот только лица не видно.
Как же утихомирить колотящееся от страха сердце? Как унять дрожь в руках?
Девушка осторожно подцепила ногтем ставню и потянула на себя. Ну же, кого принесла нелегкая?
Мужчина повернул голову…
— Ладислав!
И вновь сердце бешено забилось, отзываясь стуком во всех уголках ее души.
— Ладислав!
— Лисичка?
Он ни капли не изменился за год. Все тот же взгляд карих глаз, теплая и такая надежная улыбка.
«Пришел», — подумала девушка, выбегая на улицу.
— Куда ты, мороз ведь, — засмеялся он.
И только тогда она вспомнила, что платья и в помине нет, лишь нижние юбки да нательная рубашка под корсетом.
— Не смотри!
— Не смотрю, — все так же улыбался Ладислав, хватая ее в объятия и закутывая в свой плащ. — Стой смирно, согрею.
Асель замерла. Мех приятно щекотал кожу.
— Как ты?
— Хорошо.
