Король, у которого не было сердца - Мэри Соммер
И всё же Джек не ожидал, что его здравомыслящий друг попадёт под такие примитивные чары. Станет краснеть, приглаживать чёлку, одёргивать воротник и подолгу торчать в коридоре, зная, что Самира может пройти мимо.
Дождался наконец. Самира вошла в аудиторию перед самым началом лекции и заняла свободное место рядом с Джеком. Тони вжался в стул.
– Привет, – весело поздоровался Джек.
Самира кивнула. Не захватив книг или конспектов, она просто сложила руки на коленях и переключила внимание на отрывок из «Одиссеи». А через минуту появился профессор Маршалл, и лекция началась.
Джек не слушал. Чувствуя себя Одиссеем между Сциллой и Харибдой, он мечтал исчезнуть. Мистер Маршалл рассказывал что-то важное про предстоящий тест, а Джек размышлял о более насущном: как заставить девушку справа обратить внимание на его робкого друга слева. Тони сосредоточенно конспектировал, изображая невозмутимость, безразличие и другие чувства, не имеющие отношения к действительности.
Тем временем профессор Маршалл перешёл к основной части занятия и спросил студентов, какие черты характера, по их мнению, формируют героя поэмы. Конечно, ум, хитрость и находчивость назвали сразу. Когда очередь дошла до Тони, он сказал:
– Преданность. Преданность семье, родине. Ведь Калипсо могла подарить ему вечную жизнь, но Одиссей выбрал опасный путь домой.
Самира издала неясный звук, похожий на смешок. А мистеру Маршаллу ответ понравился, и он одобрительно кивнул.
– Джек?
Профессор прекрасно знал, что Джек от скуки просиживает штаны на его лекции, но не собирался дать ему поспать.
– Непомерная гордыня – верный проводник на пути к краху, – ответил Джек.
– Поясни.
– Что, как не тщеславие Одиссея запустило череду несчастий и повлекло долгие годы скитаний? После спасения из пещеры Циклопа Одиссей сначала назвался «Никто», но потом не удержался и выдал своё имя. А разборки с Посейдоном с чего начались? Вот именно. Преданность – в некоторой степени; всё же он хотел вернуться на родину великим героем, победившим в войне, чтобы слушать хвалебные песни и благодарности.
– Ты прав наполовину, – шепнул Тони, – в первую очередь Одиссей мечтал вновь увидеть жену и сына, а уж потом…
– А ты слишком хорошо думаешь о людях.
Профессор пока не стал комментировать ответ и обратился к Самире:
– Мисс? Простите, не знаю вашего имени. Как вы считаете?
Самира задумалась на минутку и звонким голосом спросила:
– Как назвать героя, который оставляет любимую жену ради подвигов и славы?
– Болван, – ответил мистер Маршалл. В зале раздались смешки.
– Тогда это мой ответ, – сказала Самира.
Профессор снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и разгладил плечи. Поскрёб ногтем маленькое пятнышко от кофе на воротнике, сдвинул портфель так, чтобы ручка легла параллельно краю стола, – так он обдумывал деликатный ответ.
– Попробуйте не оценивать поступки героя столь поверхностно, – сказал профессор мягко, – если детально рассмотреть…
– Я не собираюсь ничего рассматривать, – перебила Самира невежливо. – Выбор сделать просто, нужно лишь распределить для себя чаши весов.
Все смотрели на неё, даже Тони позабыл о смущении.
Сэм Маршалл тринадцать лет преподавал литературу в этом университете и выработал в себе терпение и стойкое чувство такта. К примеру, он ни разу не позволил себе обвинить студента в тупости.
– Сделать выбор бывает непросто, – попытался объяснить он. – Романтики называют любовь главным курсом в жизни, но когда речь идёт о чести и долге, чувствами приходится жертвовать. Порой бывают непреодолимые обстоятельства. Вы читали поэму, мисс?
Ничего не ответив, Самира подскочила и, пусть торопливо, но сохраняя осанку королевы, вышла из аудитории.
Сорок минут спустя Джек сидел в кабинете профессора Маршалла в ожидании его самого. В животе неприятно заурчало, и Джек в очередной раз коротко взглянул на закрытую дверь. Зачем профессор послал за ним, если собирался так надолго задержаться?
Кабинет был небольшим, но заполненным максимально возможным количеством нужных, а также вовсе не обязательных предметов. Рабочий стол выглядел полем битвы между книгами и конспектами; Джек нашёл и успел три раза перевернуть красивые песочные часы, рассмотрел все фотографии в рамочках, понюхал засохшее содержимое нескольких запылившихся чашек. Здесь же поместились глобус и стаканчик от мороженого, который получил вторую жизнь в качестве хранилища для канцелярских принадлежностей.
Это сейчас профессор Маршалл был солидным респектабельным мужчиной немного за сорок, который всегда вовремя приходил на работу и уходил домой, носил квадратные очки, костюм и кожаный портфель со сломанной застёжкой. А в молодости, так говорили, он слыл неугомонным путешественником. Большая карта на стене с множеством красных флажков в самых неожиданных уголках мира демонстрировала историю его приключений. Теперь с трудом верилось, что двадцать лет назад Сэм Маршалл как-то заблудился в тропическом лесу Амазонки и питался поджаренным на костре мясом змей. Возможно, это была сильно приукрашенная правда или вовсе выдумка – сам профессор ничего не подтверждал и не опровергал, а позволял историям свободно курсировать по университету, обрастая новыми прикрасами.
Остальное пространство комнаты выглядело так же, как письменный стол. Здесь были маски (некоторые довольно жуткие), фигурки животных из дерева и глины, статуэтки мифических существ, ракушки, скелеты рыб, шкатулки, пугающие ветхостью книги и один стеклянный шар.
Дверь отворилась, профессор Маршалл вошёл с портфелем под мышкой и двумя стаканчиками кофе:
– Прости, что задержался, Джек.
Пристальный взгляд поверх очков.
– Ничего страшного, я никуда не тороплюсь. – Джек красноречиво поёрзал на стуле.
– Да, я знаю, что не торопишься.
Вот, началось. Не требовалось выдающихся аналитических способностей, чтобы расслышать в этой короткой фразе укор.
– Будете ругать меня за то, что просто так посещаю лекции? Занимаю чьё-то место? – спросил Джек.
Мистер Маршалл покачал головой:
– Я не собираюсь ругать тебя – напротив, я рад, что ты чем-то интересуешься. Но было бы гораздо лучше посещать лекции официально: сдавать экзамены, получить диплом… Ты не считаешь?
Джек не считал. Разве могут сложности в жизни её улучшить? Вслух он просто сказал:
– Эм…
– Безусловно, наше учебное заведение скромнее твоего предыдущего. Здесь нет медицинского факультета. Но если ты хочешь остаться, попробуй найти что-нибудь для себя.
Чтобы отсрочить ответ, Джек, морщась от неприятной горечи, большими глотками выпил весь кофе.
– Вы предлагаете мне зачислиться в университет и изучать какую-нибудь специальность? Прямо сейчас, в этом году? – Он отставил пустой стаканчик.
– Мне кажется, это было бы разумно.
– Наверное. Но могут возникнуть затруднения.
– Какие затруднения?
Ещё одну передышку Джеку обеспечил телефонный звонок. Профессор коротко обсудил с какой-то женщиной организационные вопросы, положил трубку и с вежливым интересом приготовился слушать.
– Понимаете, мистер Маршалл… я
