Серебро и тайны - Сильвия Мерседес
На дороге стояла огромная карета, закрывающая скромный дом Коналлов из виду, ее привезли четыре белых коня. Яркая свежая краска изображала на дверце золотой щит, коронованный дубовыми листьями и желудями — греб Леокана. Но это была не карета лорда Леокана. Нет, я знала, кому принадлежала карета.
Новый мифато прибыл показать себя округу.
3
Келлам
— Я могу увидеть юную леди? Я обещаю ее не трогать. Я просто хочу увидеть ее. Может, задам пару вопросов. И все.
Непреклонные покрасневшие глаза старика Коналла глядели на меня из-под тяжелых век и бледных редких ресниц. Он медленно изогнул толстые губы, покрутил в уголке рта пожеванный кусочек корня гулар, переместил его к другому уголку. Казалось, он мог так размышлять еще сто лет.
Я выпрямился сильнее и поднял голову. Я знал, что не стоило давить. Простолюдины упрямились, если на них давили, и мне не заплатят за этот случай. Но если я буду ждать, пока местные начнут просить меня об услугах, я буду сидеть в Башнях Рорис еще лет десять, крутя большими пальцами и гадая, что заставило меня вернуться в эту богами забытую часть мира.
Хотя я знал ответ. И он не был связан с ожиданиями отца…
Я тряхнул головой, прогоняя эту мысль. Не стоило об этом думать. Точно не в таких обстоятельствах. Если я хотел жить в округе Элли, нужно было, чтобы местные приняли меня. И как это было лучше сделать, если не показать свою полезность? Когда я услышал, что единственная дочь старика Коналла страдала от магической болезни, я увидел шанс и поспешил им воспользоваться.
Только бы теперь пройти в дом!
Я поправил мантию, ряд серебряных пуговиц спереди. Может, зря я прибыл так официально. Я думал, что впечатлю их, поражу простых людей, вызову восторг. Но людей, как Римон Коналл, было тяжело шокировать, тем более, вызвать восторг. Возможно, стоило взять одежду моего конюха. Так я бы выглядел как один из местных.
— Видите ли, добрый человек, — начал я и тут же понял, что ошибся. Люди, как Коналл, не любили такое обращение от кого-либо, тем более, от юных идиотов в нарядных мантиях с серебряными пуговицами, которым хватило наглости явиться к его двери без приглашения.
Коналл медленно моргнул тяжелыми веками. Когда его веки поднялись, один глаз прищурился чуть сильнее, создавая выражение чистого презрения.
Моя шея покраснела. Я кашлянул и попытался вернуться.
— То есть… я хотел сказать… Мне дали понять, что ваша дочь страдает от болезни, связанной со снами. Я изучал сны и магию снов в университете мифато, и я считаю, что мои умения могут пригодиться в такой ситуации.
— Вот как?
Это был первое, что старик сказал после резкого «Да?», когда только открыл дверь и увидел меня на пороге. Я решил посчитать это прогрессом и продолжить:
— Да, сэр. Чаще всего нужно просто создать защитный барьер, закрывающей от любого влияния того, что выбрало добычей вашу светлую дочь…
— Боги дарят хороший день, старик Коналл! Вы были в порядке?
Мое сердце замерло.
Звук этого голоса, похожего на колокольчик, кружился в моей голове.
Я пять лет не слышал этот голос. Пять лет, два месяца и двадцать один день, если точнее. Последний раз был на третий вечер Весеннего фестиваля, когда я танцевал в центре луга, окруженный шумными парами, но затерянный в своем мире. Мои ладони лежали на узкой талии, я смотрел на смеющееся лицо под медовыми волосами. Я хотел сохранить этот миг навеки.
Я помнил, как мой взгляд опустился с ее искрящихся глаз на нежные розовые улыбающиеся губы. Я гадал, каким был бы поцелуй. Я помнил, как гадал, что она сделает, если я попробую поцеловать ее при всех.
Я не попытался, конечно. Я провел пять лет, мысленно пиная себя за трусость.
Кашлянув, я тряхнул головой, вернулся в настоящее. Мир не остановился для остальных, как случилось со мной, он все еще двигался. Старик Коналл выглянул из-за меня. Он отодвинул меня красной ладонью.
— Ах. Вот и ты. Матушка Улла говорила, что отправит тебя к нам.
— Я тут, чтобы помочь, если смогу.
Я медленно повернулся. При этом я скрыл эмоции на лице, надеясь, что румянец на щеках не был заметным. Я знал, что встречу ее рано или поздно. Округ Элли был не таким и большим.
Она стояла в паре шагов от меня. И она была такой, как я помнил. Фэррин. Дикая и смеющаяся Фэррин. Единственная девушка, которой хватило смелости дразнить, а потом подружиться с одиноким вторым сыном лорда Леокана. Она взяла меня за руку и повела в свои разные приключения. Например, взяла лодку рыбака Тоба и поплыла по реке в круг Иналес, но лодка утонула, оставив нас в пятнадцати милях от дома. Она смеялась весь путь домой, даже когда ее босые ноги были стертыми, и мне пришлось убедить ее одолжить мою обувь. Мой отец заплатил за лодку, конечно.
Или как мы забрались через ограду на пастбище фермера Горлуна, чтобы увидеть, был ли его бык проклят фейри. Потом мы бежали изо всех сил к дереву в центре пастбища, забрались на ветки на волосок от столкновения с гремящими копытами и блестящими рогами. Там мы висели три часа, пока фермер Горлун не нашел и спас нас. Отец заплатил и за это.
Лучше всего был тот раз, когда мы обнаружили открытое окно сзади Башен Рорис и забрались в кабинет старого мага Висаменора. Мы весь день листали его книги магии, шептали заклинания друг другу. Там мы впервые ощутили приятное мерцание магии под кончиками пальцев, обжигающее наши мозги.
Фэррин. Она подарила мне все радостные и чудесные моменты в детстве. Она вплела себя в мою жизнь.
Она стояла тут, была в простом коричневом платье, не скрывающем ее босые ноги и узкие лодыжки. Ее волосы были все так же спутаны, ниспадали на ее плечи и спину. Но она изменилась за последние пять лет. Когда я отправился в университет, Фэррин была еще девушкой, сильной и костлявой. Время чуть смягчило ее тело, добавив нежные изгибы, которые даже плохо сидящее простое платье не могло скрыть.
Она была не той же дикой девочкой. Она была женщиной. И она строго
