Последний проблеск света - Клэр Кент
Трэвис. С его непокорными волосами, неулыбчивым лицом и безрукавной футболкой.
И с дробовиком.
Мне стыдно признаться, но я почти скулю от облегчения.
— Что тут происходит? — требует он, располагая оружие у плеча и целясь в грузовик.
— Подумал, что хорошенькой леди нужна помощь, — говорит водитель с нелепой улыбкой.
Трэвис издает грубый гортанный звук и подходит, чтобы распахнуть дверцу с водительской стороны.
— Убирайтесь.
Пассажиры машины тупо смотрят на него.
Он показывает дробовиком.
— Убирайтесь!
— Не вреди им, — пошатываясь, я подхожу ближе к нему. — Они просто пьяные. Они не собирались мне вредить.
Вопреки облегчению от его неожиданного появления, я пугаюсь из-за жесткости в его голосе и лице. Внутри меня все до сих пор кричит, что Трэвис — достойный мужчина, но я видела, как достойные мужчины совершают ужасные поступки. Пару лет назад я помогала охранять периметр города, и мужчина, которого я знала и которому симпатизировала, застрелил и убил странника-оборванца, который продолжал приближаться, хотя было ясно, что бедняга не вооружен и вообще не в себе.
Вещей, которые я всегда принимала как должное (например, то, что нормальные люди будут вести себя нормально), теперь нельзя ожидать по умолчанию.
Трэвис меня игнорирует.
— Выметайтесь!
На сей раз его тон достаточно повелевающий, чтобы пассажиры машины подчинились. Они все вываливаются из пикапа и собираются группой на обочине.
Трэвис наклоняется в салон, выключает двигатель и выдергивает ключи. Затем бросает ключи далеко на пастбище в стороне от дороги.
Пьяные тупо смотрят на него.
— Ключи там, — произносит он так, будто разговаривает с непослушными детьми. — Идите и ищите.
Трое бегут за ключами, но водитель выплевывает:
— Это наше. Ублюдок, — он неуклюже замахивается.
Трэвис почти небрежно ударяет его прикладом дробовика.
Мужчина падает на асфальт и что-то лепечет.
Мои руки потеют так сильно, что пистолет выскальзывает из хватки, так что я убираю его в кобуру. Меня накрывает неожиданная волна тошноты. Я дергаюсь и сгибаюсь пополам, пока желудок сокращается рвотными позывами. Меня тошнит на обочину. Персиками, которые я съела ранее.
Трэвис просто наблюдает за мной. Когда я выпрямляюсь, его глаза пробегаются вверх и вниз по моему телу, может, ища травмы.
— Ты пострадала?
Я качаю головой.
— Они просто очень пьяные.
Теперь они не представляют угрозы. Я вижу, что трое все еще бродят по пастбищу и ищут ключи.
Они наверняка протрезвеют к тому моменту, когда найдут их.
Выбросить ключи было очень хорошей идеей.
Жаль, что я сама до такого не додумалась.
Трэвис кивком головы показывает на джип, на котором он приехал. Я знаю, что он говорит. Он говорит мне садиться в машину. Он даже не произносит слова. Лишь совершает легкое движение головой вбок.
Я колеблюсь лишь несколько секунд.
Ранее сегодня я совершила ошибку, когда отказалась от предложения Трэвиса путешествовать вместе. Я не собираюсь повторять эту ошибку. Даже если позднее он принудит меня к сексу в обмен на защиту (такова реальность женщин в этом мире), я могу с этим справиться.
Я забираюсь на пассажирское сиденье его джипа. Тут два места и крыша, но дверей нет. Намного комфортнее, чем в мотоцикле.
— Ты следовал за мной? — спрашиваю я, когда он забирается на водительское место.
— Я же сказал. Мы направляемся в одно место. Это самый короткий путь, который избегает шоссе и городов.
— Где ты нашел этот джип?
— В городе ранее. В чьем-то гараже. Я ездил на старой развалюхе, но это лучше и подойдет для бездорожья.
— В мотоцикле закончился бензин, так что мне все равно нужна была новая машина. В том грузовике я нашла консервы и воду. Часть я взяла себе, но там есть еще, я не смогла унести.
— Покажи мне, — он переключает передачу и подъезжает к грузовику.
Я подвожу его к бутылкам воды, и он хмыкает — я так понимаю, в знак одобрения. Я до сих пор не видела, чтобы этот мужчина улыбался.
Я освобождаю свой рюкзак от еды и воды, а Трэвис хватает остальные бутылки воды из грузовика. В багажнике джипа у него лежат протеиновые батончики, домашняя вяленая оленина. Еще больше бутылок с водой. Необходимые вещи для разбития лагеря. Еще оружие.
Этот мужчина знает, что делает.
Я на мгновение колеблюсь, затем достаю из сумки упаковку влажных салфеток. Я кладу их вместе с остальными припасами, а также выкладываю солнцезащитный крем и бинты, которые нашла пару дней назад в доме.
— Ты проверила мертвого парня? — спрашивает Трэвис.
— Он мертв.
— Знаю, но ты проверила, нет ли у него чего-то полезного?
— О. Нет, — я снова чувствую тошноту, думая о последних моментах жизни этого мужчины. В руке я все еще держу записку.
Трэвис тратит минуту на осмотр тела мужчины и возвращается с маленьким пистолетом, который кладет с остальным оружием в багажнике джипа.
— Что это? — он кивает на мою руку.
Записка.
Я смотрю на нее, затем медленно протягиваю Трэвису.
— Это было у мужчины. Перед смертью он сказал, что это надо доставить в Форт-Нокс.
Трэвис читает записку, а потом, должно быть, перечитывает снова и снова, потому что долго не поднимает головы.
— Моя бывшая жена сейчас в Форт-Ноксе, — по его голосу я понимаю, что он боится за нее.
— Все мои близкие, что у меня еще остались, сейчас в Форт-Ноксе.
Он облизывает губы.
— Ладно. Мы возьмем это. Стада движутся очень медленно. Им приходится делать так из-за их численности, и они останавливаются в каждом городе для грабежа. Мы наверняка сумеем их опередить.
— Ты так думаешь?
— Мы должны это сделать. Там Шэрил. Все там.
— Ладно. Если удастся найти достаточно бензина, то на джипе мы сможем ехать весьма быстро, даже если придется съехать с дороги.
— В конце концов нам определенно придется съехать с дороги. Но мы поедем как можно быстрее.
— Я не понимаю часть про волка.
Трэвис качает головой.
— Я точно не знаю. Но стада иногда помечают себя. Может, это их метка — чтобы дать нам знать, какое стадо туда направляется.
— О. Может быть. Ну, давай отправляться. Сколько у тебя бензина?
— Примерно четверть бака. Далеко не уедем.
— Тогда попробуем найти еще. По пути должны встретиться заброшенные города.
— Ага, — Трэвис закрывает заднюю откидную дверь джипа, а потом тянется ко мне, вынуждая меня ахнуть и отпрянуть.
Он быстро опускает ладонь, не дотронувшись до меня.
— Прости. У тебя из руки идет кровь. Ты же сказала, что не пострадала.
Я удивленно смотрю на себя.
— Не пострадала.
