Комплекс крови (СИ) - Анастасия Ильинична Эльберг
Филипп посмотрел на стейк из мраморной говядины. Выглядел он восхитительно — а другой еды в этом ресторане не подавали — но у него пропал аппетит.
— Иногда мне кажется, что ты слеп, — обратился он к Альберту.
Доктор Родман принялся за мидии.
— Напротив, друг мой. Мы с тобой видим намного дальше, чем остальные.
— Оставь свои разговоры про эру благоденствия. Во времена Великой Реформы это закончилось кровавым хаосом.
— Тогда все было иначе. Мы не учим вампиров ходить под солнцем вопреки их желанию. Мы даем им лекарство.
— Не называй это лекарством.
— Хорошо, — смилостивился Альберт. — Назовем наш препарат… эликсиром абсолютного бессмертия.
Филипп отрезал небольшой кусок стейка. По тарелке медленно расплывалась лужица крови.
— Кроме того, — продолжил друг, — мы не заставляем вампиров его принимать.
— А что будет потом?
Альберт вытер губы салфеткой и сделал глоток воды с лимоном.
— Мидии сегодня вкуснее, чем обычно, даже не думал, что такое возможно. Ладно, пусть первые боги возьмут этот ужин. Ты еще спрашиваешь, что будет потом!.. Вампиры смогут вкладывать больше в науку. В медицину, в химию. В образование. Они станут расой, о которой складывают легенды!
— А если вампиры будут мыслить так же, как мой сын?
Альберт со вздохом отставил тарелку.
— Он был первым существом, которого ты кормил синтетической кровью. Вероятно, ты что-то упустил…
— Ты говоришь о моем сыне, а не о результате эксперимента, — напомнил Филипп.
— Одно другому не мешает, тем более что эксперимент был в высшей степени гуманным, — дипломатично заметил друг.
— Что скажет Орден?
— Орден хочет, чтобы вампиры перестали воевать. Раньше они воевали за территорию. Сегодня они воюют за еду. Мы принесем мир. Будь на нашем месте смертные, им бы вручили Нобелевскую премию.
Филипп хмыкнул.
— Ты и правда в это веришь? В то, что Орден хочет, чтобы вампиры перестали воевать? Но, предположим, ты прав. А как же Незнакомцы?
Альберт победоносно поднял указательный палец.
— А разве не Незнакомцы в свое время вдохновили тебя на работу над «Комплексом крови»?
Филипп кивнул, признавая правоту друга. Впервые он задумался о том, почему природа многих вампиров кажется нестабильной, после нескольких встреч с Незнакомцами, дикими вампирами, брошенными создателем. Немногие из них выживали, но те, кому повезло, питались не кровью, а отрицательными эмоциями. Зачастую они были злыми, дикими и жестокими. Возможно, подумал Филипп, причина вовсе не в том, что их бросил создатель, а в том, что они не получали его крови, будучи еще молодыми вампирами?
Кровь создателя имеет важное значение, равно как и кровь, которую юные обращенные выпивают у первых жертв, потому что охоте, опять же, их обучает создатель. Незнакомцы не могут тосковать по создателю, но кто сказал, что они не тоскуют по его крови? По той крови, которую никогда не пробовали (если не считать момента обращения, конечно) — но, как говорит им их темная природа, должны были попробовать хотя бы раз?
«Я бы сказал, что это комплекс крови», — сказал Филипп. Шел 1918 год, до капитуляции Германии и Ноябрьской революции оставались считанные месяцы, и оба они думали о том, что нужно выбираться из Европы. «Звучит интересно», — признал Альберт.
— Да, — произнес Филипп. — Но есть теории — а есть результаты. Незнакомцы — теория. Тристан — результат.
— Повторюсь — первый результат. Ты кормил его своей кровью три месяца. А Терри вообще не знает, какова она на вкус. Она попробовала ее только однажды: когда ты подарил ей бессмертие.
Если не думать о том, что словосочетание «результат эксперимента» в адрес собственных детей звучит чудовищно, то Терри был самым удачным результатом. Она заключала в себе все, чем, с точки зрения Альберта и Филиппа, должно обладать идеальное обращенное существо. Если не принимать во внимание ее слишком строптивый нрав. Тристан… Он был первенцем Филиппа. Первый обращенный ребенок всегда самый любимый, пусть вампиры этого и не признают.
Терри была любопытным сорванцом, задавала тысячи вопросов, а если ей не отвечали, то ответы она искала сама. Тристан был тихим, замкнутым, в первые месяцы после обращения Филипп почти не слышал его голоса. Он проводил в библиотеке особняка долгие часы, изучая трактаты по темной медицине и истории. И ему, и Терри досталась хорошая память, но дочери не хватало усидчивости. Сын же углублялся в тему и изучал мельчайшие детали. Этот ум мог бы служить науке. О, сколько бы открытий он совершил, сколько жизней бы спас!.. Но интересовало Тристана только одно. Избранная раса вампиров и способы оградить ее от «недостойных». Под «недостойными» понимались необращенные темные существа и люди. Особенно люди. Ведь «больные» комплексом крови вампиры питались именно ими.
Терри избрала другой путь. Она дружила со всеми, будь то люди или необращенные, и искренне верила в то, что в каждом из них есть огромный потенциал. И ее миссия как создания, находящегося на высшей ступени пирамиды эволюции — делать все возможное для того, чтобы этот потенциал раскрыть. Терри была энергична, весела, ее окружала толпа восторженных почитателей, она могла сподвигнуть кого угодно на что угодно. Она не выбрала науку, но Филипп ее за это не упрекал, хотя в глубине души надеялся на то, что когда-нибудь она изменит свое решение. Она была прекрасна, его Терри, его любимая девочка. Вместе со своим упорством, короткой стрижкой, татуировками и стремлением спасти мир.
— Но какова вероятность того, что мой следующий ребенок не захочет помочь Тристану?
Альберт закатил глаза.
— К тому времени о нашем изобретении узнает весь мир, и это не будет иметь значения. Наше участие прекратится. Начнется естественный отбор.
— Естественный отбор, — эхом повторил Филипп. Он отрезал следующий кусок стейка и принялся жевать.
— Если хочешь добавить немного философии и эзотерики, — закончил Альберт, — скажу, что наша работа угодна темной природе. В противном случае у нас бы ничего не получилось. Люди веками пытались раскрыть секрет бессмертия, но их природа берет свое. А мы победили.
— И, похоже, победа эта обойдется нам слишком дорого.
Друг тяжело вздохнул и запустил руку в нагрудный карман пиджака, где лежала пачка сигарет, но передумал.
— Ты еще упрямее своей дочери, Фил!
— Мне нужно время. Еще немного времени. Я не уверен, что мы принимаем правильное решение.
— Все время в двух мирах. — Альберт поднял руку, подзывая официантку. — Надеюсь, у них есть тот горячий шоколадный пирог, который мы ели в прошлый раз. Я готов продать за него душу.
Глава третья. Грег
5 июля 2009 года, послеобеденный час
Треверберг
— … и вот я вижу
