Космическая шкатулка Ирис - Лариса Кольцова
– Говорил же, что это не звездолёт, а корыто, – подал голос Кук. – Отлично, что «Пересвет» перехватит нас. Он как раз и успеет в заданные координаты. Твоя «Бусинка» благодаря «Пересвету», не тратя ни малейшей энергии, нырнёт за ним в нуль-пространство. Конечно, не прибудь он, погромыхали бы и в твоём корыте. Нельзя нам с Паном было оставаться на Земле и дня после того, как на наш след напала ГРОЗ. Она на то и глобальная разведка объединённой Земли, чтобы видеть все норы, все расщелины, само дно океаническое. А ты как чуяла что, – тут как тут. Прибыла на Землю в самый нужный нам момент. И какие к тебе претензии и у кого? Снуешь себе туда, сюда, по маленьким своим делишкам, никому не интересным, никому не мешающим. Тебя как соринку и не замечает никто.
– Ещё как заметили! После ликвидации Вайса сразу вспомнили, кем я ему была когда-то. Теперь какое-то время уж точно будут мою планету держать под наблюдением. Ты это учти.
– А сдалась нам всем твоя лужа перегретая, когда мы на такой красотуле обитать будем. И этим «грознякам» недоступна она. Там Разумов такую защиту соорудил. Он вошёл в контакт с одним существом, владеющим неземными технологиями, способными закрыть обитаемую живую систему от тех, кто рыскает по Галактике в поисках того, не знаю чего.
При таком его заявлении Радослав замер, реально завис, не веря сказанному. Разумов вышел на сотрудничество с так называемым Пауком? С Тон-Атом? Возможно ли это?
– А ты уж, Пелагеюшка, выпала из мира технических новинок и страшно отстала, – балагурил Кук, – Не обижайся. В таком рыдване нам только на тот свет и можно было попасть, а не на Трол. Туда обычно и на сверхмощных кораблях попадали отнюдь не все из тех, кто туда и нацелился.
– В каком смысле я отстала? – подала голос Пелагея. Её прежняя зализанная причёска под Будду была заменена на пушистый хвост на макушке, что делало её моложе по виду. Тёмные колечки мило обрамляли её лоб, и несколько прядей болтались до плеч. Видимо, ей было не до причёски. Серёг в ушах тоже не было, как и ожерелья на шее.
– В таком. Возможности уже не те у твоего птеродактиля. А хороша была бы картина. Прибываем на Трол, а из звездолёта вываливаются мумии! Ну разве исключая тех, кто в стазис-камерах. Они могут выжить и в случае самом неблагоприятном.
– Да ты по любому на мумию похож, – съязвила Пелагея.
– Что так? – взвился Кук, – чем я тебя не устроил? Вроде претензий не было? Кроме одной. Озвучивать не буду.
– А чего так? – спросил Андрей Скворцов, – мы же знали, чем вы пошли утешаться после обеда. Тут все люди взрослые, можно даже сказать от долгих десятилетий подуставшие.
Кук выдохнул из себя воздух, и было его так много в его лёгких, что процесс занял определённое время. Он ещё какое-то время произносил, – Ах-ха-ха-а! – после чего закашлялся. – Меня, видишь ли, Андрюшенька – скворушка, подуставший от любовных песнопений, наш родной Творец лично отметил своим особым даром, поставив на мне особое клеймо «высший сорт». А будет тебе известно, что в его загадочном цеху много халтурщиков работают, увы! От того и людишек много с недоделками, недочётами того-иного, а то и негодных ни на что. Не таков я. Я не поточное изделие, а авторское. Раскрашен был в единоличном экземпляре, отлит по особой форме. Великанской. Не всем это подходит. Понял моё иносказание?
– Говори проще, – пробурчал Андрей, – тут все свои.
– Я как тот бог плодородия, кому в древности девушек самых пригожих поставляли…
– Сатир, что ли? – так же недовольно спросил Андрей.
– Сатир это с копытами и весь в клоках шерсти, нечисть, а я тебе о божественном вдохновении речь веду. О безупречных формах, о мощи мужской, всякой женщине желанной. Потому и любил я всю жизнь земные розовощёкие плоды, да и инопланетными не всегда брезговал, что и Космос эту любовь не задушил, не заморозил. «А любовь, всё живёт – от! В моём сердце… – и допел с вольным искажением, – здоровом! Поскольку в здоровом теле здоровые потребности.
– Ну, ты и архаичен, шеф, – только и сказал Андрей. – Не знал, что ты знаток старины.
– Я и сам-то старина, чего уж там.
– Не ври. Задал мне такую трёпку, что я чувствую себя так, как тряпичная кукла, которую чистили от пыли. – Пелагея стала забирать растрёпанные волосы, что говорило о том, что причёску, уже сделанную, ей растрепал Кук.
– Так ты и валялась в чулане, в уценочном. Я тебя к жизни вернул. Нет?
– Угу, – она склонилась к панели управляющего компьютера, как подслеповатая. – Слушай, летим со мною на мою «Бусинку». Я назначу тебя там Главным Ответственным Распорядителем. Дам тебе гарем из лучших девушек. Вдруг у тебя там дети появятся? Чем природа не шутит? А устанешь в свой срок, так будешь там отдыхать, созерцая океан.
– Нет, моя сдобушка. Я деятель, а не трутень. А девчонок этих и на Троле уйма. Феи да Ландыши вокруг. – И тут же после его слов, открылась панель и вошла Ландыш. Как услышала. Умытая и свежо сияющая. Костюмчик её, тот же самый, казался новым. Видимо, она его как-то поправила удачно. Она ухватила фразу о Троле.
– Белояр, – сказала она, но не подошла к нему близко, – мы с Радославом решили поменять плохое имя «Трол» на «Ландыш». Да, Радослав?
Радослав молчал. Отвечать ему не хотелось, как и вести прежние домашние и легковесные беседы у чисто символического камина. Ландыш подошла к нему сзади, как недавно подходила к Куку, и сидящего, так и не повернувшегося к ней, обняла за плечи как своего возлюбленного. – Радослав, ты можешь молчать. Я маме сама всё скажу.
– Чего скажешь-то? – прогремел изумлённый её поведением Кук. – Ты разве его знаешь, что обнимаешь с налёта?
– Не надо мне ничего говорить, – ответила Пелагея. – Я же не оглохла, как тетерев на току, в кого Кук и превратился. Я слышала ваше воркование. Так вот, Кук. Лана не пережила твою себе измену. Она теперь любит Радослава, – и она засмеялась заливисто, наблюдая, как лысина Кука пошла пятнами.
– Чью измену? С кем? – удивился лицедей Кук. Он был уверен, что Лана крепко спала и не знала о его утехах с её же матерью. Да и отсек Ланы был в другом
