Сказки - Кирилл Борисович Килунин
С Тенью было весело, и даже когда он (Тень) рассказывал о себе бывшем некогда нечто большим, самые невероятные байки, Смоль доверчиво слушал стариковский бред, заменявший ему сказки, которые никогда не рассказывала ему мать, и часто засыпал под эти самые рассказы, в результате чего опаздывал к ужину, за что неоднократно был жестоко наказан и лишен Права Просьбы на месяц, или два, в зависимости от настроения отца, и расположения звезд на небе.
Смоль не раз просил Тень разбудить его если он заснет, но это было не в силах Тени, который по неведомым причинам бытия, исчезал в свое Никуда, в то же самое мгновение, когда Смоль заслушавшись очередной сказкой проваливался в сон.
– Когда-то давным-давно, когда я был молод, может чуть старше тебя, лет на сто-двести захотел я получить от Мира все, что он может дать.
– Ха-ха, весело смеялся Смоль, переворачиваясь со спины на живот, весело дрыгая обеими ногами в воздухе. – Такое, невозможно!
– Как видишь, возможно, – дулся Тень. Я тот, кто получил все. И тут же все потерял, – шептал про себя Тень.
– Как это, возможно, получить все, при этом все, потеряв, – изумлялся Смоль, обращаясь старику Тени.
– Ты еще мал, чтобы понять, – отвечал Тень. Да и чтобы это понять, нужно сначала Все получить. Никогда не желай всего, – назидательно грохотал Тень, и его голос метался среди развалин. И эхо кричало: НИКОГДА! – пугая чаек незнакомыми звуками, так не похожими на шум прибрежного прибоя и шелест листвы оливковых деревьев.
*
В таверне «Седой волк», где собирались бывалые вояки с Обеих Сторон со Смолем свободно разговаривал лишь рыжий Хельг, и соглашался пропустить кружечку другую темного ирландского пива Седой Тавр по прозвищу Топор.
С Тавром замечательно было молчать, полная противоположность замкнутого Тавра, Рыжий Хельг – балагур, насмешник, пива не пил, как и любое другое питие замешанное на огне, этот его зарок перед грозным оком Великого Одина, он и компенсировал излишней предрасположенностью к общению, чему Смоль только был рад. А еще не смотря на кажущуюся молодость лет, Хельг давал Смолю довольно дельные советы, коими, как и всякий из нас, Смоль опрометчиво пренебрегал, понимая их истинную ценность лишь после очередной совершаемой им ошибки.
*
Ошибкой было отказываться от Крыльев, в результате чего Смоль и оказался Тем, Кто Он Есть…
Еще большей ошибкой было согласиться с реалиями вещей, отказавшись уйти навсегда вместе с другом детства – Тенью в его Скитания по Угасшим мирам…
Ошибкой было поверить в оказанную ему Честь и Великое предназначение.
Иллюзия, очередная иллюзия, он поменял свое зрение, но не взгляд. Он потерял всех своих врагов, и у него почти не осталось настоящих друзей. Это очередные его проклятия, из которых самым большим, пожалуй, была приобретенная им Власть. Она была не темна и не светла, по уверению нынешних Богов, она одна из важнейших частей необходимого всем порядка, который по дальнейшему убеждению смоля: «Нафик никому не был нужен…!»
*
В сегодняшнем сне Смоль очень хотел увидеть ту девушку – Русалку… пшеничные локоны, собранные в несуразный хвост, широко открытые голубые глаза, прячущиеся за толстыми линзами стекол, тонкая полудетская фигура, легкие движения омраченные неуверенной походкой, с ее:
– Не были ли мы когда ни будь знакомы? Ну, хотя бы в прошлой жизни.
Он хотел ее совета… или просто хотел, хотел этой ночью ее как никого, из тех красоток – манекенов с которыми спал в последнее время.
Почему?
Своей нелепостью Русалка была в сто крат живее самой знойной и искушенной разбивательницы сердец.
Там во сне ее белые волосы отдавали зеленым сиянием, а сквозь соединенные вместе правую и левую ноги просвечивал силуэт рыбьего хвоста, очков на ей вовсе не было, и такие же широко открытые глаза были почему-то не голубые, а цвета нефрита освещенного лунным лучом.
Конечно же, встретились они на самом дне моря. Там среди кораллов, мельтешения разноцветной рыбьей мелюзги, гордо проплывающих мимо хищных мурен и белых акул была истинная природная стихия, той которая, будучи Русалкой, отправилась за своим обманщиком Принцем на земную твердь. Только здесь она могла дышать полной грудью, которой между прочим Смоль без всякого зазрения совести, теперь открыто любовался. Две идеальных белоснежных полусферы с выступами розовых сосков. В этот раз на Смоле был черный смокинг и бархатная полумаска, прикрывающая лицо, черные же лаковые узконосые туфли, с ним была и тонкая деревянная трость с серебряным набалдашником в форме свивающейся кольцами змеи. Длинные черные волосы, на восточный манер завязаны в замысловатый узел, скуластое лицо с вытянутым упрямым подбородком, бледная кожа, высокая худощавая фигура, и эти пленяющие своим неземным светом глаза.
Именно по ним она его и узнала.
– Здравствуй Смоль, – сказала Русалка и протянула руку, чтобы коснуться его правой щеки. Мог и не одевать маску. Встретив тебя однажды, я уже никогда не смогла забыть.
– Здравствуй Кайя, – это было одно из ее неземных имен, о которых знал Смоль. – А как же Принц?
– Я решилась пойти против Рока, глупая маленькая девочка… Я забыла о Судьбе… о предначертанном месте сущих вещей. У Принца своя Принцесса, а Русалка должна жить в воде, а не разгуливать по земной тверди, периодически мучаясь от нестерпимой боли в ногах и сердце.
– Именно этим самым пренебрежением самого РОКА, ты безумно привлекла меня тогда…
– Почему же Ты ушел? Ты же не Принц… Я так ждала, и даже Ты, обманул. Ты понимаешь, как с этим вообще можно жить? – Русалка разрыдалась на его правом плече.
– Я так мало понимаю про жизнь, – шептал ей на левое ушко Смоль, своей правой рукою гладя ее чудесные белые локоны с отливом зеленого света.
– А ты не понимай, просто пообещай придти ко мне как можно скорее. И, пожалуйста, не обмани меня, – ее удивительные глаза цвета нефрита освещенного лунным лучом смотрели в чернь Его, ища там неведомый и такой желанный Свет…
Ты жди…., – сказал Смоль, отстранившись на секунду от ее трепещущей оболочки. Я еще никого не обманул… обязательно
