Навечно твой (ЛП) - Сэндс Линси

Бет повернулась вперед на пассажирском сиденье и сказала: «Бампот означает идиот или сумасшедший». С любопытством взглянув на Донни, она спросила: «А что? Скотти тебя так назвал?

«Да. Ну, он сказал, что я сообразительный, а потом задал вопрос и сказал: «Не будь бампотом. Ответьте мне.'»

«Ах». Бет покачала головой. — Значит, он включил свое обаяние.

— С ним все будет в порядке, — сказал Донни, пожав плечами. Через минуту он добавил: «Однако он очень беспокоился о тебе. Я думал, что он убьет нас обоих, мчась к этому дому. Я никогда раньше не видел, чтобы телефонные столбы сливались воедино».

Это было довольно неожиданной новостью для Бет. Насколько она знала, Скотти не особо о ней думал, поэтому не должен был спешить ей на помощь. Но также утверждал, что она ошибалась в его чувствах к ней. К сожалению, его прервали, прежде чем он смог объяснить, но, возможно, это и к лучшему. Если бы мужчина сказал, что ему жаль ее или что-то в этом роде, ей пришлось бы ударить его за то, что он разрушил любые будущие сексуальные фантазии, которые могли включать его. Она вряд ли могла заниматься сексом с мужчиной, который ее жалел, даже если это было только во сне.

— Почему он тебе не нравится? — внезапно спросил Донни, и Бет с удивлением взглянула на рыжеволосого мужчину.

— Кто сказал, что он мне не нравится?

— Что ж, — медленно сказал он, — если бы он тебе нравился, ты бы не наслаждалась тем, что я случайно выстрелил в него. И тебе, похоже, самой понравилось стрелять в него.

«Ах это.» Бет отмахнулась от вопроса. «Дело не в том, что он мне не нравится. Я только». Она немного поколебалась, а затем выпалила: «Этот мужчина меня ненавидит».

«Что?» — спросил Донни в шоке, а затем решительно покачал головой. — Не уверен.

— Но это так, — заверила она его.

— Но он… — Донни оборвал себя и вместо этого спросил: — Что заставляет тебя так думать?

— Он… — начала было Бет, но тут же закрыла рот. Десять лет назад она решила больше не зацикливаться на плохих вещах. Она провела более ста лет, барахтаясь в страданиях своей смертной жизни и своего обращения. Поступая так, она не могла двигаться вперед. Было трудно радоваться жизни и быть счастливой, когда ты тонешь в гневе и депрессии прошлых лет. В некотором смысле, делая это, она сама продолжала пытки и унижения, которым подвергали ее в прошлом, и еще долго после того, как они прекратились и даже умерли. Бет поняла, что зря потратила все эти годы, и решила, что пришло время отпустить прошлое и жить только настоящим. Странно то, что этому ее научила собака.

— Это не имеет значения, — сказала она, а затем сменила тему. — Так ты родом из Торонто?

«Нет. Я не канадец. Я родился и вырос в Канзасе, — сказал Донни.

«Канзас?» — спросила она с удивлением.

Донни кивнул. «Там меня повернули. Тогда же, когда обратили и Ли», — добавил он.

— Спутница жизни Люциана Аржено, Ли? — с интересом спросила Бет.

Донни кивнул. «Нас обоих обратил один и тот же изгой». Он на мгновение плотно сжал губы, а затем выпалил: «Это моя вина, что ее обратили. Я был влюблен в нее, и мой сир прочитал это в моих мыслях и сказал, что позволит мне обратить ее, но правда в том, что он сам решил сделать это. Это меня и спасло, потому что в противном случае». Он покачал головой. «Ну, если бы не она, я, наверное, был бы мертв. Люциан спас ее, и я почти уверен, что она уговорила его пощадить меня тоже.

— Значит, как и я, ты был обращен, а не рожден бессмертным, — пробормотала Бет, наблюдая, как мимо скользят телефонные столбы.

«Ага. Это было довольно ужасно, — пробормотал Донни.

Бет хмыкнула в ответ, но ее мысли были заняты воспоминаниями о ее собственном переходе. Стиснув зубы, она скрестила руки на груди, пытаясь развеять дрожь, вызванную этими воспоминаниями.

Донни, должно быть, заметил это действие, потому что почти извиняющимся тоном добавил: «Думаю, так всегда и бывает».

— Да, — торжественно согласилась она, а затем глубоко вздохнула, отбросила старые воспоминания и сказала: — Но теперь все кончено. И посмотри, что мы приобрели: бессмертие, здоровье, зубы, все хорошо. Физически мы лучше, есть и всегда будем, пока нас не обезглавят или не сожгут заживо».

«И обезглавливание работает только до тех пор, пока вы держите голову отдельно от тела».

— Верно, — кивнула она.

— И мы даже не мертвы и не бездушны, — с усмешкой добавил Донни. «Было облегчением узнать это».

Бет посмотрела на него с удивлением. — Ты думал, что это так, когда тебя обратили?

«Да, конечно. Об этом говорят все фильмы. Вампиры мертвы и бездушны». Он взглянул на нее с любопытством. — А ты так не думала?

«Нет.» Она решительно покачала головой.

— Но тебя тоже обратил изгой, не так ли? — сказал он, нахмурившись. — Он, конечно, не удосужился объяснить…

— Нет, не так, — сказала она с кривой усмешкой. «Но я знала Дри задолго до того, как появился изгой, который обратил меня. Она-"

— Дри? — прервал Донни.

— Александрина Аргенис Стоян, — объяснила Бет.

— Подожди, ты знала Дрину Аржено до того, как появился этот изгой, который тебя обратил? — спросил он, нахмурившись.

— Аргенис, — поправила она его. «Дри из испанской ветви семьи».

Донни фыркнул. — Она племянница Люциана Аржено. Это делает ее Аржено, как бы они ни меняли буквы».

Бет открыла рот, чтобы возразить, но затем снова закрыла его и уступила: «Думаю, ты прав».

— Итак, откуда ты знала Дрину до того, как тебя обратили? Вы работали у нее горничной или что-то в этом роде? Обычно это единственные смертные, которые знают о нас. От них трудно это скрыть и…

— Мы были друзьями, — перебила Бет. — И своего рода деловые партнеры, но в основном друзья на протяжении добрых тридцати лет до моего обращения. И за это время она мне уже все объяснила. Это был, наверное, самый интересный разговор в моей жизни, — добавила она с кривой улыбкой, вспоминая, как узнала, что Атлантида действительно существовала. Что ученые там были более продвинуты в технологическом отношении, чем ученые даже сегодня. Что в поисках лучшего способа справляться с болезнями и внутренними повреждениями они разработали биоинженерные наночастицы, которые можно было бы вводить в тело через кровоток, и они перемещались по всему телу, борясь с болезнями и восстанавливая травмы.

Самым интересным для нее было то, что даже тогда, в обществе, предположительно намного более развитом, именно лень привела к изобретению самой близкой к бессмертию вещи, которую человек еще не придумал. Не желая создавать сотни различных программ для нано для каждой болезни или возможной травмы, которую может получить смертный, ученые просто запрограммировали их с помощью чертежа смертного мужчины и женщины в их пиковом состоянии и дали нано директиву: обеспечить или вернуть их хозяина в это состояние, а затем самоуничтожиться.

Чего ученые не учли, так это того, что нано будут считать старение болезнью и обратят вспять последствия этого старения. Они также не учли, что человеческое тело постоянно подвергается воздействию солнца, загрязненного воздуха, даже просто течения времени, и поэтому нано никогда не закончат свою работу и не самоуничтожатся. Вместо этого они постоянно работали над тем, чтобы держать своего хозяина на пике формы. «Вечно молодой, вечно здоровый».

Бет не осознавала, что произнесла последнюю часть вслух, пока Донни не поморщился и не добавил: «И вечно нуждающийся в крови, потому что нано используют ее для ремонта и борьбы с болезнями, а также для движения и размножения себя. Больше крови, чем мы можем произвести».

«Нет ничего идеального», — сказала Бет, пожав плечами.

«Кровососущий вампир далек от совершенства», — возразил Донни сухим тоном.

— Кровососущий вампир? — весело повторила она.

«Ну, это то, кто мы есть», — указал он.

Бет покачала головой, а затем пожала плечами. «Я предпочитаю думать, что мы мало чем отличаемся от больных гемофилией. Им иногда требуется переливание крови, потому что их кровь не свертывается. Нам это нужно чаще, потому что мы не производим достаточно, чтобы поддерживать наночастицы в наших телах. Обычная медицинская необходимость.