Марина Кистяева - Я все снесу, милый (издательство)
Девушка начала жадно пить, громко глотая и стараясь не думать о том, как это выглядит со стороны, и не замечать презрительного взгляда мужчины.
– Тебя в центре не поили? – видимо, она произвела неизгладимое впечатление, раз мрасс снизошел до вопроса.
– Просто жарко. И нервничаю, – призналась Зоя. Скрывать ей было нечего.
Ответ удовлетворил мужчину. Больше не глядя на нее, он потянул за рычаг, и автомобиль плавно поднялся в воздух.
Зоя выронила почти пустую бутылочку на колени и вцепилась в сиденье. Она предполагала, что они будут передвигаться по воздуху, и все равно взлет оказался неожиданным.
– Вы только резко не ускоряйтесь, – выдавила девушка и поспешила добавить: – Пожалуйста.
Она заметила, что мрасс задержал рычаг в одном положении и не стал его тянуть на себя. Все-таки решил проявить толику понимания и окончательно ее не добивать? Или экзекуцию оставил на потом? Так сказать, посмаковать.
Зоя благодарно кивнула.
– Я никогда не летала, – она не понимала, зачем сделала это признание. На лице, словно высеченном из гранита, не дрогнул ни один мускул. Ее слова не вызывали у мрасса никаких эмоций, кроме, пожалуй, раздражения.
Своим признанием Зоя только в очередной раз унизила себя.
А-а-а-а… Плевать.
Ей бы разобраться, что к чему.
А унижение она переживет.
Не впервой.
– Привыкай, – соизволили ей ответить, и она замерла в ожидании продолжения. – Сейчас мы передвигаемся только по воздуху. Дан тебя научит.
Дан?
Зоя впервые слышала это имя.
– Дан – ваш слуга?
– Помощник, – мужчина снова нахмурил брови, досадуя, что приходится объяснять элементарные вещи. – Дан – робот. Надеюсь, ты знаешь, что такое робот?
– Знаю.
Зоя не пришла в восторг, что ее пробудили в век роботов. Она никогда не дружила с техникой. Принадлежала к числу тех женщин, у которых постоянно ломались телефоны, компьютеры, комбайны и прочие атрибуты современной жизни.
– Хоть что-то, – снова высокомерный тон.
Зоя сцепила зубы. Ничего, она потерпит. Потерпит и понаблюдает. А дальше… Ей бы только обвыкнуться. Адаптироваться. Разобраться.
Она уставилась в окно, сморгнув набежавшие на глаза слезы. Все-таки не выдержала внутреннего напряжения, дала слабину.
Про упомянутого дана расспросит потом. Если ей, конечно, удосужатся объяснить, что к чему.
В воздухе, помимо их летомобиля – так она прозвала черных блестящих монстров, – виднелась еще парочка скоростных передвижных транспортных средств. Но большого скопления не наблюдалось. Странно. Неужели в этом мире летомобили могли позволить себе единицы?
Лишь спустя какое-то время Зоя догадалась, в чем дело. Они были за городом. За время полета она не увидела ни высотных зданий, ни каких-либо других построек, характерных для мегаполиса.
Да и внизу, на земле, на которую Зое все-таки удалось взглянуть во время полета, располагались лишь поля и редкие деревья. Последние особенно порадовали девушку. Она опасалась, что в новом тысячелетии не останется ничего живого.
Мрасс потянул на себя рычаг, и летомобиль пошел на снижение, заставив Зою в очередной раз вжаться в сиденье. Она решила, что так или иначе научится управлять этим зверем. Иначе никак.
Это будет ее личная победа над очередным страхом.
Когда Зоя ступила на землю, ее ноги дрожали. Проклятье! Не одно, так другое! Пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы собраться и не рухнуть мешком на землю. Голова слегка кружилась, усугубляя дискомфорт.
Юлиан Варшавский, не удостоив спутницу даже мимолетным взглядом, направился к огромному особняку, перед которым посадил гланж. Застывшая девчонка его в данный момент интересовала меньше всего. О ней позаботятся.
Глава 3
Так и оказалось.
Пока Зоя пыталась сориентироваться, тяжелая входная дверь особняка, выполненная в стиле, который можно охарактеризовать как викторианский, открылась. Навстречу им поспешно вышла невысокая женщина лет сорока средней комплекции.
– Это Зоя. Ширас. Размести ее, – распорядился Юлиан и скрылся в прохладном холле.
Женщина подошла к Зое и негромко сказала:
– Добрый день. Следуй, пожалуйста, за мной.
– И вам добрый день, – машинально произнесла она, оглядываясь по сторонам.
Где она оказалась? В будущем или прошлом? Асфальтированная площадка перед домом. Ухоженные клумбы с цветами. Аккуратно подстриженные кустарники. Фонтан, виднеющийся за ними. Правда, не было никакого ограждения.
– Ширас, у тебя еще будет время осмотреться, – сдержанный голос женщины вывел Зою из задумчивости. – Господин не любит, когда нарушают его распоряжения.
Девушка едва не ответила, что ей глубоко плевать на то, что любит или не любит человек, которого женщина называет господином. Для Зои он – никто.
Никем и останется.
Поджав губы, она спросила:
– Кто такая ширас? Уже второй раз слышу это слово.
– Ширас – это ты.
Исчерпывающий ответ.
– А конкретнее? Вы можете объяснить значение этого слова?
Ни один мускул не дрогнул на лице женщины.
– В мои обязанности не входит просвещать тебя. Тебя должны были подготовить.
– Но не подготовили! – нервы были на пределе. Все только и твердят, что ее должны были подготовить! Обо всем рассказать! А если этого не сделали? Как ей быть, черт возьми?!
Женщина поджала губы.
– Следуй за мной. И постарайся больше не задавать вопросов.
Просто замечательно!
Зое ничего не оставалось, как последовать за неприветливой женщиной. На языке так и вертелось несколько язвительных характеристик данной особы. Пришлось сдержаться и снова подавить эмоциональный порыв. Пора прекращать строить из себя обиженную судьбой и принять реальность такой, какова она есть.
А в реальности Зою никто не желал воспринимать как человека. Как личность.
Она некая ширас.
М-да, и слово-то как обидно звучит!
Внутри особняк оказался не менее роскошным, чем снаружи. Дорогая кожаная мебель, ковры с высоким ворсом, на стенах картины неизвестных художников. На тумбах в углах – антикварные вазы. Растения, которые Зоя видела впервые, но не сомневалась в их диковинности и баснословной цене.
– Твоя комната – на втором этаже. Комната господина – через дверь. Запомни – он не любит шума, – сообщила новую информацию женщина, занимающая, скорее всего, должность управляющей.
Зоя решила хранить молчание. Надоело говорить и видеть, что тебя никто не слушает.
Она даже перестала вертеть головой. Потом все рассмотрит.
Все потом.
