Стэлла Брайс - Родной мишка (ЛП)

Она не могла отвести взгляд от него. Это было так бесстыдно, говорить открыто о сексе.

Он наблюдал за ее реакцией. Ее дыхание стало прерывистей. Он вдохнул ее запах, она была возбуждена. Это было не хорошо.

— Ты должна уйти, — сказал он. Его медведь хотел выйти. Он хотел… — Иди. Ты должна уйти.

— Но, — она почувствовала, что застряла. Часть ее боялась, а другая жаждала узнать больше об этом странной мужчине. Она тянулась к нему и не могла это объяснить.

— Ингрид, это не лучшее время, — Он сжал руки в кулаки, пытаясь сфокусироваться.

Ингрид посмотрела вниз, его член был твердым. Она с трудом сглотнула. Он был возбужден. Он не отсылал ее подальше, из-за того что зол. Он говорил ей уходить, потому что возбужден и боится, что не сможет контролировать себя. Ее мысли бегали слишком быстро. Она не могла угнаться за ними.

— Ингрид, пожалуйста, уходи, — потребовал он. Если она останется, это перевернет все внутри него, что сдерживает первобытную нужду. Ее изгибы, ее мягкое тело, ее великолепное лицо…его член пульсировал, налитый кровью и затвердевший.

Ингрид снова посмотрела вниз. Она увидела очертания самого большого члена, какой она, когда-либо видела раньше. Ее сердце громко билось в ушах, ее глаза были устремлены не него. Он знал, куда она смотрит. Смущенная, она хотела отвернуться, но не могла.

— Тебе не нужен медведь в своей жизни. Ты должна уйти, — он был благодарен, что до красной луны еще целая ночь. У него были бы проблемы, если бы она стояла перед ним в Красную луну.

— Ты не знаешь, что мне нужно, — ее слова вылетели, прежде чем она смогла остановиться. Ее щеки вспыхнули багровым цветом, от неловкости, что сказала это вслух.

— Мне не нужен человек в моей жизни, — сказал он, фиксируя проблему.

Она шагнула ближе.

— Ты пригласил меня на ужин, — откуда взялась эта смелость?

— Это была ошибка, — ей нужно уйти отсюда. Запах влажности между ее ног, ее возбуждение делало с ним такое, что он не будет способен удерживать контроль. Он хотел изнасиловать ее тело.

Неуверенно, она протянула руку и коснулась его руки.

— Ты не знаешь что делаешь, — предупредил он. Он наблюдал за ее движениями.

Любопытство Ингрид вскипело, вытеснив страх.

— Ты не сделаешь мне больно, не так ли?

Он покачал головой.

— Нет. Я не жестокий мужчина.

— Ты жестокий медведь? — сказав слово медведь, ее адреналин подскочил выше, понесся дальше по ее венам, в отличие от всего, что она, когда-либо чувствовала раньше.

Он отвернулся и сказал свою правду.

— Только когда меня загоняют в угол.

Ингрид облизала губы и опустила руку, понимая, что играет с огнем. Она хотела его, как он хотел ее. Она видела это в его глазах. Ее изгибы были более пышными, но его, кажется, не волновал ее размер, в отличие от других парней, которых она знала. Он не стеснялся своего страстного желания. Он не спешил прикрыть свою эрекцию и не отворачивался. Он просто предупредил ее, чтобы она ушла…потому что хотел ее. Только это заставило Ингрид пылать, знание, что он вожделеет ее тело. Она никогда не испытывала такой необузданной сексуальности прежде, открыто и смело.

— Ты должна уйти, — сказал он снова.

Она посмотрела вниз на его член, а потом обратно на лицо.

— А что ты будешь делать с этим?

Он покачал головой.

— Не начинай того, что не сможешь закончить. Иди домой, Ингрид.

Слова жалили. Но он был прав. Она понятия не имела, что делать с этим. Мысль, что он наполовину человек, на половину медведь пугала ее и так очаровывала. И все же, то, что сказал отец, накладывало отпечаток тоже. Но она стояла, яростной привлекая мужчину, который был способен превращаться в зверя. Что делать девушке? Она заправила прядку волос за ухо и подарила ему застенчивую улыбку.

— Я вернусь, завтра к обеду, — это даст ей время подумать. Она могла снова вернуться, но мысль о сексе с невероятно сексуальным мужчиной, да, это слишком тяжело, чтобы уйти. Никто и не говорил, что она святая.

— Это будет не разумно, — закончил он.

Она проигнорировала его слова и помахала через плечо.

— До завтра, — сказала она.

С усмешкой, он мог видеть, как она плавно двигает бедрами, лишь немного больше, чем обычно. Впервые за очень долгое время, она почувствовала себя хорошо в своей коже. Ему, очевидно, понравилось то, что он видел, так что она красовалась перед ним.

Сев в машину, ее сердце подскочило к горлу.

«Я не могу поверить, что только что сделала это. Святая корова».

Она старалась удержать свое остроумие при себе, когда она уезжала и выдавила небольшой смешок. Она была на высоком пике момента.

Глава 6

Она не хотела ехать домой. Ее отец по-прежнему будет сердиться и ругать ее, что она привела перевертыша к их двери.

Эти шелудивые дворняги, грязные звери и не в состоянии контролировать свои первобытные стремления.

Он был отвратителен, она даже обдумывала свидание. Черт возьми, он набросился на нее, когда Джаггер Квинн уехал, это было впервые, она действительно слышала его разговор. Она слышала предрассудки в его голосе, стереотипы и чушь извергалась…на основе чего?

Ее желудок нервной дернулся, от понимания, что ее собственный отец реально не защищал ее, он думал, что защищает свою чистокровную линию крови. Он не хотел, чтобы полукровки бросили тень на его семью. Слова звенели, когда он изрыгал все больше и больше, в запале, гневе, и вопя после инцидента с дробовиком.

Ингрид открыла глаза и увидела невежество. Это было как горькая пилюля. Она никогда даже не давала перевертышам шанс на успех. Ей промыли мозги, и она верила во все эти вещи о них всю свою жизнь. И все же, теперь она спрашивала себя почему…. почему она им верила? Она верила в отца; что он любит ее и присматривает за ней. Но было ли это из-за того, что он застрял в прошлом? Не похоже, что он общался с ними, поэтому он не мог знать их хорошо. Это сбивало с толку. Было ли исчезновение ее слепоты вызвано страстью или это из-за взросления и то, что она мыслила сама?

Ей нужно было знать. Почему была эта слепая ярость? Ингрид, наконец, поехала домой, потому что больше некуда было идти. Ее отец ждал ее, с отвращением на лице.

— Собирай свои вещи и уходи, — сказал он так спокойно, как только мог. Его глаза были красными, как если бы он плакал, хотя выражение лица было холодным.

— Папочка? — она стояла, ошеломленно молча и уставившись на него. Говорить было тяжело. Она подавилась слезами, пытаясь подобрать слова. — Папочка, скажи мне, почему…,- это было все, что она смогла сказать.