Брак по расчету, или Счастье для кимтарцев (СИ) - Полынь Кира Евгеневна

Сразу же стало тесно: своими габаритами он занимал слишком много места. Невыносимо захотелось придвинуть ноги как можно ближе к скамье и втянуть голову в плечи.

Ну вот опять! Что за странная реакция на этого мужчину?

— Я слышу, как вы недовольны, — усмехнувшись, он подсел ближе к окну, дав возможность передвигать ноги без опаски столкнуться с ним ступнями. — Так громко сопите.

Избрав молчаливую стратегию, я отвернулась носом к стеклу, стараясь думать о чем-то другом.

Но мысли крутились только вокруг сидящего в непосредственной близости господина и его покрытой мраком родины. Будет ли там так же красиво, как на Дархае? Или люди будут такими же нелюдимыми, как на Ираннэ? Что я вообще знала о кимтарцах?

Немного.

О них мало говорили, мало писали, а те, кому удалось побывать на их территории, молчали как убитые, озвучивая лишь то, что позволяли увидеть и узнать сами кимтарцы. То есть почти ничего.

Тайком поглядывая на мужчину, я пыталась найти в нем что-то необычное, выделяющееся, такое, что отличало бы его от моих земляков, но увы. Ничего, кроме выразительной красоты, сокрытой в волевом лице, роста и необыкновенной темноты глаз, не заметила.

Эвердин действительно выглядел… ммм… впечатляюще.

Широкие плечи, длинные ноги, гибкие движения с таившейся в них силой. Таких называли прирожденными воинами, способными в одиночку отстоять сражение.

Невольно представив его голый торс, покрытый тонкой пленкой пота и веером кровавых брызг, я словно в реальности увидела хищно оскаленное лицо и невероятную жажду в темных глазах.

В рельефной руке с видимым узором мышц и сухожилий мне представлялся длинный посох с заточенным острием. Смертельное оружие в умелых руках.

На губах мужчины, видимо, почувствовавшего, что его разглядывают, появилась язвительная улыбка, что заставило меня резко отвести взгляд.

— Ну что же вы, не смущайтесь. Хотите рассмотреть меня внимательнее? Я к вашим услугам.

— Больно вы мне нужны.

— Судя по тому, каким я предстаю в вашей голове, — очень даже нужен, — усмехнулся мужчина и резанул меня взглядом.

В темноте бездонной радужки кипело что-то мутное, отталкивающе. Будто та дымка, что почудилась мне в кабинете отца, вновь затянула необычные глаза и пронизывала меня насквозь.

По спине прошел холодок, указывающий своим крючковатым пальцем в очевидную догадку, которую господин Эвердин поспешил озвучить:

— Все ты правильно поняла, — губы мужчины растянулись в еще более широкой и злой улыбке.

Телепат!

Будто пойманная на горячем, я судорожно пыталась спрятать свои мысли за мишурой различной белиберды. Пушистые котята перемешались с цветами, мамина шляпка с дурацким ныне модным пером превратилась в полноценную птицу, громко гаркнувшую от такого сравнения. Папины усы резко слились воедино с обувными щетками и пугающе заскребли друг о друга, прогоняя меня из пучины дурацких фантазий.

— Не стоит так переживать, — менее эмоционально проговорил Эвердин, отворачиваясь к окну. — Я уже давно прочитал вас, юная госпожа, и ничего ужасного или пугающего не увидел. А вот котята с лепестками вместо ушей выглядят интригующе.

— Прекратите!

— Что именно? — равнодушные глаза вновь обратились ко мне, и в рассеивающимся свете солнца через стекло я заметила темные круги под ними. — Слышать вас? Не думаю, что это в моей власти. Вы такая шумная!

Недовольно фыркнув, он сморщил свой ровный нос с небольшой горбинкой и уставился на меня в упор, вызывая желание сжать кулаки.

— И гневаться не стоит. Эта эмоция такая изматывающая, а мои побратимы вряд ли это оценят.

— Что?

— Я бы рассказал вам подробнее, но, пока вы жаждете лишь поколотить меня, а не выслушать, вежливо откажусь. Может быть, позже.

От негодования я едва не подпрыгивала, в полной мере ощутив себя голой.

Мерзкое чувство стыда все туже затягивало горло суконной петлей, не позволяя воздуху покидать легкие в правильном ритме. Грудь начало мелко трясти от желания заплакать, но я упорно старалась сохранить лицо, чтобы окончательно не упасть в грязь.

Это просто кошмар!

Все это время мужчина слушал мои мысли, без спроса забравшись в мою голову. Бессовестно шарил лапами по моим переживаниям и лез в самые тайные уголки души. Омерзительно.

Перед глазами невольно поднялись картинки происходящего той ночью, когда я приняла решение больше никогда и никого к себе не подпускать, а Эвердин вновь обратил на меня внимание, на этот раз развернувшись всем корпусом.

— Это мы тоже обсудим. Когда ты будешь готова говорить.

— Никогда, — онемевшими и подрагивающими губами прошептала я, чувствуя, как обжигающая слезинка скатилась по щеке.

Черт! Не сдержалась!

— Иди сюда.

— Что?

— Сядь поближе, — похлопав ладонью по месту рядом с собой, мужчина склонил голову к плечу, заняв выжидающую позицию.

Не знаю, на что он рассчитывал, но я отрицательно замотала головой, отказывая идти на сближение.

— Жаль. Я бы мог утешить тебя. — Пожав плечами, он вновь погрузился в свои или снова в мои мысли. Губы сами собой сжались от злости. — Не смей нас сравнивать. Никто из нас не допустит, чтобы тебе было больно.

Это было последнее, что он сказал.

К месту перехода мы добрались в полном молчании, хотя даже в своих мыслях я уже не чувствовала себя одинокой, чему радоваться не получалось. Отвратительное ощущение чьего-то незримого присутствия в своей голове мельтешило и мешало расслабиться. Не став гадать о том, как сильны его способности, я упорно запрещала себе думать об этом, стараясь отвлечься, но по насмешливо приподнятым уголкам губ понимала: ничего у меня не выходит.

К концу поездки я буквально изъела себе губы и нервы, чувствуя вкус крови во рту и все время поглаживая ранки кончиком языка.

— На выход, — грозно скомандовал господин и, отчего-то громко сопя, быстрее ветра вылетел из кареты, направляясь к каменной арке посреди ничего.

Нет, здесь действительно ничего не было! Пустырь, каменная покосившаяся арка и бледная дорожка, выложенная гладкими камнями, наполовину утонувшие в грунте.

— Но карета!..

— Ее заберут люди твоего отца. Забудь.

— А вещи?

— Ты взяла всякий хлам, хотя я просил избирательно подойти к сбору багажа. Оставь здесь.

— Но это мое!

— Не жалко.

— Жалко!

— Уверена? — затянутые пеленой глаза сурово уставились на меня. — Да, особенно подушка имеет невероятную ценность. Не смеши меня, юная госпожа.

— У меня вообще-то имя есть!

— Я не смею, — отчего-то тихо и расстроено буркнул мужчина, схватив меня за руку и бережно подтащив к арке. — Может немного затошнить, имей в виду.

— Немного это сколько?! — пискнула я, но, подхваченная за талию сильной рукой, уже летела в пространстве, не чувствуя коридора между мирами. Как только ноги коснулись земли, я рискнула открыть глаза.

— Добро пожаловать домой, юная госпожа.

Как и предупреждали, к горлу подкатила желудочная кислота, дернув ребра в неприятном спазме. Едва сдержав порыв, я вырвалась из объятий мужчины и попробовала отвернуться, но горячие ладони резко развернули меня обратно и подтащили к каменному бортику, заставляя опустить голову.

— Сюда, — обозначив и словно дав разрешение, Эвердин вежливо отвернулся, пока меня неприлично рвало. — Вот, возьми.

Белоснежный платочек с инициалами, вышитыми красной нитью, появился прямо перед носом. Разумно решив, что хуже уже не будет, я приняла его, торопливо вытирая губы.

Все еще мутило, но уже не так сильно. Ноги дрожали, как после пробежки, а на лбу выступил липкий и холодный пот, приклеивая к коже выбившиеся из хвоста волоски.

— Это с непривычки. Ничего страшного не случилось, не убивайся, — поспешил успокоить он, видимо, вновь прокравшись в мою голову. — Тебе не мешало бы попить. Туман захватит воды, я ему уже сообщил.

— Кто? — хрипло спросила я, поднимая тяжелую голову.

— Скоро сама с ним познакомишься. Не забивай голову.