Три орешка для дочери пекаря - Ана Адари
— Я не могу стать палачом. И даже судьей.
— Вам не суждено быть ни палачом, ни судьей, вы — королева. Ваш титул и бремя власти, которое вы взвалили на себя, оправдывают любые ваши действия. Палач карает, королева приказывает именем Бога. Казнь сотни людей во имя спасения миллионов не чудовищна, а необходима. Никто кроме вас не образумит короля. Действуйте, ваше величество.
Канцлер низко поклонился и ушел. Анна взволнованно прошлась по комнате. Одежда, подаренная ведьмой, плод черной магии. Латы делали Анну неуязвимой. Костюм палача сделает ее всесильной. Судьей, чьи приговоры исполняются беспрекословно.
И Анна решительно надела алый плащ.
У спальни мужа стояла стража, которая почтительно склонилась, увидев королеву. Рыцари сами распахнули перед Анной двери. На кровати лежал мужа, рядом с ним светловолосая молодая женщина. Оба крепко спали.
— Мы подмешали ей в вино сонный порошок, королева, — сказал один из рыцарей.
— А… он?
— Он король. Это ваша забота.
Анна подошла к кровати. Муж не шелохнулся. Какое-то время Анна смотрела на его красивый высокий лоб, потом с неприязнью отметила, что лицо Эдварда обрюзгло. Король много пьет. Так это и есть его сущность? Гуляка, легкомысленный правитель, транжира. Красавец Эдвард, пленительно-прекрасный и обольстительный для женщин оказался слабовольным. Раб своего тела, которое желает только удовольствий. Изнеженный и недалекий. Да, он не удержит королевство от шага в пропасть, а оно и так уже стоит на краю.
И Анна решительно стянула перстень с правой руки мужа. После чего надела на безымянный палец своей руки. Король тут же открыл глаза. Взгляд его был затуманен, не понятно, чары это были, или причина — беспробудное пьянство.
— Анна? — удивленно спросил король. — Тебя так долго не было. А это кто? — он с недоумением посмотрел на лежащую рядом женщину.
— Уже никто, — брезгливо сказала Анна. И обернулась к стражникам: — Делайте, что вам приказано.
Через месяц всему двору было объявлено, что супруги примирились и воссоединились, и королева (о счастье!) ждет ребенка. Еще через семь месяцев Анна раньше срока «родила». На свет появился принц Эдгар. Его настоящая мать была задушена по тайному приказу королевы, как только акушерка взяла на руки кричащего младенца. Еще три месяца в застенках непрерывно шли допросы.
Наконец, заговор был полностью раскрыт. У врагов королевы не было шансов, подарок ведьмы и в самом деле оказался порождением черной магии. Анна была неуязвима и всесильна. Все лорды и придворные дамы склонились перед королевой. Принц Эдгар указом короля был объявлен наследником.
«Интересно, он догадывается, что Эдгар не мой сын?» — думала Анна, тайком разглядывая в окно своего рабочего кабинета мужа, который показывал мальчику, как надо правильно держать меч. Король всегда был хорош на турнирах, и редко в бою. «Хотя, куда ему. Это же Эдвард!»
Внешне принц Эдгар был удивительно похож на отца, Анна гордилась сыном. Такие же золотые волосы, похожие на сияющий шлем, бездонной синевы глаза, яркости которых могло бы позавидовать небо. Разве что губы. Они были узкими и бледными. Эдгар редко улыбался.
— Принц характером в вас, ваше величество, — услышала как-то Анна. — И это замечательно.
Прощение
Прошло двадцать лет. Анна уже забыла про третий орех. Королевство процветало, наследник, ведомый властной и умной матерью, проявлял рвение в учебе и балам предпочитал охоту. Наставники хвалили ум Эдгара, учитель фехтования твердую руку принца.
Анна давно уже заметила седые пряди в золотых волосах супруга, хотя король Эдвард был по-прежнему завораживающе красив. Мужчина в соку, победитель и достойный правитель, как напишут в энциклопедиях. Теперь он был предан жене, трактиры обходил стороной и даже стал читать книги.
Анне нравилось сидеть с ним рядышком в библиотеке, в удобных мягких креслах. Эдвард морщил лоб, когда не удавалось понять прочитанное, и часто обращался к жене:
— Анна, помоги.
Она была почти счастлива. Ах, если бы не черное колдовство! Ведь это украденное счастье, и Анна его еще не полностью оплатила. Она знала, что рано или поздно этот день придет, ей выставят счет, и даже пошла однажды к ведьме.
Но лачуга совсем развалилась, и Анна не смогла открыть дверь. Там, за дверью было тихо.
«Должно быть, старуха умерла», — с досадой подумала Анна и ушла. А ночью кольнуло сердце. Анна заволновалась. И подумала: «Как это будет? Похоже, сейчас, но как?»
Открыв поутру глаза, она поняла: что-то не так. А поняв, в чем дело, вздрогнула. Камень в перстне был белым! Теперь это был не кровавый рубин, а снова горный хрусталь.
«Срок договора истек», — догадалась Анна. Она, не спеша встала. Душа короля свободна. И больше никакие чары не помогут Анне вернуть мужа. Нет любви, нет и жизни.
Она отыскала шкатулку ведьмы и открыла. Достала оставшийся в ней единственный орех. Анна уже догадывалась, что там. Смерть. Но Анна была готова и, не колеблясь, расколола орех.
Из него выпал саван. Усмехнувшись, Анна скосила глаза. К одежде должно прилагаться то, что поможет осуществить задуманное. Неужто снова меч? На этот раз смертельный для самой королевы. Но на полу лежала склянка с ядом. Анна сразу поняла, что это яд. Ведьма пожалела, подарила безболезненную смерть.
Анна надела саван, легла на кровать и выпила яд.
Король Эдвард забеспокоился, когда жена не спустилась к завтраку.
— Разбудить ее величество? — угодливо спросил слуга.
— Не надо, я сам.
На сердце было неспокойно. Эдварду кусок в горло не лез, когда рядом не было жены. Должно быть, у Анны была бессонница, вот и задержалась, задремав лишь под утро.
— Анна?
Король приоткрыл дверь в спальню жены и вздрогнул. Она лежала навзничь и, кажется, не дышала.
— Анна!
Эдвард понял, что она мертва. Он рухнул на колени у кровати, уронив голову на ледяные руки жены, и впервые в жизни зарыдал:
— Анна…
— Мне всегда хотелось увидеть, чем все закончится, — раздался скрипучий старческий голос.
Эдвард поднял голову: в спальне была старуха. Точнее, какая-то тень, отдаленно похожая на дряхлую женщину.
— Ну что, красавец принц, ты теперь свободен, — хихикнула ведьма. — Откуда слезы? Ведь ты ее ненавидишь, — кивнула она на мертвую королеву. — Анна украла твою душу и заточила ее в камень. Ты тридцать лет был в рабстве, но время пришло. Я дала ей больше, чем она мне. Анна была моей рабыней десять лет, я по доброте душевной увеличила этот срок втрое.
