Свадьба по приказу, или Моя непокорная княжна (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна

Мне было искренне жаль парня, и я примерно представляла, чем руководствовался император, отдавая приказ. Наверняка задницу сына прикрывал: будущему правителю никак нельзя жениться на девице без капли магии и уж тем более иметь славу насильника. А заодно бросил кость Вяземскому, устроив судьбу его бесполезной, болезной дочурки с завидным женихом.

Софью мне тоже было жалко. Девушка точно не виновата в идиотских играх придурка-принца. К тому же князь Воронцов протормозил, не сразу бросился защищать девушку…

И вот результат: мне грозит замужество, а ему женитьба.

Пока я философствовала, застыв на пороге, князь хмурился и разглядывал меня, храня молчание.

Не сказать, что я девушка робкого десятка, но сейчас, оказавшись в просторной, богато обставленной комнате, под пристальным взглядом «папеньки» замешкалась и даже испытала смущение. Понятия не имею, что говорить. Нет, какие-то мысли были, смутные, сумбурные. Вроде бы надо как-то витиевато поприветствовать родителя (память Софьи подсказывала), однако мне совсем не хотелось перед ним расшаркиваться. Даже выдавить из себя простое «папа» — и то не вышло.

Ну вот какой он мне отец?

Мой папа никогда на меня так не смотрел. Словно я насекомое, досадная ошибка природы, от которой столько лет мечтал избавиться. Внутри поднималась злость. И за себя, и за Софью. В чем девочка-то виновата? Не она выбирала, у кого родиться, и уж тем более не от нее зависело, одарит ли её Многоликий силой.

Неужели так сложно было подарить дочери хотя бы немного любви и заботы?

— Доброе утро, — не выдержав, первой нарушила затянувшееся молчание.

Кланяться, как было принято, не стала. Хватит и того, что Софья всю жизнь перед ним пресмыкалась. Пусть хоть напоследок получит, что заслужил. Все равно замуж выдаст, отвертеться от свадьбы вряд ли получится. Разве что Воронцов что-нибудь придумает…

Усилием воли прогнала упаднические мысли. Не дрейфь, Машка, прорвемся!

Бросила по сторонам быстрый взгляд. И здесь все красиво — не придерешься. На стенах шелковые обои с перламутровыми цветами, в центре и по углам резная мебель темного дерева, на столе фарфоровый сервиз, искусно расписанный синими журавлями, — я такие раньше только на картинках в книгах видела.

— Вижу, скорое замужество вскружило тебе голову, раз ты забыла о приличиях, — надменно, но не повышая голоса, сказал псевдоотец.

У меня от его тона сердце замерло, а колени чуть сами не согнулись в реверансе. «Не сгибаться!» — строго велела им и продолжила стоять прямая как палка.

Это как же надо было обращаться с дочерью, чтобы она тебя так боялась? Память тела точно лгать не станет.

— Спасибо, батюшка, что поинтересовались моим самочувствием, — даже не попыталась скрыть издевки. — Приятно знать, что обо мне беспокоятся. И так рады меня видеть.

— Да как ты смеешь?! — От княжеского кулака, грозно опустившегося на белоснежную скатерть, задрожала посуда с журавлями, а вместе с ней и я. Точнее Софьино тело.

Но я быстро взяла себя вместе с телом в руки, прошла за стол и, не теряя времени, вооружилась ножом и вилкой. Чтобы покушать.

Но если князь продолжит в том же духе, можем поиграть в дартс.

— Смею. После всего, что случилось, — очень даже. Вы не защитили меня и не предупредили, что принца… ну то есть цесаревича стоит опасаться. Если бы не Андрей…

— Замолчи! — Растеряв остатки самообладания, его сиятельство перешел на крик. Надулся, побагровел, нервно дёрнул за шейный платок, ослабляя узел.

Чтоб вы, батенька, задохнулись.

— Не смей наводить напраслину на его высочество! Это все твои женские уловки, Софья. Если бы не твоя сумасбродность, легкомысленность и, как выяснилось, легкодоступность, ты бы не оказалась в одной комнате с несколькими мужчинами!

А, ну да, во всем виновата я. От заявления «отца», если честно, слегка обалдела. Он не верит собственной дочери, еще и называет легкодоступной!

— Ты наказана.

— Больше, чем таким отцом, и наказать сложно, — фыркнула и сняла с ближайшего блюда пузатую крышку, по краям которой вился причудливый узор. Что тут у нас? Яичница с беконом и зеленым горошком? То, что доктор прописал после стрессового разговора.

А «папаша» пусть думает, что хочет. Хоть тысячу раз хамкой назовет — все равно. У него дочь от страха умерла, а он принца выгораживает.

Козел!

— Вон!

— Я еще не позавтракала, батюшка, — ответила ему медово. — Вы же не хотите уморить дочь голодом до свадьбы, о которой так долго мечтали?

Можно подумать, это он выходит замуж.

— Клим! — рявкнул князь, и створки одной из многочисленных дверей, что вели в столовую, тут же распахнулись, являя слугу в тёмных штанах и простой, подпоясанной кушаком рубахе. — Распорядись подать княжне завтрак в ее покои. Немедленно.

Не в то время и не в том месте вы, батенька, родились. Вам бы в Германию начала двадцатого века. Стали бы лучшим другом одного небезызвестного недочеловека.

— Будет исполнено, барин. — Слуга низко поклонился и быстро покинул столовую, даже не взглянув в мою сторону.

— А ты! — суровый отеческий взгляд вонзился в меня. — Чтоб и шагу не смела ступить из комнаты! До самой свадьбы там просидишь!

— Да пожалуйста. В вашей душевной компании все равно никакого аппетита, — улыбнулась злыдню и, поднявшись, решительно направилась к тем дверям, через которые вошла.

— Позор рода Вяземских! — донеслось мне вслед.

Явно привык, чтобы последнее слово оставалось за ним.

С трудом удержалась, чтобы за мной не остался последний жест.

На выходе я столкнулась с Беляной, ожидавшей, пока княжна позавтракает. Она же и проводила меня, непозавтракавшую, обратно в покои Софьи. Прислуживала мне за столом, я же мрачно жевала и думала о том, что в распорядке дня тетушки наметились сбои.

Раз меня заперли, значит, никакого посещения церкви. И я даже не знаю, хорошо это или плохо.

Пока ела, терла виски, которые после разговора с князем сильно ломило. К концу завтрака голова так разболелась, что я решила немного полежать до приезда местного лекаря. Удивительно, но уснула мгновенно. Может, этот Вяземский не только колдун, но и вампир энергетический? Сама не поняла, как проспала все на свете. И приход врача, и деликатный осмотр…

Разбудила меня Татьяна. Потормошив за плечо, безапелляционно сказала:

— Хватит, моя голубка, нежиться в постели. С мужем будешь проводить так время. А сейчас вставай, приводи себя в порядок и поедем благодарить нашего создателя.

Приподнявшись на локтях, сонно кивнула, соглашаясь с последними её словами, но только не с теми, что про времяпровождение с мужем.

Интересно, как ей удалось уболтать князя выпустить арестантку?

Пришлось вставать. Умывшись и пригладив выбившиеся из прически пряди, услышала голос наставницы:

— Вот, возьми. Этот цвет тебя освежает.

Вручив мне платок кремового шелка, окаймленный нежнейшим кружевом, Татьяна замерла, явно чего-то ожидая, но так ничего и не дождавшись, забрала шелковую прелесть обратно.

— Давай лучше я. Вижу, ты, моя голубка, никак не отойдешь от вчерашнего потрясения.

И от вчерашнего, и от сегодняшних.

Потрясная жизнь теперь у Маши Семеновой.

Быстро и ловко упаковав меня в платок, Татьяна удовлетворенно кивнула и повела за собой. Вскоре мы уже садились в коляску, запряженную парой лошадок темной масти. Точнее сказать не берусь, я в лошадях плохо разбираюсь и до вчерашнего дня видела их только в кино и городских парках.

Яркое солнце заставляло жмуриться и приятно грело лицо, а обилие цветов и зелени радовало глаз. На какое-то время я даже забыла о проблемах, любуясь красивым особняком князя и тихим садом, а после, когда коляска выехала за кованые ворота, почти пустынными мощеными улочками старой Москвы.

Вернее, Московии.

Воздух здесь не в пример тому, к которому привыкла, был пьяняще чистым. Легкий ветерок игриво трепал пряди у лица и так и норовил откинуть платок назад.