Ваш выход, помощница! - Виктория Серебрянская
Быстро прикинув свои шансы на благополучный исход, я решила, что лучший способ защиты для меня – это нападение:
– Я – приличная девушка! Вы зачем меня сюда притащили?! Как не стыдно обижать маленьких и слабых!
Обычно, когда я начинала так вопить, если торговцы ловили меня почти на горячем, то все сразу почему-то забывали о почти украденной еде. Метод был безотказный. До этого момента.
– Опыты буду на тебе ставить. – Буркнул патлатый профессор и в свою очередь меня атаковал: – Ты зачем опытный образец разбила? Я над ним три месяца работал! А теперь из-за твоей неуклюжести вся работа девице под хвост!
Я задохнулась от такой наглости. Я приличная, я сказала, девушка!!!
– Специально еще ничего не била! Но уже не откажусь от такой возможности! – Я огляделась по сторонам, делая вид, что ищу, чтобы мне такого разбить. – За оскорбление благопристойной девицы нужно платить!
Обычно торговцы после такой угрозы становились покладистыми и почти ручными. Во всяком случае, я уходила всегда без проблем. А два раза еще и еду для мелких в приют получила. Но на лохматом профессоре метод почему-то дал осечку.
– Ты мне еще в благодарность за то, что от смерти спас, разбей что-нибудь специально! Живо пристава вызову и в участок определю! Пусть к родителям за ухо отведет, чтоб розог всыпали, не жалея!
Я насупилась:
– Ну-ну. Долго же ему придется их искать! Но если найдет – буду век благодарна!
Вроде и пробубнила себе под нос, так чтоб ученый муж не расслышал. Но он услышал. И насторожился:
– Это еще почему? Что не так с родителями?
Этот момент я ненавидела всей душой. Другие приютские с радостью признавались в сиротстве и начинали ныть, канюча поблажки. А во мне все восставало против того, чтобы открыто признать: меня мать за ненадобностью бросила на крыльце приюта Святой Бригитты. Как кукушка кукушонка. В глазах начали закипать злые слезы.
– Впрочем, не важно, что там с твоими родителями. Если не справится поисковый артефакт, попрошу брата-некроманта. Он их души из-за грани приведет, чтобы всыпать тебе по мягкому месту.
Слезы высохли. Я хмыкнула, представив, как призрачные души отца и матери пытаются меня выпороть. А ученый затейник тот еще, оказывается!
– Она еще и смеется! Негодница! Расколотила ценный артефакт, и радуется!
Не возмутиться произволом и промолчать не получилось:
– А вот и не врите! Сами сказали, что артефакт не рабочий! Так что не надо мне тут про ценность заливать и цену набивать!
Желание показать язык я все же успешно подавила. К счастью. Потому что патлатое, предположительно пожилое и очень умное чудо передо мной обиженно вытянулось в струнку и подбоченилось:
– Ты еще и подслушивала?!
Я обругала себя всеми ругательными словами, которые знала. А было их немало. И приготовилась отбивать все обвинения. Но ученый вдруг сник:
– А впрочем, ты права… Я где-то ошибся. Теперь придется все начинать сначала… А потом еще и искать новую истеричную девицу, склонную к обморокам. Второй раз мне так не повезет, как повезло с тобой. Девицы обычно под копыта лошадям не кидаются.
Пару минут назад я собиралась чуть ли не с кулаками на него кидаться, чтобы отстоять свободу и себя. А тут вдруг захотелось подойти и пожалеть. Я повторно обругала себя, вздохнула и робко предложила:
– А наймите меня на работу! Я буду падать в обморок по первому вашему требованию!
Конечно, это заведомое вранье. Я сегодня лишилась чувств впервые в жизни. Но патлатому профессору знать об этом не обязательно. Мне главное, закрепиться в доме. А там посмотрим. Может, пока он сочинит свой очередной артефакт, я уже найду нужное зелье, отдам его эльфийской гадине, по вине которой я сегодня едва не погибла во цвете лет и уйду в закат, помахав хозяину ручкой.
Ученый заинтересованно тряхнул лохматой гривой:
– Да-а-а?.. А ты можешь?
– А как же! – Я принялась вдохновенно врать, вспоминая, как это делала в приюте Милая Игги. – Да я первый мастер по обморокам в приюте! Да я…
– В приюте? – Один глаз, выглядывающий на меня из-под лохматой челки, подозрительно прищурился. А я прикусила язык. Да было уже поздно. – Так ты приютская? То-то ты так странно отреагировала на слова о родителях. Вот только приютских мне тут и не хватало. Еще вынесешь из дому все ценности.
Его голос обрел жесткость и решительность, которых не было ранее. И я поняла, что задание я фактически уже завалила. Ладонь с пока еще невидимой печатью зазудела сама собой. А я от души прокляла и эльфийку с ее внимательностью и въедливостью, и собственный болтливый язык. Но было уже поздно. Как говорил папаша Кульхенграх, садовник при храме Святой Бригитты, бывший матрос судна Его Величества, сушите весла, господа, мы приплыли!
Проигрывать тоже нужно достойно. Я выпрямилась, отряхнула лохмотья истрепанной юбки и гордо отрезала:
– Ой да пожалуйста! Раз приютские вам не подходят, то ищите тогда на улице благородную мастерицу по обморокам! Они-то точно ничего у вас не украдут. И я слышала, благородные в обморок падают еще охотнее, чем тащат мужчин к алтарю! Так что наслаждайтесь. А я пошла, мне недосуг с вами просто так тут болтать. Еще нужно мелким еды где-то добыть!
С самым независимым видом, чтоб не показать не дай Святая Бригитта, как мерзко у меня на душе, я шагнула к выходу. И вскрикнула, очередной раз помянув остроухую стерву.
Уходить, как и проигрывать, тоже нужно уметь красиво. И желательно при этом смотреть, куда ставишь ноги. Я же смотрела только вперед. Гордо задранный подбородок не располагает к рассматриванию пола под ногами. В результате наступила босой ступней на осколки того, что разбилось.
Взвизгнув от
