Инферно - Бьянка Скардони
Он сморщил лицо.
— Я не был бы так уверен, что это вообще возможно, Джемма. Вполне может быть так, что уже нечего возвращать.
— Повтори, что ты сказал? — я едва не подавилась воздухом. — Намекаешь, что его, возможно, уже нет в живых?
— Сложно сказать однозначно. Насколько я понимаю, Люцифер получил контроль над телом Трейса — очень похоже на самую обыкновенную одержимость. Но не забывай, что речь идёт не о простом демоне. Если Трейс каким-то образом ещё жив и делит с ним телом, то это не может продолжаться вечно. Рано или поздно Люцифер окончательно подчинит себе тело и оборвёт связь.
Если Трейс каким-то образом ещё жив…
Его слова прокручиваются в моей голове, как музыкальное сопровождение трагедии Шекспира. Я решила не зацикливаться на большом, жирном «если». Я готова была продираться через удушающую тьму, чтобы вцепиться в крошечный лучик света.
— Но ведь шанс есть?
Ну, Трейс же не просто какой-то там смертный. Он же потомок ангелов — Жнец, ради всего святого! Это должно же что-то значить. Должно.
— Теоретически да. Но не слишком высокий и при условии, что тексты Писаний переведены правильно.
Мне этого достаточно. Осталось узнать только одно:
— Как я могу его убить?
Плечи Габриэля опускаются.
— Должен же быть какой-то способ, верно?
— Да, — но безнадёжное выражение лица меня не радовало.
— И какой же? — продолжала давить я.
Он отвёл взгляд на секунду, прежде чем снова посмотреть мне в глаза.
— Я не знаю, можно ли убить одного, не убив другого.
В комнате резко стало душно, я замотала головой.
Нет. Ни за что. Ни в коем случае. Нет! Всё не может закончиться вот так. Должен быть другой способ…
— А если мы придумаем, как изгнать Люцифера? Трейс же сможет вернуть себе контроль над телом? — Габриэль начал качать головой, и я поспешила добавить: — В теории.
Он задумался на мгновение.
— Может быть, но это маловероятно, Джемма.
— Что именно?
— Всё, — влез Доминик, не утруждая себя тактичностью. — Шансы на то, что Люцифер позволит Трейсу делить с ним тело, почти нулевые. И уж точно ты не сможешь изгнать Дьявола, как какого-нибудь рядового демона.
— Почему?
— Потому что, цветочек мой, он не демон.
— Доминик, — Габриэль сжал челюсти, неодобрительно качая головой.
— По-твоему, лучше соврать ей? Подарить ложную надежду, чтобы она побежала сломя голову делать глупости?
— Что, прости? — возмутилась я, прожигая его взглядом.
— Прощаю, ангел, — отмахнулся он и развернулся обратно к Габриэлю. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я: у Ромео нет шансов. О чём реально следовало бы сейчас беспокоиться, так это о конце света. Или только я один о нём помню?
Я сузила глаза.
— Ты не можешь удержаться, да?
— Нет, обычно не могу, но тебе лучше уточнить, что ты имеешь в виду.
— Ты не можешь упустить такую возможность бросить Трейса на растерзание адским гончим и покончить с ним раз и навсегда!
— Я здесь ни при чём.
— Не ври, — я не верю в истинность его намерений ни на секунду. Не когда дело касается Трейса. — Я знаю, чего ты добиваешься, но мне плевать, потому что я не сдамся, пока есть хоть крошечный шанс спасти его.
— Всё стало слишком поздно, когда твоя искушающе сладкая кровь пролилась на землю.
Я выпрямила спину, точно кол проглотила, чувствуя, как слёзы скапливаются в уголках глаз.
— Ты не знаешь этого наверняка! Ты ничего не знаешь!
Габриэль же только что сказал, что прецедентов не было. Братья могут лишь предполагать, как и я. И как я это вижу, если Люцифер смог вселиться в тело Трейса, то сможет и покинуть его.
Я только надеюсь, что душа Трейса будет ещё при нём, когда мы найдём решение.
— Ты позволяешь своим эмоциям взять верх над разумом, и это тебя погубит, — Доминик сделал медленный, просчитанный шаг ко мне. Его голос стал тише, проникновеннее. — Ты этого хочешь, ангел? Потому что есть куда более приятные способы умереть, если твоя цель заключается в этом.
— Мне плевать, что будет со мной, — упрямо заявила я, тоже шагая навстречу. — Речь не обо мне!
Он опустил голову, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Всегда о тебе, ангел. По крайней мере, в той части, что волнует меня, — в его голосе и словах была какая-то поразительная искренность.
— Если ты так беспокоишься за меня, то почему не помогаешь?
— Именно это я и пытаюсь сделать.
— Что-то у меня сложилось иное впечатление, — медленно произнесла я, пытаясь вспомнить, как дышать в его присутствии.
Его глаза оторвались от моих, скользнув по губам, шее и шишке на лбу, прежде чем вернуться.
— Мы оба знаем, что ты не позволяешь себе чувствовать ничего, связанного со мной.
Я поморщилась на этих словах… на их подтекст.
— На что, чёрт побери, ты намекаешь?
Его губы приоткрываются, чтобы что-то сказать, но сжимаются вместе.
Между нами бегали разряды электричества, заряжая воздух невысказанными словами и подавляемыми эмоциями. Моя грудь вздымалась и опускалась, пока я пыталась наполнить лёгкие воздухом, которого отчаянно не хватало. Испугавшись того, что я могу сказать или сделать, находясь так близко к нему, я попыталась снова отстраниться, но он поймал меня за запястья и притянул к себе.
— Возможно, если бы ты перестала отталкивать меня, — он наклонился ко мне, и его дыхание ласкало мои губы, пока он говорил, — то увидела бы, что всё, чего я хочу, это уберечь тебя от опасности.
От его пристального взгляда я ощутила горячий трепет в груди.
Очевидно, это ни к чему не приведёт. Ну, ни к чему хорошему. Именно поэтому мне нужно личное пространство. Я не могу мыслить здраво, когда он рядом, и не могу найти в
