Защитник Драконьего гнезда. Том второй (СИ) - Субботина Айя

Кто-то из лордов издает недобрый смешок. Но большинство собравшихся смотрят на меня с откровенной неприязнью. Хорошо, что у меня не было иллюзий на этот счет - и я успел подготовиться.

По большому счету, единственное лицо, на котором есть тень верности короне - это лицо лорда Гаделота. Наверное, с него и начну.

— Как поживает исцеленный моей супругой Элиас? - Я наклоняюсь вперед, как бы приглашая лорда выступить из-за спин. - Я читал пару писем, которые леди Гаделот отправила Ее Величеству.

Кроме того, что леди Гаделот в каждой строке благодарит Безначального за то, что Ее Величество спасла ей сына, она так же всячески уверяла, что сделает все возможное, чтобы ее упрямый супруг не забывал королевскую милость и кому обязан тем, что теперь его род не останется без наследника. Видимо, легкая улыбка, которая появляется на лице лорда при одном упоминании сына - целиком ее заслуга. Женщины. Они могут размягчать даже камень. Но при условии, что действительно этого хотят.

Жаль, что у других моих вассалов нет детей-калек - таланты Изабеллы нам бы очень пригодились.

К слову, весьма неожиданные таланты, о которых я даже не подозревал.

Останавливаю мысль, пока она не завладела моим вниманием. Сейчас стоит подумать не о переменах в женщине, которую, как я думал, я знаю лучше, чем содержимое собственного кармана, а о делах государственной важности.

— Стараниями Ее Величества мой сын начал ходить и уже требует коня! - хвалится Гаделот, и я киваю, поддерживая его гордость.

Наверное, мне было бы проще понять его чувства, если бы у меня были собственные дети. Но… если схватиться за эту мысль… Что я буду чувствовать, когда Амелия все-таки оперится? Ту же гордость, которая сейчас бродит на лице Гаделота? Тот же плохо замаскированный восторг?

— Очень славно, что королева смогла помочь лорду Гаделоту, - разгоняет мои странно добродушные мысли новоиспеченный граф Арадэй, - но нас всех интересует личное здоровье Ее Величества. В особенности теперь, когда вскрылись некоторые… обстоятельства и поползли некоторые слухи.

Этот молодой прощелыга, как донес мне карлик, принимал самое непосредственное участие, чтобы спровадить в могилу собственного отца. Справедливости ради, старый Арадэй прожил до восьмидесяти лет, впал в маразм и уже почти ничего не решал, зато активно портил жизнь своим трем наследникам, но это не меняет того факта, что мне придется иметь дело с человеком, который вонзил нож в спину собственному родителю. Фигурально, само собой, потому что старика прямо-таки филигранно отравили. Но, возможно, стоит присмотреться к братьям отцеубийцы? Наверняка один из них будет более сговорчивым и не станет распространят идиотские слухи.

— Я рад, что мои вассалы так пристально следят за здоровьем моей драгоценной супруги, - улыбаюсь во весь рот, надеясь, что это в достаточной степени похоже на оскал. Судя по перекошенной роже молодого убийцы - именно так это и выглядит. - Уверен, все жрецы на ваших землях денно и нощно молились, чтобы недуг поскорее покинул тело Ее Величества. Мне кажется, я даже пару раз слышал приносимый ветром аромат жертвенных благовоний… Или мне показалось?

Бедолагу перекашивает - и вся его смелость заканчивается ровно там же, где и началась - в его тощем седалище.

— Ваше Величество, - молодой Арадэй, стараясь хоть как-то удержать лицо, отвешивает извинительный поклон, - я не хотел, чтобы мои речи показались неучтивыми! Я, как и все здесь присутствующие, молимся за здоровье Ее Величества и желаем вашему союзу мира, процветания и благословения сильными и здоровыми наследниками.

Что ж, возможно, я слегка поспешил с выводами насчет умственных способностей новоиспеченного лорда. По крайней мере он точно знает, когда вовремя отступить и отказаться от гонора, а заодно понимает, что вовремя склоненная в покорности голова - залог сохранности этой головы на шее, а не отдельно от нее.

Быстрым взглядом окидываю лица собравшихся, с сожалением отмечая, что не могу сказать того же о доброй половине. Точнее - минимум о шести из десятка. Эти точно хотели бы видеть меня в могиле, а не здесь и сейчас, еще и в таком выгодном положении. Отчасти потому, что Магистр приложил много усилий, чтобы подмять под себя каждого - кого-то сладкими посулами, а кого-то, не исключено, что и угрозами. А отчасти из-за меня самого, потому что будь на моей голове хоть три короны, для них я все равно останусь человеком, который убил законного короля. И не имеет никакого значения, как это произошло и по какой причине. Меня давным-давно осудили, а оправдательный приговор за такие тяжкие преступления в этих краях не предусмотрен.

Но ладно, нужно переходить к насущным делам.

— Полагаю, раз теперь мы уладили все разногласия… - начинаю я, но хриплый голос откуда-то из «заднего ряда» очень бесцеремонно вторгается в мою речь.

— Что за история с законным наследником? - Из-за широких спин собравшихся выступает низкий седой старик, такой сморщенный, что ему позавидовали бы старые сухофрукты. - Ваше Величество должно внести ясность, чтобы это не послужило расколом в рядах его верноподданных.

Я пытаюсь вспомнить, кто это, но, видимо, время совсем не пощадило старика, потому что в моих воспоминаниях нет и намека на то, кем бы он мог быть. Очевидно, какой-то местный лорд, который считает, что возраст дает ему право перебивать короля. Случись эта выходка хотя бы парой недель позже, я бы не задумываясь преподал ему урок вежливости и придворного этикета, да так, чтобы ни у кого из присутствующих больше не возникло желания «повторить подвиг». Но окроплять кровью первые дни правления - не лучшая затея. Хотя, я бы просто вышвырнул старого умника в окно, и пусть бы боги сами решали - сотворить ли чудо из уважения к его седым… волосам или нет.

— Я полагаю, - придаю своему голосу толику уверенной беззаботности, - вы имеете ввиду принцессу Амелию? Никаких других законных наследников, насколько мне известно, у моей дражайшей супруги нет. Хотя я сделаю все от меня зависящее, чтобы исправить это положение парой крепких мальчишек в самое ближайшее время.

Гаделот одобрительно улыбается.

Вслед за ним - уже притихший Арадэй и еще парочка бородачей. Кажется, тот, что постарше и с бритой начисто головой, перепаханной старыми шрамами - это граф Лаат, известный принципиальностью, многолетней верностью своей безвременно почившей супруге и крепкой рукой в бою. Даже удивительно, что я вижу его в лагере моих поклонников - по всей логике, ему бы нужно стоять по иную сторону баррикад. А вот второй - совсем еще как будто юный, рыжий, кудрявый и улыбчивый, словно все происходящее - одно большое развлечение. Это - юный лорд Эскель. Мой остроухий карлик нашептал, что он единственный среди всех за все время ожидания даже не раскрыл рта. Так что, какими бы ни были его мотивы, по меньшей мере парень достаточно сообразительный, чтобы не наговорить себе на случайно свернутую во время питья чая шею. И все же я предпочитаю видеть в своем окружении верность, а не изворотливость.

Но в любом случае, четверо против шести - это лучше, чем трое, против семи.

— Мы все слышали то, что слышали, - продолжает старик. И неймется ему. - Если у бывшего законного короля есть наследник мужского пола, то…

— … то я охотно усажу вас за занятия с придворным герольдом, - в отместку перебиваю я. Старику это не по душе. - Кто-то здесь забыл право наследования, уважаемые? Или это седина моего вассала - причина его забывчивости?

Никто не решается перечить.

Хорошо, значит, самое время устроить показательную порку, даже если я искренне собирался ее избежать. Некоторые вещи - в особенности те, которые воняют смутой - нужно вычищать на корню, без жалости, как плесень. Встаю, резким шагом подхожу к старику и хватаю его двумя пальцами за щеки, вдавливая так глубоко в лицо, что он стонет и распахивает рот. В некоторых вещах мне глубоко плевать на седаны, почтение и прочую ерунду.

— Кто-то здесь покушается на право крови? - говорю нарочно тихо, но в гробовой тишине зала мой голос все равно звучит выразительно и ясно. - Позвольте напомнить, что Лаэрт не был наследником королевской крови. Моя жена, ваша королева Изабелла - вот единственная, в ком течет кровь правящей династии. У Лаэрта может быть сколько угодно ублюдков, хоть от служанок, хоть от овец в хлеву, но единственная законная наследница короны - моя приемная дочь Амелия, дочь вашей любимой королевы. Сомневаясь в этом, вы даете мне повод думать, что моя дочь недостаточно хороша для вас. Ты ведь на это намекал, старик… или, возможно, мне показалось?