Ты дышишь солнцем (СИ) - Керис Оксана

Том рассеянно расписался в формуляре. Он сомневался, что сможет найти в этих книгах что-то необходимое. Кажется, придется просить Долохова одолжить несколько книг. И перевести их. Но пока с недоверием вчитывался в строки, меняющие все:

«При разрыве личности или души, независимо, как и с какой целью, всегда что-то теряется. В том числе и собственная магическая сила. Восстановить магию, поднять ее на достойный уровень можно с помощью ритуалов и особых зелий, но при этом могут быть утеряны родовые таланты, магические дары, даже собственные способности мага. К тому же, разрыв столь тонких субстанций отражается и на теле. Начиная с ранней седины и головных болей и заканчивая бесплодием и отмиранием тканей».

Но и забыть о крестражах Том не мог. Поэтому метался по библиотеке, стараясь найти гарантии, что ему удастся, что прежние неудачи в создании крестражей были из-за ошибок магов… он искал и не находил. И поэтому спокойствие и отзывчивость Натали все больше его раздражали. Он понимал, что от прямого вредительства его удерживает только то, что она сестра Тони. Том сомневался, что Долохов после обиды сестры останется его другом.

К удивлению самого Тома, к выходным Долохов принес ему несколько свитков. Небрежно бросил на стол и признался:

— Ната попросила маму кое-что перевести на английский. Мама перевела. И в письме весьма нелестно отозвалась о том человеке, который вообще этой темой заинтересовался. Я не читал переводы… но все же, Том… моя маман из семьи с еще более темным прошлым, чем боевые маги Долоховы. Что могло так ее разозлить?

— Твоей сестре не стоило этого делать, — недовольно заметил Том, разворачивая рукописные свитки.

Татьяна Долохова диктовала перевод самопишущему перу, поэтому строчки были выведены каллиграфическим почерком. А книги, судя по особенностям перевода, были из семейных реликвий. Уж слишком большой упор на выявление, нахождение и уничтожение. А в одном из свитков были то ли сказки, то ли былины.

— Такой уж она человек, — пожал плечами Антонин.

Глава 3. А ночи здесь темные

Натали нравилось в Хогвартсе. Большой зал, таинственный потолок, дети вносят легкий хаос в величественную готичность этого места. Вечером над столами парят горящие свечи, по утрам радует глаз голубое небо. Ната закидывала голову, наблюдая, как капли сильнейшего ливня пропадают, не долетая до стола. В просторных коридорах всегда шумно, ученики колдуют украдкой, чтобы не заметили профессора. А в классных комнатах такое волшебное оформление…

— Ты часто тут сидишь, — смеялась Друэлла, заходя в их комнату.

— Да, мне нравится наблюдать за обитателями озера.

Натали сидела на пушистом ковре, облокотившись на узкий подоконник огромного окна. Даже не подоконник, так, небольшой порожек. Огромный кальмар иногда величественно проплывал мимо окон, носились стайки рыб, иногда играли молодые русалы. Нате было очень интересно, а как окна спален Слизерина смотрятся с озера? Как огромный подводный дом?

— И не надоедает же, — Друэлла включала свет, делая невозможным дальнейшее наблюдение за происходящим за окном.

И Ната шла в общую гостиную, учить уроки и помогать другим. Она не могла объяснить, почему это делает. Но как пройти мимо грустного первокурсника? Как не утешить смешную рыжую малышку? Как не отругать двух драчунов? Натали все больше понимала, что прежнее желание быть учительницей никуда не пропало. Вот только в магических школах не учат литературе. Учитывая особенности ее семьи, она вполне может сменить профессора Вилкост. Та давно собирается на пенсию. На этом моменте Ната хихикала. Профессор самого боевого предмета в школе из нее получится колоритный. Разбивающий стереотипы.

Что ей нравилось в мире магов, так это отсутствие явного шовинизма. Мужчины здесь не были выше женщин априори. Девушки всегда могли учиться, а затем и работать. Никого не удивляло, что женщины получают мастерство, открывают собственный бизнес, ведут дела семьи. Абсолютный патриархат сохранялся лишь в делах рода и наследования. Главой рода не могла стать женщина. Хотя дочь могла ввести мужа в семью и тогда он станет временным главой, пока их общие дети не подрастут. Еще девочки обязательно должны выйти замуж, это было чем-то непререкаемым. И подарить мужу как минимум одного ребенка. В сущности, после рождения первенца девушка и могла заниматься чем угодно, если это не позорит семью.

В Хогвартсе, впрочем, были девочки, которые всячески подчеркивали, что их главная задача — быть украшением гостиной. И большая часть таких украшений обучалась на Слизерине. Богатые семьи поддерживали такое поведение. Проще устраивать договорные браки, если в этом есть необходимость. Впрочем, были и такие семьи, что презирали подобное поведение. Блэки, например. Несмотря на лидирующие позиции в списках знатных и богатых, они требовали от девушек не меньше, чем от парней. И эти дамы тоже задавали определенную моду на поведение. Среди них чаще встречались как раз такие, как Друэлла. С короткими волосами и сигаретой. Но на Слизерин такие поступали редко. Друэлла общалась в основном с Вальбургой, которая старше ее на год.

С тех пор, как Натали выздоровела, ее имя так же появилось в списках завидных невест. Долоховы богаты, их чистота крови не подлежит сомнению, а Натали красива и хорошо воспитана. Представители многих семей слали Долохову осторожные письма, пытаясь выяснить, не сговорена ли с кем-нибудь богатая русская. Но Долохов придерживался мнения, что его дети сами выберут себе супругов.

И поэтому Натали часто начинали осаждать женихи. То есть парни, которым толсто намекнули о наиболее притягательной невесте. Примерные сыновья, рассмотрев Натали со стороны, признали в ней подходящую жену. Симпатичная, неглупая. Тихая, не скандалит. Сейчас самыми активными ухажерами был Магнус Кэрроу, семикурсник Слизерина, и Найджел Диггори, когтевранец с шестого курса. Диггори дарил букетики и звал в Хогсмит. Кэрроу все норовил поцеловать ручку и предлагал провести экскурсию по подземельям. Диггори был слишком… слишком молодым и немужественным. Рядом с ним Натали чувствовала себя взрослой и отважной. А Кэрроу был просто отвратителен со своими грязными намеками и обещаниями показать то, что она еще не видела.

— Леди Натали, — Магнус захлопнул книгу Наты и сел на стол, — вы так прекрасны, что я не могу сосредоточиться на книге.

Ната тяжело вздохнула. Вечер, библиотека, а тут этот… отвратительный хам. Нате нравилось время, в котором она живет, именно благодаря этому ощущению безопасности для девушки. Хотя бы в общественных местах. Тут, обняв за талию, можно схлопотать вызов на дуэль. И ухаживание за девушкой подразумевало прогулки с позволения родителей, ужины в присутствии родственников или компаньонки, недорогие подарки. Школа давала чуть больший романтический простор, дети чувствовали себя здесь свободнее. Но Магнус Кэрроу переходил все мыслимые и немыслимые рамки.

— Я тебе еще раз скажу, если ты не понял с первого раза, — улыбнулась Ната, стараясь сохранить безмятежность на лице. — Меня не интересуют твои предложения, твои чувства и ты целиком. Еще раз: советую тебе найти себе другую девушку, которая посчитает тебя милым… а не отвратительным.

За соседними столиками послышались смешки. Друэлла с удовольствием откинулась назад в ожидании шоу. Магнус был туповат. Не то чтобы идиот, но вид имел лихой и придурковатый, говорил что-то двусмысленно неприятное, выливал на себя по полфлакона одеколона… А еще категорически не хотел понимать, что со стороны Натали ему ничего не светит. И что терпение Долоховой не безгранично. Магнус не понимал, потому что опять схватил ладонь Натали — то единственное, что может хватать парень без вызова на дуэль от разгневанного отца:

— Как ты можешь быть так жестока со мной? — взвыл он.

Актер он тоже так себе. И голос противный. И этот жуткий запах одеколона. Ната вырвала руку, а Магнус заголосил еще громче:

— Прекраснейшая, добрейшая, почему именно ко мне ты так несправедлива? Не хочешь принять мои чувства, а ведь они глубоки и неподдельны!