Увидимся в Новом Свете - Марьяна Брай
– Напомни свое имя, у меня голова до сих пор как в тумане, – я встряхнула ее, и она посмотрела на меня, наконец-то, осмысленно. – Отчаяние – грех, сестра, ты должна быть сильной, ведь ты несешь веру в новые земли. Смотри на море, дыши, ты чувствуешь, какой здесь чистый воздух! Не то что внутри. Теперь нужно выходить каждый день. И ноги окрепнут, и солнце вылечит все болячки на твоем лице.
– Я Айлин, – она посмотрела на меня снова, и я почти услышала скрип ее мозга, который переваривал информацию об отчаянии. – Да, спасибо, Элиза, я согрешила, отчаявшись…
– Но наш Бог милостив, и он улыбается сейчас, видя, что ты призналась в грехе, – сестра Маргрет, наконец, увидела во мне помощь, и "села" на свою любимую тему проповеди.
– Сестра Маргрет, теперь вы видите, что они начали улыбаться. Мы должны помочь им снова обрести надежду. Вы можете завтра провести здесь, на палубе, небольшое чтение псалмов? Думаю, этим нечестивым девкам будет полезно услышать слово Божье. А в трюме как раз повторят уборку и там все просохнет, – я опустила глаза, взяла ладонь матушки Маргрет в свои и аккуратно прикоснулась носом, вжимая губы между зубами, чтоб случайно не задеть ими ее руки.
Глава 4
– … и мы, сестры мои, должны чтить и любить Бога, доверяя нашу жизнь только ему. Да будет на пути нашем земля, да воссияет над ней свет любви Божьей, – сестра Маргрет, похоже, снова вошла в раж, но вся команда, и даже компания женщин, которых капитан тоже заставил принять участие в службе, молча и внимательно слушали ее. Не знала, что буду так рада проповеди, но она была сегодня очень кстати.
Я все это время, встав подальше, за спины моих «сестер», разглядывала людей. Среди пестрой компании женщин, которые, как оказалось, тоже плыли к новым мужьям, чьих лиц даже не видели, были в основном, воровки, но, поговаривали, что заработать телом для них тоже не представляет труда. Их осталось шесть человек из восемнадцати. «Наших» квакерш осталось семеро вместе с Маргрет и со мной. Бог интересно сравнял счет, потому что «сестер» в начале пути было двадцать.
Бетти – рыжеволосая, чуть пухлая, с достаточно милыми округлыми чертами, но язвительным изгибом губ, стала в этом пестром стаде кем-то, вроде главаря. Она спорила и ругалась не только с нами, но и с членами команды. Мужчины не спорили с ней, но иногда, когда она забывалась и начинала хамить, давали отпор и несколько затрещин. Материлась она не хуже команды, и некоторые матросы угощали ее пивом и виски, потому что она могла поддержать беседу на том уровне, который развлекал мужчин.
Ее подпевала – тощая, кареглазая Анна, сейчас открыв рот слушала Маргрет, и не известно, что творилось в ее голове, но глаза у нее слезились. Ее впалые щеки говорили или о болезни, или о слишком активном метаболизме, потому что, если посмотреть на нее с подругой, было ощущение, что Бетти объедала ее, но это было не так.
Остальные были скромнее, и просто держались кучкой, обычно, они болтали, подшивали свои платья и юбки, спали днем, а ночью уходили на палубу, где им иногда, видимо, от команды, тоже перепадало пойла, которое они называли «виски». Смех стоял до глубокой ночи, и капитан не собирался бороться с этим, так как знал, что больше отдушины перед смертью у ребят нет. А то, что все идет не так, как задумано, говорил взгляд капитана. Слишком долго мы были в море.
Маргрет разошлась как «холодный самовар», и начала рассказывать о грехах и наказании за них, но надо отдать ей должное – говорила она так эмоционально, что даже я иногда ловила суть сказанного. Я стояла, закрыв глаза и наслаждалась солнцем, чувствуя, как оно прогревает тело под шерстяным платьем, но не может добраться до ледяного кома в области сердца.
– Сестра Маргрет, спасибо вам за сегодняшнюю службу, – начал было капитан Ланкридж, но Маргрет перебила его, что она делала часто и со всеми:
– Нужно благодарить Бога, мистер Ланкридж, ведь мы живы, и сегодняшнее воскресенье было таким воодушевляющим, что я не могла промолчать, – она еще говорила бы, но капитан понял, что это надолго.
– Сегодня мы откроем неприкосновенные запасы, в которых есть мясо и пиво, и я велю разделить их между всеми нами поровну. Сегодня у нас будет хороший ужин, сестра. Мы все заслужили не только надежду, но и пищу, – он чуть поклонился в нашу сторону и пошел на мостик, а я нашла глазами Айлин и подошла к ней.
– Элиза, какая сегодня хорошая была проповедь, мне даже показалось, что я снова в приходе, что нас опять защищает Бог, – меня начинала злить эта фанатичная ересь, но эта девушка много болтала, и она была моим лучшим проводником в этом мире. Мне нужно было знать больше.
– Бог и сейчас с тобой, Айлин, смотри как солнце пригревает нас, надувает наши паруса, а значит, ведет нас к цели, – я взяла ее под руку. – Скажи, а мы должны знать имена этих мужчин, за которых выходим замуж?
– Нет, Элиза, но они все честные и добрые христиане. Некоторые уже давно работают на «компанию», помогают прибывшим осваивать новые поселения. Это судьи, секретари, там есть даже доктор. Несколько богатых ремесленников и трактирщиков.
– Но мне кажется, что нас многовато. А эти? – я мотнула головой в сторону девушек в ярком.
– Им тоже оплатили дорогу мужчины. Их берут ремесленники, но те, что пониже статусом, потому что часть дороги за них заплатил Его Величество, – она наклонилась к моему уху и продолжила:
– Некоторые сидели в тюрьме, и теперь им простили все их непотребства и воровство, чтобы они стали семейными христианками. Когда мы вышли из Англии, я думала Бог отвернется от нас, потому что они были такие развратные, – Айлин закатила глаза. – Но потом всем становилось плохо, а сестра Маргрет сказала, что мы не должны осуждать их, а должны молиться, чтобы Бог дал им веру.
– Понятно. Слушай, а какой сейчас год и месяц? – я боялась задавать этот вопрос, и надеялась, что услышу от кого-нибудь о датах из простого разговора, но людей, похоже, просто не интересовали даты.
– Число я не знаю, Элиза, но сейчас точно июнь. А год двадцать первый…
– А полностью год?
– Одна тысяча шестьсот двадцать первый, Элиза, ты
