Клеймо Солнца (СИ) - Анна Пауль
Обычно люди признаются в чувствах друг другу, а потом парень приходит к родителям девушки и спрашивает дозволения быть вместе. А это значит, что, если Фортунат сказал, что собирается пойти к бабушке, то сначала он придёт ко мне.
Я чувствую, как сердце пропускает удар.
Любая из эдемок, не задумываясь, согласилась бы сегодня же оказаться под защитой Фортуната. Создать с ним семью девушки готовы уже только потому, что он не похож на других молодых эдемов и потрясающе сложён. На самом деле у Фортуната гораздо больше достоинств: он уважаемый солнечный, ему доверяют сами авгуры.
Планета сделала немало оборотов вокруг Солнца с тех пор, как мы встретились впервые — ещё в детстве. Мы всегда легко находили общий язык, и рядом с ним я забывала о тоске, которую ощущаю в Аметистовой аллее, сидя над насыпью, усеянной цветами. Однако мы оба несерьёзно относились к разговорам взрослых о том, что однажды между нами возможен союз. Лишь за последний год я заметила, что Фортунат смотрит на меня как-то иначе, а я рядом с ним чувствую непривычную растерянность и трепет, неизвестные мне прежде.
Но Постижение души… Праздновать будет весь Фрактал. Мы с Фортунатом дадим друг другу клятву, станем семьёй, получим право выбрать место, и строители помогут возвести на нём дом. Мы сможем завести детей.
Готова ли я к этому шагу?
Полностью погружённая в мысли, я не замечаю дороги домой и очень удивляюсь, когда почти наталкиваюсь на Муравейник. Так называют часть поселения на юге Фрактала, где у подножья гор выпадает больше всего дождей. Здесь много рек и озёр, самые высокие и крепкие деревья. На их ветвях, словно птичьи гнезда, развалились шатающиеся палатки. Их так называют, потому что большую часть времени они покачиваются, ведь не наполнены энергией хозяев: днём все ближние рассыпаются по городу.
На несколько минут в нерешительности останавливаюсь перед раскидистым буком и смотрю вверх, на крону, а затем поднимаюсь в свою палатку. Пространства в ней хватает только для спального места, где я отдыхаю те несколько часов, которые мы тратим на сон, — с двенадцати или двух ночи до рассвета, и для немногочисленных личных вещей.
Я копаюсь в одежде, перерывая прежде аккуратно собранные небольшие стопки топов, юбок и шорт. Среди них нахожу несколько ритуальных платьев. Обычная одежда кажется мне слишком простой для такого случая, а нарядная — чересчур торжественной, и я разочарованно откидываю одно за другим, сваливая одежду и превращая её в гору ткани. Сердце стучит всё отчаяннее, и я чувствую, что дышу слишком поверхностно.
Отыскав наконец несколько платьев — едва прикрывающих колени, но хотя бы не таких длинных, как ритуальные до земли, — я хватаю их и шкатулку с украшениями, а потом выхожу на деревянную платформу между несколькими домиками, к зеркалу, напоминающему растянутую на двух изогнутых ветвях ткань. С верхней ветви вода стекает идеально ровной стеной, очень тонкой, но тёмной и объёмной, как будто я всматриваюсь в поверхность глубокого озера.
Я замираю с ворохом одежды и шкатулкой в руках перед собственным отражением. Передние пряди собраны на затылке, оставшиеся распущены и взлохмачены: я выгляжу непривычно несобранной. Глаза кажутся огромными и напуганными. Мне совсем это не к лицу. Из-под одежды выглядывают инсигнии фиолетовых оттенков, на левом запястье изображён цветок фацелии, а плечи и шею покрывают узоры. На мне достаточно открытый топ, и частично видно, как между грудями и вниз по животу ползёт витиеватый рисунок, подобный ожерелью из капель воды.
Эдемки не раз говорили, что у меня очень красивые инсигнии. Несколько раз, краснея и вгоняя меня саму в краску, комплименты делали и юноши. Считаю ли я, что мои инсигнии действительно красивы?..
«Любая из эдемок, не задумываясь, согласилась бы сегодня же оказаться под защитой Фортуната». Эта мысль снова отчётливо звучит в моей голове, но я не задаю себе вопрос, который должна, будто не могу сконцентрироваться, чтобы озвучить его хотя бы мысленно.
Инсигнии на моём теле начинают нервно мерцать разными цветами, хоть и тускло в дневном свете. Я должна успокоиться, иначе страхом и растерянностью, которые испытываю, привлеку к себе внимание каждого, кто встретится на пути. А идти мне через весь Фрактал…
«Ты целитель, — напоминаю я себе мысленно. — Если кто-то и может совладать с собой, то это ты».
Дрожащими руками я прикладываю к телу то одно платье, то другое, но всё не то. Это ещё я не бралась за выбор украшений…
Может, стоит спрятаться в Пальмовой роще? Или сбежать в Дикие земли, куда нельзя ходить и где я ни разу не была?..
Мои руки безвольно опускаются, и я страдальчески вздыхаю.
— Тебе всё это не нужно, — раздаётся приближающийся голос бабушки: несколько секунд — и я вижу её в отражении.
Лицо выглядит молодым, но возраст выдают глаза — менее яркие, чем у других эдемов — и коса серебристого цвета, оттенка, какого нет больше ни у кого в целом Фрактале.
Она смотрит на меня понимающим взглядом и с нежной улыбкой. Я порывисто оборачиваюсь и прижимаю бабушку к себе. Несколько минут мы не двигаемся. Я начинаю дышать более размеренно, слышать пение птиц и далёкий шум Фрактала. Делаю глубокий вдох и отступаю. Бабушка смотрит на меня всё с тем же выражением лица, а потом отвечает на мой невысказанный вопрос:
— Во Фрактале говорят правду. Думаю, Фортунат готов поговорить с тобой. Утром он дал мне понять, что сегодняшний день станет особенным. — С каждым словом бабушки моё сердце снова начинает ускоряться, но она вдруг заговорщически улыбается: — Но это тайна. Ты не должна была узнать.
Я невольно усмехаюсь:
— Тайна, о которой знает весь Фрактал.
Бабушка дарит мне понимающий взгляд, а потом тон голоса становится более серьёзным:
— В городе Фортуната любят, — говорит она, внимательно всматриваясь в моё лицо. Я согласно киваю, прижимая платья к себе, будто они могут придать уверенности. — Им гордятся. Ему доверяют авгуры. — Бабушка делает паузу, а потом продолжает: — Он не только красивый, но и отзывчивый, — в голосе звучит улыбка, и я не решаюсь поднять
