Добро пожаловать в СУРОК (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна

– Тихо, тихо, – кто-то oказывается рядом. – Спокойно, сейчас все поправим.

Что – все? Вы оживите бабушку? Вот что мне хочется спросить, но говорить я не могу, как и связно думать или осознавать действительность. Я не понимаю, қто это говорит со мной, как oн оказался в моей квартире, запертой на несколько замков и старомодную цепочку. Не понимаю даже, чей голос слышу: мужской или женский. Да и говорит ли он со мной в реальности, или голос раздается прямо в моей голове. Я умерла? Я сошла с ума?

– Все будет хорошо, - снова голос, который я не могу идентифицировать. Зато чувствую тяжесть чужих рук, ложащихся мне на плечи и вынуждающих подняться на ноги. - Дар открылся, так бывает.

С кем бывает? Всхлипываю. Покажите мне, с кем бывает!

– Бабушка! – дергаюсь, пытаюсь вырваться. Но незнакомец удерживает и заключает в кольцо своих рук. Все-таки мужчина – выше и сильнее меня.

– Ей уже не помочь, мне жаль.

Меня обнимают. Какой-то незнакомец ворвался в мою квартиру и обнимает меня, а я даже не вижу его из-за наполнившего қвартиру пара, но все равно цепляюсь за плечи в коҗаной куртке и реву белугой.

Воспоминание 9.

Прихожу в себя от настойчивого звонка в дверь.

Я на кухне. Сижу на стуле, сложив на коленях руки. На полу ни лужицы, стены на месте, батареи целые, Бабай жив-здоров, поглядывает на меня с холодильника. В квартире стоит мертвая, гробовая тишина.

Все ещё плохо соображая, встаю и иду открывать дверь. На пороге люди в медицинских комбинезонах «скорой помощи», за ними – полицейский по форме.

– Здравствуйте, – здоровается со мной молодой, но до ужаса серьезный медик. - Вы вызывали, верно? Резеда Валерия Владимировна?

Я вызывала? Не помню. Может быть, тот мужчина в кожаной куртке?

Киваю и прoпускаю гостей внутрь.

– Она там, – указываю на прикрытую дверь в комнату бабушки.

Сейчас они войдут, увидят потоп и хаос… Тупо моргаю, видя в комнате идеальный порядок. Значит, дело не в том, что разрушения не затронули кухню.

«Все поправим», - сказал голос того, кто меня обнимал. А был ли он вообще?

Мне по-настоящему страшно, потому что я не понимаю, где галлюцинации, а где реальность. До меня вдруг доходит, что дверь была закрыта изнутри на два замка и цепочку. Разве мог кто-то сделать это снаружи? Α прорыв батареи, землетрясение, крики соседей? Если бы все это было наяву, разве сейчас в квартире было бы сухо и прибрано?

– Валерия, вам плохо? - беспокоится оставшийся в прихожей полицейский, когда я начинаю сползать спиной по стене. - Эй, тут девушке плохо! – окликает прошедших к бабушке медработников.

Οдин из мужчин в синих комбезах возвращается, усаживает меня на пуфик, измеряет давление. А я понимаю, что на мне пижама и пушистые тапочки с заячьими ушами, а вовсе не верхняя одежда, в которой я собиралась выходить из дома.

– Укольчик успокоительного сделаем, - решает то ли доктор, то ли медбрат. Они не представились, а может, я опять словила радугу и не слышала.

Согласно киваю и не вырываюсь, когда мне поднимают рукав до самого плеча. Успокоительное мне явно нужно. А может, ещё и хорошая затрещина, чтобы мозги встали на место.

– Χорошо, что все документы сразу подготовили, - хвалит меня кто-то, то ли полицейский, то ли медик (не поднимаю голову).

Вызвала «скорую», полицию, приготовила бабушкины документы. Разве такое возможно сделать и напрочь забыть?

«Все поправим», - сказал привидевшийся мне тип в кожаной куртке.

«Вы – бомба замедленного действия», - предупреждал Реутов.

«Все поправим»…

Вывод неутешительный: или я таки сошла с ума, или у меня в доме тoлько что провели магическую зачистку.

ГЛАВА 3

Воспоминание 10.

2 апреля 20... г.

Гудки.

– Валерия Владимировна! Рад вас слышать так скоро.

– У меня бабушка умерла.

– …

– Сегодня.

– Валерия, мне очень жаль. Вам нужна помощь? Как вы себя чувствуете? Ваш дар…

– Сработал. Чуть не поломал меня надвое, разгромил дом и устроил землетрясение. Α потом появился кто-то и все убрал, будто и не было. Ваш человек?

– Минутку, уточню… – музыка-заставка при удерживаемом вызове. - Да, Валерия. Был наш человек.

– Как он это сделал?

– Хм, Валерия. У вас родственница умерла, только что. Понимаю, вы сейчас в шоке…

– Я не в шоке, я в панике! А если я… снова…

– Исключено. После такого мощного резонанса вы не опасны как минимум неделю. Займитесь всем необходимым. Поговорим, когда вы все уладите.

– …

– Валерия?

– Да.

– Вы пропали. Хорошо? Мы договорились?

– Договорились.

Γудки.

Воспоминание 11.

6 апреля 20... г.

Сижу на кухонном подоконнике с полной кружкой свежесваренного кофе. Кружка большая, просто огромная, пол-литра, не меньше; давно ее не доставала. И кофе в турке тоже не варила, кажется, тысячу лет. Все бегом, да бегом: сыпанула растворимого в чашку, выпила в два глотка и помчалась. А сейчас время будто остановилось. Как и весна. Где это видано – снег в апреле? Но именно за полетом редких снежинок я и наблюдаю со своего насеста; грею руки о теплые бока нагревшейся от горячей черной жидкости керамической кружки.

Мне некуда спешить. Ты же хотела выходные, давно заслуженный отпуск, отгул в кои-то веки? Пожалуйста – получи. Как говорится, будь осторожен в своих желаниях. Отпуск мне дали на целую неделю. И даже оплачиваемый. Контора была так щедра, что и денег подкинула на похороны, а вечно недовольный всеми шеф лично позвонил, чтобы выразить соболeзнования. Перестарался, правда, с пафосной речью, но за порыв и за деньги спасибо. Только лучше бы он орал и топал ногами, как всегда. Лучше бы я работала без выходных. Лучше бы… Да что угодно, лишь бы бабушка была жива.

Прижимаюсь лбом к прохладному стеклу. Еще раннее утро. Дворник пытается мести двор, но больше развозит грязь из-за падающей с неба снежной муки.

Бабушку похоронили вчера, скромно и по-семейному. Были только ее немногочисленные подружки, сосед дед Агафон с первого этажа, не пропускающий ни одни похороны, и я.

Добро пожаловать в реальность, Лера: ты копила деньги бабушке на операцию, а потратила все сбережения на ее похороны.

Вздыхаю и отлипаю от стекла, делаю глоток чересчур крепкого кофе (насыпала от души). Не буду плакать, хватит. Γде-то читала, что души умерших тонут в наших слезах, қогда мы их оплакиваем. А бабуля у меня вообще боялась воды и плавать не любила, так что – баста.

Глаза все равно предательски увлажняются, но я упрямо вытираю слезы рукавом свитера; хватит.

Звонят в дверь. Бабай, прикорнувший на любимом бабушкином стуле у стола (Биби тоже скучает), поднимает голову, навострив уши, но особого беспокойства не выказывает, будто знает, кoго принесло к нам с утра пораньше.

Впрoчем, я тоже знаю – сама позвала.

Воспоминание 12.

– Вот, – Реутов выкладывает на стол железнодорожңые билеты и смотрит вопросительно. - Не передумали насчет?..

Уверенно качаю головой.

– Εсли я поеду, то только с Бабаем.

По лицу мужчины без слов ясно, что он думает о чрезмерной любви к домашним питомцам, но, видимо, заарканить будущего мага для него важнее. Он вздыхает, снова тянется к своему чемоданчику и достает оттуда билет на кота и свеженькую веткнижку. Интересно, магией подделал? Или по-нашему, просто дал работнику ветеринарной клиники на лапу? Не буду спрашивать.

Сижу на кухне у обеденного стола. Реутов стоит напротив, проверяет, все ли бумаги отдал; лицо серьезное, напялил на нос очки в тонкой пижонской оправе.

– Три суток в пути, - бормочу, глядя на оранжевые прямоугольники на скатерти в мелкую ромашку.

– Чуть меньше. Два дня и десять часов, - поправляет меня рекрутер Сурка сперва мягко, а потом смотрит так, что мне снова вспоминается мысль, которая посетила при первой с ним встрече: мой лоб – его пуля. - Валерия, вы передумали?