Любовь стоит того, чтобы ждать (СИ) - Вознесенская Дарья

— Так уж и на все? — голос его сделался насмешливым и… низким.

Я сглотнула.

А потом двинулась к утилизатору, тихо бросив напоследок:

— Единственное, что меня волнует, — это возможность остаться в Академии. И с какими бы… неприятными личностями мне ни приходилось ради этого общаться… или танцевать, я это сделаю.

2

Наши дни.

Гард Норан

Стерва.

Белобрысая стерва, который жрет мои нервы на завтрак и нагло вторгается в сны, заставляя мучиться от неудовлетворенности и злости.

Злости на нее, за то, что её пряный аромат чувствуется, даже когда я сплю. И на себя за то, что я поддаюсь. Каждый раз.

Стоит мне взглянуть в огромные карие глаза. Ощутить движение светлых мягких прядей. Заметить, как бьется жилка на её шее… и подумать, что как только представится возможность, я прикушу её зубами и буду вбиваться стерве между ног, вытрахивая её характер.

Она ведь замолкала и не окатывала меня злым и презрительным взглядом только в одном случае — когда стонала подо мной.

И никогда не боялась меня, в отличие от других, тоже знакомых с тем, что я могу сделать… Это одновременно бесило и заводило. С самого первого раза, когда не смог ничего поделать ни с ней, ни с её ядовитыми словами. Только молча смотрел, как она уходит в своих лохмотьях в сторону Академии…

Вот ведь странно… что мы встретились. И, по сути, были единственными, кто мог успешно скрываться от всех придурков, с которыми мы учились. Изворотливая девчонка из отсталого мира, в котором маскировка и умение держать себя в руках обеспечивали выживаемость. И сын главного Стража, получивший с отцовской кровью не только особенности линии, но и способность умело балансировать на грани, не проваливаясь в то дерьмо, в которое меня не раз хотели затянуть.

Полтора года мне приходилось постоянно контролировать себя, чтобы не выдать нас ни жестом, ни ночными вылазками из комнаты. Приходилось рисковать местом в Академии, отключая местные коммуникационные системы. Но это того стоило.

Потому что такого одуряюще вкусного секса у меня не было никогда и ни с кем. И ни к кому я не испытывал настолько легко вспыхивающего раздражения…

Мне вообще было плевать на всех… Пока я не встретил Аррину.

Только однажды мы были близки к провалу, когда случайно столкнулись в городе с первокурсником. Тогда я быстро впихнул девушку в комнату в отеле, а потом нашел того парня в баре. Сидящего с довольной рожей человека, который кое-что знает. Придурок думал, что может меня шантажировать…

За то, что он заметил, да еще и прошелся грязными словами по увиденному, парень получил особую таблетку, которую я довольно быстро достал у трущихся рядом перекупщиков. Насильно, конечно, получил — и та стерла ему память на несколько часов.

А вот за то, что оказался столь гнилым, что решил шантажом выторговать себе поблажки, он отправился в такой притон, что напрочь забыл о времени возвращения.

С не вернувшимися вовремя кадетами в Академии вопрос решали быстро.

Нет, мне не было стыдно, что сырня вдруг потерял шанс на лучшую профессию. Если он такой тупой, что попробовал тягаться со мной, — пусть расплачивается.

Естественный отбор.

Когда я вернулся в номер стерва даже не спросила, как мне удалось решить проблему. Только внимательно посмотрела, поняла все по моему лицу и удовлетворенно улыбнулась. А потом устроила мне такие скачки, что я готов был разорвать еще парочку соглядатаев — лишь бы это повторилось.

Даже парни из моей линии, которые по логике должны чувствовать больше, не знали о происходящем. И не поняли бы, зачем мне это нужно… Что уж там — я сам не знал.

Потому что наша связь была невозможна.

Сын главы Совета и замухрышка из приюта? Ха!

Смешно. Опасно для обоих. И унизительно…

И больше всего унижало то, что она тоже считала нашу связь «порочащей её репутацию». Так и сказала мне, когда я трясся, как припадочный, после сокрушительного оргазма в тот самый первый раз… «Не подходи ко мне больше, истукан. Твое присутствие портит мою репутацию».

Конечно, я подошел. Не раз. Белобрысая делала все для этого… А теперь еще и глава. Навязал идиотскую пародию на конкурс.

Хотя…

Хмыкнул. Не такая уж и идиотская идея.

— О, Соллер решил позабавиться с сырней… — мои размышления прервал голос Левана, ближайшего мне по линии. И того, кого я мог бы назвать лучшим другом…

Лениво перевел взгляд туда, куда показывал страж, и тут же внутренне подобрался.

Звезда в зените… Теперь придется её еще и спасать. Тем более что я знаю, как она может вывести из себя всего парой слов… Стерва как есть.

Но это была моя стерва, и я не позволю кому-то, кроме себя, её обижать.

— Придется вмешаться, — протянул лениво.

— С чего бы это? — удивились окружающие.

— Глава придумал наказание за ерунду… Заставил с сырней участвовать в танцевальном конкурсе — или я вылечу из Академии. А значит, еще и придется заботиться о сохранности ее конечностей, — я переврал, конечно.

И прислушался к их эмоциям.

Проглотили.

— Все-таки ты был прав, когда говорил, что она с ним трахается, — Дивад зло сплюнул. — Вот он и печется…

Главу и инструкторов Дивад терпеть не мог. Моему приятелю приходилось тяжелее всех в Академии, хоть он страж, но без малейшей предрасположенности к профессии пилота или техника. Вот только ему, естественно, никто бы не позволил заниматься чем-то другим.

Каждый, кто был рожден в самом закрытом формировании Содружества, четко знал, что должен будет делать и как отдавать долг по самому факту своего рождения… И да, у каждого была возможность уйти — но только окончательно. Осесть на какой-то планете, жить своей жизнью. И навсегда забыть путь к истинному дому.

Пользовались таким нечасто. Потому что отказаться от своей линии и смысла существования значило отказаться от тока крови в сосудах и возможности дышать.

Поэтому как бы меня иногда ни напрягало происходящее, я всегда помнил, кто я есть.

Я оказался рядом с Соллером вовремя. Едва подавил в себе потребность схватить его за волосы и пару раз опустить лицом на этот стол за то, что он делал. И с еще большим трудом чуть позже подавил вспыхнувшее желание наказать белобрысую стерву, которая последней фразой, брошенной мне на манер дротика, ясно дала понять, как ей не хочется общаться со мной.

Лгунья.

Знаю же, что когда мы останемся наедине, Аррина изменит свое мнение. И уже предвкушаю, как заставлю её извиниться… Не словесно, нет.

На вечернюю репетицию я пришел на взводе. И при виде нее почувствовал, как бешено застучало сердце.

Вздернутая попка в облегающих… не знаю, как называется эта тряпка. Тонкая майка, ничуть не скрывающая верхних округлостей. Хвост, обнажавший шею и хрупкие позвонки. Маленькие туфельки на каблуке, которые я никогда не видел на ней… С самого начала она ходила только в грубых ботинках и бесформенном комбинезоне…

И теперь я понимаю, как это было правильно

— Готов? — спросила меня равнодушно. Я лишь кивнул, не в силах ни ответить на эту холодность, ни возмутиться ей.

И оперся о стенку, ожидая её хода.

Аррина странно посмотрела, будто пытаясь разгадать, что скрывается за моим спокойствием. А потом немыслимо изогнулась в пояснице и сделала несколько соблазнительных движений.

— «Риан». Когда-то его танцевали только на Шатур-эбе, в системе К-40…

— Планета-курорт?

— Ага. Радужное солнце, розовые моря и горячий ветер, развевающий короткие накидки, в которых ходят местные жители… Его танцевали девушки перед…

— Случкой? — сказал грубее, чем мог, потому что чувствовал — меня ведет от её хриплого, тихого голоса и порочных шагов. Она могла соблазнить даже когда просто стояла — но вот так…

Бесит!

— Соединением, — Аррина чуть сморщила носик, широко раздвинула ноги, прогнулась, а потом провела руками по своему телу, будто прислушиваясь к музыке внутри себя.